Когда смерть разлучит нас… (СИ) - "Мари Явь" - Страница 23

• Предыдущая
• 23/68
• Следующая

Совершенно растерянный и откровенно напуганный Энки ушел. Появился он спустя много-много лет, за тем, чтобы принести новое имя, ведь ему казалось, десятки лет излечат Бреса настолько, что он сможет приступить к подвигам. Но, будь все проклято, несчастный парень опять пришел не вовремя.

И нет, дело не в незаживающей ране. Когда Энки оказался на земле во второй раз, Брес уже успел встретиться со своей смертной. Как и обещала некогда Инанна, Айрис периодически навещала проклятого мученика, чтобы напоминать ему своим видом о его грехе и необходимости его искупить. Со своей персональной эринией Брес уже виделся и даже успел переброситься парой слов до того, как Энки заявится к нему с инструкциями.

Эта безнадежно желанная встреча произошла на запруженной людьми улице. Брес, кажется, уже свыкшийся с жизнью человека, брел в тот раз совершенно бесцельно, обтекаемый толпой. Его взгляд не искал, не высматривал, не останавливался ни на каком конкретном лице. И все-таки в один миг он замер, пораженный.

Невдалеке от него, едва различимая в расцвеченном людском море, стояла потерянная Айрис, беспокойно вертя головой.

Почему здесь, думал Брес, почему сейчас? В ничем не примечательный тусклый осенний вечер, посреди обычной улицы, каких тысячи. Все это время Бресу казалось, что их встреча будет подобна сошествию ангела в Ад. Айрис, по его представлению, должна была однажды в какой-нибудь праздничный, радужный, торжественный день вспомнить о нем, прийти и осветить своим присутствием его беспросветное существование.

Но даже если так, разве он против?

Все внутри него горело, когда, сорвавшись с места и бесцеремонно прорываясь вперед, Брес осознал, что — вот он — этот желанный момент, которого он столько ждал. Еще секунда…

Без лишних слов и предупреждений, он сгреб девушку в объятья, прижимая к себе, утыкаясь носом в копну темных волос с неестественной седой прядью над левым ухом. И стоило ему услышать встревоженный стук женского сердца, испуганный резкий выдох, ощутить под руками нежное тепло ее тела, стон облегчения и счастья вырвался из его груди. Все те муки, которые терзали его еще какую-то минуту назад показались смехотворными, эфемерными, несущественными. Единственно важное отныне — то, что он держит в своих руках. И никуда больше не отпустит. Никому не отдаст.

Считая, что заслужил за все время терпеливого ожидания хотя бы небольшую награду, Брес наклонился и впился в дрожащие женские губы долгим, жадным поцелуем.

За что в итоге получил по лицу.

Айрис отшатнулась от него, тяжело дыша и выглядя такой напуганной и недоуменной, словно…

— Ч-что вы себе позволяете? — Прошептала она, сжимая покрасневшую от удара ладонь в кулак. Разрумянившаяся от стыда девушка обеспокоенно поглядывала на собравшуюся вокруг них толпу, мечтая вырваться, убежать.

— Айрис, это не смешно. — Вопреки собственным словам Брес рассмеялся. Что скрывать, эту боль он желал давно. — Я ждал тебя чертову вечность…

— Элин! — Крикнул кто-то в толпе, и совсем скоро на образованную шепчущейся толпой площадку выкатился обрюзгший мешок с костями, злобно сверкнув в сторону девушки взглядом. — Почему ты вечно куда-то уходишь! Я же говорил держаться рядом…

Она смолчала, кидая опасливый взгляд на Бреса.

— Какого дьявола ты так разговариваешь с ней? — Прорычал Эохайд глухо, угрожающе.

Мужик встрепенулся. Посмотрел на него. Подсчитал шансы.

— Тебе какое до этого дела? — Его голос зазвучал высоко и визгливо, как лай озлобленного щенка. — И… держись подальше от моей жены! Ясно?

Ах, жены… Жены? Жены?!

— Айрис…

— Вы… вы меня с кем-то путаете. — Проговорила она тихо и так обреченно. После чего взяла своего супруга под локоть, словно добровольно накидывая на шею поводок. — Пойдем домой, Маркус. Пожалуйста.

Маркус высокомерно хмыкнул, но поспешил спрятаться в толпе, дабы различия между ним и прекрасным незнакомцем не были так очевидны его молодой жене. А Брес так и остался стоять на месте, словно открывшаяся ему только что правда пригвоздила его к мостовой.

Появление Энки пришлось на опасный момент кризиса. Пусть, вопреки своей вспыльчивой натуре, Брес и не взялся за погром и разрушения, его сдержанность была напускной и хрупкой преградой. Потому в итоге мужчина прорычал:

— Я убью его.

— Нет, постой! Ты ведь так… разве ты таким образом не сделаешь только хуже? — Не достаточно убежденно и твердо для голоса разума пролепетал Энки. — Видимо, ты… ну… хочешь получить эту женщину, но разве так ты приблизишь ее к себе?

— Да что ты понимаешь! — Взмахнул рукой Брес, вскакивая из кресла и начиная мерить беспокойными шагами площадь своего жилища. — Видел бы ты, в кого этот хряк ее превратил! В рабыню! В покорную, безответную слугу! Может, я ошибся? Может это, правда, не она? Потому что я помню эту женщину! Она скорее умрет, чем покорится кому бы то ни было. Даже мне, Энки, даже мне! Она не приняла меня, а его… Я отказываюсь в это верить. Этого жирного, старого, уродливого борова. И он командует ей, прикасается к ней, называет ее своей женой. А она ему это позволяет! Проклятье!

И вот в чем его проблема: главным преступлением Бресу виделось не то, что он опять опоздал и позволил случиться этому нежелательному замужеству. Его выводило из себя осознание того, что Айрис забыла его. Что она его не узнала. Что отвергла давным-давно, чтобы потом называть своим супругом какого-то маломощного урода.

Казалось бы, Брес усвоил много жестоких, но полезных уроков за время, проведенное на земле. И тем не менее его эго от этого меньше не стало. Возможно, оно даже ширилось: ведь теперь он мученик, прошедший через такие тернии, которые и узники Аида не видели, что говорить о праздных небожителях.

И Энки хотелось было сказать об этом старшему брату. Сказать, что в этом и есть суть проклятья, которое он должен терпеть мужественно, делая при этом выводы, чтобы в дальнейшем не наступать на те же грабли. Ведь в том, что теперь происходит, виноват только он один. Айрис вполне объяснимо сейчас называет своим супругом другого, поскольку Бреса не было рядом, когда ее обедневшие родители решались на брак по расчету.

Но младший молчал, зная, что к таким выводам Брес должен прийти сам. А еще, потому что, банально, жить хотел.

К выводам, Брес, однако, пришел нескоро. Зато у него отыскалось в достаточной мере безумия, чтобы с тех пор начать преследовать несчастную женщину. Он называл ее старым именем, рассказывал об их совместном коротком прошлом, о проклятии. Говорил все то, что накопилось за года, проведенные в одиночестве. Чего он добился?

Для нее — страх, паранойя, слезы. Для себя — ревность, отчаянье, ярость теперь уже в двойном размере.

Однако нельзя было сказать, что их разговоры прошли за зря. Однажды наступил тот день, когда Айрис, словно припомнив забытый сон из своего детства, узнала его. И хотя детали их прежнего житья-бытья в ее памяти не отпечатались, она помнила главное: Брес — опасный лжец, в день встречи с которым она потеряла буквально все.

— То есть… уже совсем скоро. — Прошептала Айрис однажды, когда мужчина дерзко появился в ее заволоченной ночью спальной. — Двадцать один год, да? Хорошо.

И легла на подушки, закрывая глаза. Словно Брес только что спел ей колыбельную, а не предсказал скорую кончину. Нет, она не стала рабыней, как он имел неосторожность заявить. Теперь, смотря на нее, отстраненную и спокойную, Брес вновь наперекор внутреннему сопротивлению вынужден был признать: она по-прежнему сильнее него.

А он устал. Так смертельно устал от вины и безысходности, что, казалось, найдет покой лишь в ее объятьях. Но она опять отвернулась от него.

— Предпочитаешь своего мужа? — Ожесточенно усмехнулся Брес. — Ублюдок даже не знает, кто ты! Из всех людей на этой гребаной планете один только я знаю это. И я ждал тебя все это время… ты, даже если захочешь, не сможешь представить, каково это… и теперь… вот такой конец?!

• Предыдущая
• 23/68
• Следующая