Терновая обитель - Стюарт Мэри - Страница 5

• Предыдущая
• 5/43
• Следующая

Благослави тебя Бог, тетя Джэйлис! А если точнее выбирать слова, то спасибо тебе! Теперь я все начну сначала.

Жизнь в новой школе пошла как нельзя лучше. Моих знаний все еще хватало, чтобы учиться без труда, хотя все так же недоставало ума скрывать это. Впрочем, я поняла, что удобнее всего быть второй или третьей ученицей в классе. Я довольно хорошо играла в разные игры и неплохо рисовала, что очень нравилось моим одноклассницам. Не знаю, была ли я там счастлива, но годы учебы летели быстро.

Сама школа представляла собой прекрасное здание восемнадцатого века, окруженное парком и лесом, где нам разрешали гулять в свободное время. Наверное, только я одна пользовалась этим разрешением. В детстве я привыкла к одиночеству и теперь старалась как можно быстрее избавиться от общества своих одноклассниц и сбежать в лес, где стоял полуразрушенный летний домик, который я считала своим. В дождливые дни вода ручьями текла сквозь крышу, стены были ветхие и грязные, но зато рядом находилась пахнущая медом липовая аллея, а если долго сидеть в этом домике неподвижно, то в двери начинали заглядывать рыжие белки, а птицы возвращались в свои гнезда под карнизом.

И вот это произошло еще раз – возвращение в счастливейший из дней моего раннего детства.

Была середина семестра, мне недавно исполнилось четырнадцать лет. Почти все ученицы ушли гулять с родителями, поэтому я была свободна. Мои родители никогда не навещали меня. Я сидела в своем летнем домике и рисовала. На колченогом столе передо мной стояли в вазе большие шаровидные цветы, которые я сорвала неподалеку.

Вдруг снаружи послышался приглушенный звук шагов на обросшей мхом тропинке, и голос тети Джэйлис радостно произнес:

– Я так и думала, что найду тебя здесь. Ты уже пила чай?

– Ой, тетя Джэйлис! Нет, не пила.

– Тогда пойдем к реке. Я захватила кое-что с собой. Устроим пикник, а цветы дорисуешь потом, когда вернемся.

Кажется, я даже не спрашивала ее, как она приехала и как ей удалось меня найти. Наверное, она все-таки казалась мне сказочной волшебницей. По-моему, она каким-то образом узнала, что нам не разрешалось ходить к реке, поэтому мы пошли в обход. Никто нас не видел. Мы пересекли площадку для крикета и пошли вдоль берега реки, под старыми дубами. За деревьями блестел на солнце изгиб реки, солнечные лучи играли в темно-зеленой листве. Чуть поодаль виднелась небольшая плотина, у нее мы и присели на траву. Тут же раздался плеск воды – прямо около нас с полузатопленной коряги сорвался зимородок, схватил зазевавшуюся рыбешку и исчез в своей норке.

– Помнишь личинку стрекозы, – спросила тетя Джэйлис, – и миссис Тигги-винкл?

– Coccinella, – серьезно сказала я, – и Erinaceus europeus? Конечно помню.

Она засмеялась:

– Бедняжка. У тебя всегда была хорошая память, ты, наверное, хорошо учишься? И рисунки, которые я видела, очень и очень ничего. Сколько тебе сейчас?

– Четырнадцать. В будущем году сдаю экзамены.

– Ну а потом? Ты уже решила, что собираешься делать дальше?

– В общем, нет. Мама говорит – в университет, а потом преподавать, но...

– Но?

– Но мне хотелось бы рисовать...

Думаю, в то время для меня «рисовать», «стать художником» в первую очередь означало независимость, залитую светом мансарду, из окна которой открывается вид на Париж, наконец, покой в одиночестве, которого мне так часто не хватало. Я очень хотела учиться рисовать, но на это требовались большие средства. Тетя Джэйлис и так внесла почти всю плату за мое обучение в школе. Даже если бы она вдруг оплатила мне еще и художественную школу или если бы я смогла получить стипендию (мой учитель считал это вполне возможным), мать никогда не пустила бы меня. Она совершенно недвусмысленно дала мне это понять. Так что вариант у меня был один – плыть по течению, то есть получить стипендию в университете, потом преподавать, потом, если повезет, встретить кого-нибудь...

– Если ты действительно хочешь рисовать, что может тебя остановить? – весело спросила тетя Джэйлис. – Талант у тебя есть. И нечего скромничать.

– Да, но видите ли... – начала я и запнулась на полуслове.

Она, наверное, читала мои мысли.

– И не надо говорить всякую чепуху типа «нет шансов», «не повезло» и так далее. Единственный шанс и единственное везение, данные человеку, – это талант, с которым он родился на свет. Все остальное зависит от него самого.

– Да, тетя Джэйлис.

Она прищурилась.

– Ладно. Проповедь и допрос кончились. Теперь давай перекусим и поговорим о чем-нибудь другом.

– Давайте, – с облегчением сказала я.

И то, и другое предложение были как нельзя кстати. Для перекусывания предназначались, как выяснилось, сандвичи с жареным яйцом и кресс-салатом, которые после школьной пищи показались мне настоящим лакомством. Я откусила большой кусок.

– Тетя Джэйлис, вы действительно объехали вокруг света? Где вы побывали?

Пока мы сидели на берегу реки, она рассказывала мне о разных странах и городах так живо и ярко, что даже сейчас, вспоминая тот день, экзотические пейзажи далеких стран, где побывала тетя, возникают у меня перед глазами так же отчетливо, как и блестящие изгибы тихой английской речки, и голубое оперение зимородка.

Церковные часы гулко пробили пять. Пора возвращаться в школу. Мы собрали остатки пикника и положили все в сумку тети Джэйлис. Праздник кончился. Надо спускаться с небес на землю.

– Немного похоже на тот раз, правда? – сказала я. – Вы появились из ниоткуда, как добрая фея, солнце светит, мы прекрасно проводим день вместе, а потом снова начинается обычная жизнь. Знаете, когда я училась в монастырской школе, я играла, будто вы – волшебница. Честно говоря, я и сейчас иногда так думаю. Это так здорово – иметь крестную мать – волшебницу! И еще, вы сказали в прошлый раз одну фразу, и я с тех пор об этом думаю. Помните, когда личинка стрекозы выбралась из пруда и улетела?

– Конечно помню. И что же?

– Я тогда спросила, умеете ли вы колдовать, и вы ответили, что умеете немного. Это правда? Что вы имели в виду?

Не отвечая, она вытащила из сумки предмет, больше всего похожий на теннисный мяч, завернутый в черный бархат. Положив его на ладонь, она откинула бархат, и я увидела перед собой искрящийся на солнце хрустальный шар. Маленький мир золотистых и сине-зеленых сполохов, отражающий на своей поверхности каждое дуновение ветерка в темно-зеленой листве дубов.

– Не знаю, могу ли я действительно делать чудеса, – снова заговорила моя крестная, – но иногда я могу предсказывать будущее, далекое и близкое. Еще не волшебство, но уже кое-что, а?

Я не совсем поняла и продолжала возбужденно:

– Значит, вы видите будущее в хрустальном шаре, да?

– В общем, да.

– Так это действительно правда?

– Конечно правда.

Я, словно завороженная, уставилась на сверкающий шар.

– Тетя Джэйлис, пожалуйста, не могли бы вы заглянуть в него и узнать, что будет?

– С тобой, ты имеешь в виду? – Взгляд тети был одновременно и ласковым, и серьезным. – Все имеют в виду себя, когда спрашивают о будущем.

– Извините. Просто... вы спрашивали меня, что я собираюсь делать после школы... но если можно посмотреть... – Я окончательно смешалась и замолчала.

– Не извиняйся, – улыбнулась тетя. – Все мы одинаковы. Я сама сразу же заглянула в свое будущее.

– Правда? – Боюсь, в моем голосе слишком хорошо слышалось наивное удивление. В те годы мне казалось, что тете в ее возрасте уже незачем интересоваться будущим. Вся ее жизнь была, как я полагала, в прошлом.

Она ничуть не рассердилась.

– Ну а разве ты, – со смехом сказала тетя, – разве ты не хотела бы знать, когда же это все наконец для тебя закончится?

– Н-нет. Никогда!

– На самом деле, выбора нет, все известно заранее. Заглядывая в хрустальный шар, ты можешь увидеть то, что произойдет завтра, или то, что случится через десять лет. Ну как, хочешь попробовать?

• Предыдущая
• 5/43
• Следующая