Выбери любимый жанр

Терновая обитель - Стюарт Мэри - Страница 3


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

3

– Вот его документы. Эта собака будет принадлежать Джили. Ей нужен кто-то... – Я похолодела. Сейчас она скажет: «Кого она сможет полюбить», но тетя закончила просто: – С кем она могла бы играть.

– А как его зовут? – Я опустилась на холодные плиты пола рядом с собакой и не могла даже поверить своему счастью. Моя мать не проронила ни слова.

– Назови его сама, он твой.

– Тогда я назову его Ровер, – сказала я, обнимая пса за пушистую шею. Он преданно лизнул меня в щеку.

– Un peu banal, – улыбнулась тетя. – Ну, ничего. Он не гордый. До свидания.

Она не поцеловала меня на прощанье. Я вообще никогда не видела, чтобы она кого-нибудь целовала. Тетя вышла из дома, села в подошедший тут же автобус и уехала.

– Странно, – сказал отец. – Это, наверное, дополнительный рейс. По расписанию автобус уехал десять минут назад, я сам его видел!

Мать улыбнулась. Затем ее взгляд упал на собаку, и улыбка исчезла.

– Встань сейчас же с пола, Джил. Если ты хочешь, чтобы собака осталась у нас, нужно привязать ее во дворе. Не понимаю, зачем Джэйлис оставила нам эту собаку, ведь здесь ее некому будет выгуливать.

– Я буду его выгуливать! Я...

– Тебя здесь не будет.

Я остолбенела. Расспрашивать мою мать было бесполезно. Она говорила только то, что считала нужным.

Сейчас она так крепко сжала губы, что они превратились в узенькую полоску, совсем как у бабушки на портрете.

– Ты должна учиться. Тетя Джэйлис права, тебе нужна компания. По крайней мере, ты не будешь мечтать у окна целыми днями.

– Не пугайся, малышка, – ласково сказал отец. – Тебе ведь действительно нужны друзья. Это наш единственный шанс дать тебе образование – тетя Джэйлис взяла на себя большую часть расходов по обучению. Ведь мы сами не смогли бы заплатить такую сумму. Твоя крестная очень добра к нам.

– Она предпочитает, чтобы ее называли спонсором, – резко вставила моя мать.

– Да, я знаю. Бедная Джэйлис, – грустно ответил отец. – Но тем не менее этот шанс упускать нельзя. Понимаешь, Джили?

Колли стоял около меня, и моя рука непроизвольно поглаживала густую длинную шерсть. Вдруг и этот холодный мрачный дом, и серые унылые поля вокруг – все это показалось мне близким и желанным. Я посмотрела на мать.

– Мамочка, неужели мне действительно нужно ехать учиться?

Не отвечая, она повернулась и вышла из кухни, наверняка уже думая о школьных принадлежностях и дорожных сборах. А кроме этого, я уверена, о том, что теперь восемь месяцев в году она будет свободна от дочери.

– Папа, мне действительно нужно ехать?

– Твоя мама думает, что так будет лучше, – не сразу ответил отец. Потом опустил руку в карман, достал монету в полкроны и дал ее мне. – Джили, сходи-ка в магазин Вудса и купи Роверу миску для еды. Я вчера проходил мимо и видел их на витрине. Знаешь, такие, с надписью «ПЕС». И оставь себе сдачу.

Колли лизнул меня в щеку. Наверное, ему понравился вкус слез, потому что он лизнул меня еще и еще.

Глава 2

В итоге меня решили послать учиться в англиканский монастырь. Тетя Джэйлис, пересекавшая в это время Атлантику, наверняка горячо воспротивилась бы такому выбору. Моя мать тоже была недовольна. Однажды вечером, стоя у открытого окна своей спальни, я невольно подслушала разговор родителей, происходивший в кабинете отца, этажом ниже.

– Поручить воспитание моей дочери монахиням? Какая нелепость! – говорила моя мать.

– Она и моя дочь тоже.

– Это ты так думаешь! – возразила моя мать так тихо, что я едва уловила ее слова, и тут же услышала, что отец смеется.

Я уже говорила, что это был просто святой человек, ему никогда не пришло бы в голову истолковать слова моей матери буквально. Кроме того, он действительно обожал ее. «Конечно, дорогая. Джили вся в тебя – смышленая и, может быть, даже станет в один прекрасный день такой же красивой, как ее мать, но ведь я тоже имею на нее какие-то права, не так ли? Помнишь, что любит повторять наш старый пономарь?»

Мать понимала, что зашла слишком далеко, и не стала продолжать спор. Голос ее потеплел: «Ты не сможешь отвернуться от чада твоего, отче...»

– И это действительно так, Гарри. Я так рада, что у малышки твои чудные темные волосы и твои серые глаза. Я всегда говорила, что природа совершенно напрасно израсходовала столько красоты на мужчину. Ладно... В общем, монастырь не так уж плох. Но ведь у нас где-то был еще проспект другой школы, где же он?.. Школа, по-моему, получше монастыря и не намного дороже.

– Но гораздо дальше. Девоншир! Подумай только о железнодорожных билетах. Не беспокойся, дорогая. Я знаю, в школах при монастырях не бывает стипендий, но...

– Пойми, я боюсь, что они воспитают ее в религиозном духе.

Голос моего отца зазвучал удивленно:

– Но, дорогая, здесь я едва ли буду возражать.

Мать рассмеялась:

– Извини, я не так выразилась. Я имею в виду, что религиозным воспитанием там занимаются в ущерб остальным наукам, особенно естественным. А Джили нужно заниматься именно наукой, как мне кажется. Она хорошо соображает, и у нее отличная память, это у нее от меня...

Голоса стали тише, – наверное, родители отошли от окна в глубь комнаты. Я высунулась как можно дальше и услышала обрывки фраз отца, что-то о «местной школе всего в двух остановках». В ответ на это прозвучала патетическая отповедь матери, и хотя я не могла разобрать всего, что она говорила, воображение легко восполнило пробелы: ее дочь – и в местную школу?! Плохо уже то, что ей пришлось ходить туда в начальную школу, но чтобы еще и в среднюю? Оставаться там до семнадцати-восемнадцати лет и выйти оттуда, обзаведясь дурными знакомствами и акцентом, как у шахтерских детей?! Ни-ког-да.

Все сказанное матерью было протестом женщины, в одиночку справлявшейся с жизненными трудностями, замкнутой в узком социальном кругу, и не казалось в ту пору чем-то необычным или не соответствующим приличиям. Не стоит забывать, что мать получила колониальное воспитание, и представление о доме навсегда осталось у нее викторианским.

Кроме того, мне кажется, в ней говорила обида из-за нереализовавшихся возможностей, обманутых надежд и амбиций. Дочь моей матери (не отца, а именно матери) должна была достичь всего того, чего не удалось добиться ей самой, – если образование, то самое лучшее, университет, наука – почему бы и нет? У ее дочери должно быть то, в чем было отказано женщинам ее поколения, – свобода, возможность выбирать свой путь в жизни. Да, ее дочь должна получить все это и еще многое другое – то, на что она окажется способна.

И так далее. Я прекрасно понимала свою мать, как, впрочем, понимала я и постоянные возражения отца, который в душе был не меньшим викторианцем, чем мать. Если бы речь шла о сыне, тогда да: хорошая школа, университет, наука... Но зачем это дочери? Дочь выйдет замуж и обретет высшее счастье, выполнит единственное предназначение любой женщины – станет женой и матерью, хранительницей семейного очага. Зачем ей все это образование?

Мать снова подошла к окну. Голос ее был чистым и резким. Теоретические дебаты кончились. Она должна была воплотить свою мечту в жизнь, а в пылу споров понятия такта для нее не существовало.

– Если она не сможет сама зарабатывать себе на жизнь и не выберется отсюда, то где, Боже мой, она сумеет найти достойную пару? Ты действительно хочешь, чтобы она жила дома и в конце концов сделалась просто «дочерью священника», рабочей лошадкой для всего прихода?

– Как жена священника? – грустно спросил отец.

Теперь, пройдя свой жизненный путь, полный несчастий и разочарований, я понимаю, что пережила моя мать. Талантливая, умная, красивая женщина, наделенная какой-то колдовской силой, которую в ней чувствовали все, она постепенно согнулась под тяжестью постоянной бедности, каждодневной изнурительной работы и одиночества, поскольку мой отец был слишком погружен в дела своего прихода, а все родственники матери жили в Новой Зеландии. К этому со временем добавилось и разочарование. Отец был вполне доволен своей работой и никогда бы не стал прокладывать себе дорогу в высшие церковные сферы, о чем, я думаю, мечтала моя мать. Тогда я не размышляла об этом. Просто я часто замечала, что между родителями, несмотря на глубокую и искреннюю любовь друг к другу, время от времени пробегает какая-то тень, о которой не принято говорить.

3
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело