Девять карет ожидают тебя - Стюарт Мэри - Страница 37

• Предыдущая
• 37/48
• Следующая

Наша дорога лежала по открытому месту, и мы решили с нее не сходить. То, что нас подвезли, воодушевило Филиппа, он шел играючи и без жалоб, но чувствовалось, что опять начинает уставать. А идти еще долго, и не известно, с чем придется столкнуться. Мальчик весело болтал о собаках и свиньях, половина моего внимания сосредоточилась на шумах сзади и спереди, я высматривала, где спрятаться в случае чего. Полмили. Три четверти. Филиппу камушек попал в ботинок, мы остановились его достать. Пошли медленнее. Миля, миля с четвертью, ребенок больше не болтал и начал шаркать ногами.

Я собиралась предложить сойти с дороги и отдохнуть, когда услышала еще одну машину. На этот раз с севера. Она ехала быстро, но шумела не намного сильнее «Рено», большая, мощная… Не буду притворяться, что узнала шум мотора, но точно знала, кто это.

— Машина. Филипп, прячемся!

Он скользнул за обочину, как мышка, я за ним. Сверху — кусты в три-четыре фута высотой, между ними прогалинки травы. Когда «Кадиллак» выехал из-за поворота, мы лежали в одной из таких природных цитаделей. Дорога прямо под нами. Автомобиль пролетел в облаке пыли и потоке ветра. Верх опущен, я видела лицо водителя. Неизвестно какие чувства сжали мой позвоночник.

Золотой полдень. Ни звука, только жаворонок поет. Филипп прошептал:

— Это был мой кузен Рауль, мадмуазель.

— Да.

— Я думал, он в Париже.

— И я.

— А он… Мы не могли… Он бы нам не помог?

— Не знаю.

— Но он был такой хороший тогда в полночь. Разве нет?

— Да. Был.

— Мой кузен Рауль? Он тоже? Ты ему не веришь?

— Да. Нет.

— Но почему…

— Не надо, Филипп, пожалуйста. Я не могу… Мы не можем рисковать. Совершенно. Как бы мы ни были уверены, нужно точно знать. Ты понял?

Если его что-нибудь и удивило в этой поразительно глупой речи, он виду не подал. Совершенно не по-детски положил мне на плечо руку.

— Мадмуазель.

— Я не плачу, Филипп. Правда. Не беспокойся. Я просто устала, мало спала и есть хочу. — Как-то я сумела улыбнуться. — Прости, mon petit. Ты идешь по нашему пути, как троянец, а я веду себя, как самая глупая из женщин. Все в порядке уже со мной.

— Мы поедим, — сказал мальчик, забирая власть в свои руки.

— Хорошо, Наполеон. — Я убрала платок. — Но лучше побудем тут еще немножко, чтобы точно знать.

— Что он уехал?

— Да, что его больше нет.

Филипп расслабился, положил подбородок на руки и смотрел на дорогу. Я перевернулась, солнце светило в лицо, глаза закрылись. Не хотела я думать. Идти дальше, слепо, трусливо, руководиться инстинктом… Но мысли наваливались, я даже о его имени не могла подумать спокойно. Я согласилась бояться Леона де Валми, держаться подальше от Элоизы, но любое доказательство, относящееся к нему, я готова была повернуть на его защиту. Потому что очень хотелось. Дурочка ты, Золушка.

Все, что относилось к Раулю, можно было толковать и плохо, и хорошо… По крайней мере я себя в этом убеждала. Слова, взгляды. Он не знал, что искали не говорящую по-французски гувернантку. Ему было смешно, что я могу подслушать разговоры его папы. Его, похоже, шокировали выстрелы в лесу. Его вопросы о Вильяме Блейке и странный тон можно объяснить ревностью, а не мыслью, что сиротка вошла в нежелательный контакт с могучим англичанином по соседству. Гудок, который выбросил Филиппа с балкона, мог быть случайным. Бернар про это не говорил. А его слова, что это Рауль стрелял в лесу, — не доказательство. Даже пьяный и очень уверенный в Берте, он мог побояться признать такую вину. А на балу… Тут уж мысли мои вовсе перепутывались. Но ради Филиппа я должна пока считать, что он виновен. Не могу себе позволить ничего другого. У ребенка только одна жизнь, нельзя ее ставить на кон. Будем считать Рауля виновным, пока он не докажет обратное. Вот так.

— Мадмуазель, — прошептал Филипп. — Кто-то сзади, на горе сверху. Только что вышел из леса. По-моему, Бернар. Он тоже в этом?

Я кивнула и прижала палец к губам, подняла голову, посмотрела. Сначала я увидела одни деревья. А вот и Бернар. Над нами, примерно в двухстах ярдах. Стоит, не шевелится.

Мы лежали в зарослях тихими кроликами. Время тянулось. Бернар смотрел в нашу сторону. Прямо на нас, в сторону, опять… Быстро начал спускаться к нам. Вопреки очевидности мы лежали неподвижно, надеясь неизвестно на что. Не спеша прошел полпути, в это время зашумел «Кадиллак». Я прижала Филиппа к земле и посмотрела на дорогу. Мне хотелось броситься к Раулю, остановить машину, но заскрипели тормоза. Колеса разбросали гравий, машина остановилась от нас ярдах в пятидесяти. Рауль смотрел вверх на Бернара, два раза просигналил, поднял руку. Бернар поменял направление, приближается к «Кадиллаку». Соскочил с обочины, подошел к двери. Рауль что-то сказал, Бернар в ответ помотал головой и махнул рукой в сторону горы и того места, где мы лежали. Обошел вокруг, залез внутрь. «Кадиллак» медленно тронулся. Рауль прикуривал, наклонил голову, Бернар что-то ему говорил.

Я повернулась и встретила взгляд Филиппа. Скоро я встала и протянула ему руку.

— Пойдем. Отдалимся от дороги и поедим где-нибудь.

После еды мы опять побрели в лес, не встретили ни души. Где-то в середине дня мы выбрались из зарослей грабов и жимолости на маленькое зеленое плато. Недалеко на севере между деревьями просвечивало озеро Леман.

— Это здесь, — сказала я, — мы не надолго и остановимся.

Филипп обследовал маленькую долину — укрытую лесом, залитую солнцем, зеленую полку между деревьев. За нами и выше толпились зеленые деревья и кусты, ниже ветки прятали от нас Тонон, но примерно в миле просвечивали яркие крыши, клумба на какой-то площади, белая набережная у озера. Некоторые деревья облачно цвели, парили на фоне неба и воды. Маленький ручей у ног. Примулы.

Филипп взял меня за руку.

— Я знаю это место.

— Да ну? Откуда?

— Был здесь на пикнике.

— Помнишь, как идти отсюда в Тонон?

— Налево дорожка, как ступеньки. Внизу забор, потом дорога, гараж и магазин, там живет рыжая бесхвостая кошка.

— Это главная улица?

— Да.

— Там много машин и людей?

— Нет. Деревья и высокие стены. Там живут люди.

Жилой район. Что же, тем лучше.

— А сможешь найти оттуда дорогу на виллу Мирей?

— Конечно. Там тропинка между двумя стенами, потом дорога над озером, а потом надо идти вниз, вниз и вниз, и попадешь на нижнюю дорогу, а там ворота. Мы всегда пользовались фуникулером.

— Боюсь, мы не сможем. Но это прекрасно, Филипп! Мы практически на месте. А под твоим руководством, — я улыбнулась, — мы не сможем слишком сильно заблудиться, правда? Потом проверим, как я запомнила все твои рассказы про виллу Мирей, но сейчас, по-моему, пора остановиться и отдохнуть.

— Здесь?

— Прямо здесь.

Он с благодарностью уселся на упавшую березу.

— Ноги болят.

— Не удивительно.

— А у тебя?

— Вообще-то нет. Но я не выспалась прошлой ночью и, если не отдохну сию минуту, засну прямо стоя.

Филипп хихикнул немножко тонковато:

— Как лошадь.

— Именно так. Теперь готовь еду, а я постелю кровать. Земля совершенно просохла, солнце стояло высоко и светило жарко, я наклонилась у березы, оторвала две сухие ветки и несколько острых камней, сорвала кустик чертополоха и расстелила пальто. Мальчик тем временем разделил остатки печенья и шоколадки поровну и протянул мне мою часть. Мы ели медленно и молча.

— Филипп.

— Да, мадмуазель?

— Мы уже скоро будем в Тононе, и лучше всего было бы сразу пойти в полицию. — Он смотрел на меня большими глазами. — Я не знаю, есть ли здесь британский консул, а то мы бы пошли к нему. В Женеве наверняка есть, но мы не можем туда отправиться, потому что у тебя нет документов. Поэтому остается полиция.

Он продолжал молчать. Я ждала. Думаю он не хуже меня понимал, что полиция первым делом поставит нас лицом к лицу с Леоном де Валми. В конце концов он спросил:

• Предыдущая
• 37/48
• Следующая