Химера - Хадспет Э. Б. - Страница 8
- Предыдущая
- 8/29
- Следующая
9 мая 1883 года
Они собирались в толпы, как рои вредоносных насекомых. Они были растеряны и перешептывались между собой. Тень подозрения омрачала их лица, придавая всем, кто смотрел на мою работу и верил тому, что представало их взглядам, зловещий вид. Они видели отблески истории жизни на Земле.
На выставку стекались толпы восторженных, но порой испуганных или разгневанных посетителей. Одна из газет написала следующее: «Составные чучела доктора Блэка представляют собой довольно жуткое зрелище. Животные выглядят такими настоящими, как будто их глаза могут в любой момент распахнуться. Достаточно их подтолкнуть, и они проснутся».
Изначально выставка включала в себя лишь небольшую гарпию, цербера (трехголового пса, охраняющего ад) и восточного дракона. Но чувствительность публики подверглась серьезному испытанию, когда в экспозиции Блэка появился кентавр, включавший в себя труп человека и мертвую лошадь. Зловещее зрелище было чересчур фантастическим. Оно повергло публику в такой ужас, что люди, протестуя, отшатнулись. Одна из местных филадельфийских газет написала: «Доктор Блэк все так же отвратителен и непристоен. Он напрочь лишился здравого смысла и воспитания, которыми некогда обладал».
Но исполненный решимости Блэк и не думал отступать. Он был твердо убежден в том, что все фантастические создания, которых он представил публике, когда-то реально существовали на земле. Он упрямо твердил о своем долге перед наукой, медициной и миром, по его мнению, заключавшемся в том, чтобы раскрыть истинную природу человека. По его утверждению, на земле когда-то жили гораздо более таинственные и загадочные существа, чем те, следы которых удалось обнаружить. Он верил в то, что в глубинах морей и рек некогда плавали русалки, минотавры были правителями холмов Македонии, а сфинксы гнездились в расщелинах горы Святой Екатерины в Египте.
Блэк уверял, что располагает доказательствами существования этих древних видов, которые доставлялись ему со всего мира и, аккуратно упакованные, хранились в его фургоне. Хотя он и в самом деле получал много посылок, считается, что эти ящики содержали образцы мутаций, позволявшие ему заниматься исследованиями, начатыми еще во время работы в Палате С. Среди предметов, изъятых из музея, имелся большой ящик с сопроводительной ведомостью. В документе значилось, что посылка прибыла из Константинополя. Прочесть имя отправителя так и не смогли. Что хранилось в ящике, установить не удалось, но он был достаточно велик, чтобы без проблем вместить двух взрослых людей. К сожалению, даже приблизительное количество посылок, полученных доктором Блэком, остается неизвестным.
Наконец, наконец он прибыл. Я ждал достаточно долго. Теперь мне кажется, что на нетерпеливое ожидание ушло больше времени, чем потребовалось для того, чтобы привезти его сюда.
По мере того как популярность Блэка росла, все большее число людей знакомилось с его уникальными научными взглядами, а также с мнением его критиков. Я не ошибусь, если скажу, что вся эта история превратилась в спортивное состязание между двумя противоборствующими командами. Одержимость Блэка отнюдь не побуждала его держаться в тени. Как раз напротив: он часто посещал всевозможные мероприятия, приемы и обеды или массовые политические митинги (как правило, без приглашения) с целью огласить свою точку зрения и взгляды. Рассказывали, что в небольшом и очень эксклюзивном клубе в Нью-Джерси Блэк настроил против себя хозяина тем, что запустил в окно стакан, пытаясь тем самым проиллюстрировать свое утверждение, что не Бог замышлял человека как летающее существо, но что этого хочет сам человек. Его действия спровоцировали возмущение, в результате которого главная столовая клуба была разгромлена.
Я слышу, как они изумляются моей работе — моей возмутительной науке. Я слышу, как они вскрикивают, пугаясь того, что видят. И есть джентльмены, которые сомневаются в том, что я им говорю. Они называют меня лжецом и шарлатаном или мошенником. Но со временем научные методы, которые я использую в качестве средства убеждения, наверняка сделают их свободными. Увы, я ничего не могу сейчас объяснить этим злобным глупцам.
Блэк презирал своих критиков. Ближе к концу профессиональной деятельности он прославился своим неуравновешенным поведением и непредсказуемыми поступками. Вместе с числом посетителей музея возрастало и число критиков. Блэка беспокоило то, что его не воспринимают всерьез. Он был ученым, а не шутом. Разочаровавшись, осенью 1884 года он выступил лишь дважды, прежде чем закрыть экспозицию и разорвать договор с Американской ярмаркой. Вот выдержка из статьи, опубликованной в филадельфийском медицинском журнале в июле 1884 года.
…Он показывал обычные кости, найденные при раскопках, обычные останки козы или льва и уверял нас в том, что обнаружил доказательства существования сфинкса. Он читал посетителям бесконечные лекции, погружаясь в мельчайшие детали строения костей, раскрывая их тайны — тайны, которые ни я, ни кто-либо еще так и не смог увидеть. Теперь он путешествует как обычный шарлатан, демонстрируя своих кукол и прочие цацки в качестве доказательств. Если сшить чудовище, станет ли оно доказательством собственного существования? Доктор Спенсер Блэк — выживший из ума болтун. Он никогда не успокоится. Он всегда будет видеть то, чего не существует на самом деле. Ложь, повторенная многократно, превращается в правду, которая подпитывает сама себя. Он безумец!
В конце 1884 года прозвучал знаменитый ответ доктора Блэка.
Доктор Холас!
Я долго откладывал написание этого послания. Теперь мне известно, что я у Вас не в милости. Я удивился, узнав, что Вы стремитесь уничтожить мою репутацию и что Вы неумолимы и безжалостны в своем мнении обо мне.
Мой дорогой доктор, Вы называете меня безумным, но разве это мне не хватает смелости, чтобы встать на истинный и прямой путь мысли? Вовсе нет. Похоже, это Вы не можете и не желаете страстно стремиться к знанию, которым Вы пока не располагаете.
Я дал Вам шанс заглянуть за пределы Ваших возможностей, за пределы Вашего маленького научного мирка. Шанс принять участие в величайшем антропологическом открытии, о котором только может мечтать хирург. Радуясь продвижению своей работы, но оплакивая утрату того, что некогда было крепчайшей дружбой, я прощаюсь с Вами.
Третьего мая 1884 года у Спенсера и Элизы родился здоровый мальчик, которому дали имя Сэмюэл. Но радость от его рождения была недолгой. Ее оборвала трагедия. Их второй ребенок, Виктор, заболел брюшным тифом. Он болел несколько недель и умер всего через четыре месяца после появления на свет Сэмюэла. Запись, повествующая об этом событии в дневнике Спенсера, датирована сентябрем 1884 года.
Мой дорогой нежный ангел, мой дорогой нежный… Теперь он ушел к своей сестре Элизабет. Я, его родитель, его отец, не смог помешать ему уйти. Что будет с остальными моими детьми? Буду ли я так же беспомощен, когда они заболеют? Со всеми своими достижениями, со всем, чему я научился в своих беспрестанных трудах, со всеми приобретенными знаниями, которых у меня существенно больше, чем у обычного образованного человека, я не способен спасать собственных детей? С таким же успехом я мог бы убить их своими руками.
Неужели мне остается лишь засвидетельствовать смерть? Неужели я не способен разделить радость жизни?
- Предыдущая
- 8/29
- Следующая
