- Клюев Николай Алексеевич - Страница 27
- Предыдущая
- 27/249
- Следующая
От любови девке сердца не спасти.
<1909>
50. Слободская
Как во нашей ли деревне —
В развеселой слободе,
Был детина, как малина,
Тонкоплеч и чернобров;
Он головушкой покорен,
Сердцем-полымем ретив,
Дозволенья ожениться
У родителей просил.
На кручинное моленье
Не ответствовал отец,
Тем на утреннем пролете
Сиза голубя сгубил.
У студеного поморья,
На пустынном берегу,
Сын под елью в темной келье
Поселился навсегда.
Иногда из кельи строгой
На уклон выходит он
Поглядеть, как стелет море
По наберёжью туман,
Как плывут над морем тучи,
Волны буйные шумят,
О любови, о кручине,
О разлуке говорят.
<1909>
51
Не оплакано былое,
За любовь не прощено.
Береги, дитя, земное,
Если неба не дано.
Об оставленном не плачь ты, —
Впереди чудес земля,
Устоят под бурей мачты,
Грудь родного корабля.
Кормчий молод и напевен,
Что ему бурун, скала?
Изо всех морских царевен
Только ты ему мила
За глаза из изумруда,
За кораллы на губах...
Как душа его о чуде,
Плачет море в берегах.
Свой корабль за мглу седую
Не устанет он стремить,
Чтобы сказку ветровую
Наяву осуществить.
<1909>
52. В разлуке
Мне хотелось бы плакать, моя дорогая,
В безнадежном отчаянье руки ломать,
Да небес бирюза так нежна голубая,
Так певуча реки искрометная гладь.
Я, как чайка, люблю по-надречные дали —
Очертанья холмов за тумана фатой,
В них так много живой, но суровой печали,
Колыбельных напевов и грусти родной.
И еще потому я в разлуке не плачу,
Хороню от других гнев и слезы свои,
Что провижу вдали наших крыльев удачу
Долететь сквозь туман до желанной земли.
Неисчетны, дитя, буйнокрылые рати
В путь отлетный готовых собратьев-орлов,
Но за далью безбрежней ли степь на закате,
Зарубежных синей ли весна берегов?
Иль всё та же и там разостлалась равнина
Безответных на клекот курганов-полей,
И о витязе светлом не легче кручина
В терему заповедном царевне моей?
<1909>
53
Не говори,— без слов понятна
Твоя предзимняя тоска,
Она, как море, необъятна,
Как мрак осенний, глубока.
Не потому ли сердцу мнится
Зимы венчально-белый сон,
Что смерть костлявая стучится
У нашей хижины окон?
Что луч зари ущербно-острый
Померк на хвойной бахроме...
Не проведут ли наши сестры,
Как зиму, молодость в тюрьме?
От их девического круга,
Весну пророчащих судьбин
Тебе осталася лачуга,
А мне — медвежий карабин.
Но, о былом не сожалея,
Мы предвесенни, как снега...
О чем же, сумеречно тлея,
Вздыхает пламя очага?
Или пока снегов откосы
Зарозовеют вешним днем —
Твои отливчатые косы
Затмятся зимним серебром?
54
Сколько перепутий, тропок-невидимок,
Грез осуществленных и ума ошибок.
Сколько кубков поднятых, сколько их разбитых,
Светочей неявленных, подвигов забытых.
Исчислять и взвешивать прошлое бесплодно, —
В миге неродившемся ключ к душе народной.
Сломим же минувшего тяжкие печати,
Станем многорадужны, как воды на закате,
Отразим стоцветности блики и зигзаги,
Мир окинем взорами, полными отваги.
Братья, загрустившие о мирах безвестных, —
Огоньки маячные в подземельях тесных,
Не ищите истины под былого схимой, —
Только в мимолетности будущее зримо.
Вверьтесь же текущего сумеркам прозрачным,
Ландыши весенние на кладбище мрачном.
<1910>
55. Отверженной
Если б ведать судьбину твою,
Не кручинить бы сердце разлукой
И любовь не считать бы свою
За тебя нерушимой порукой.
Не гадалося ставшее мне,
Что по чувству сестра и подруга,
По своей отдалилась вине
Ты от братьев сурового круга.
Оттого, как под ветром ковыль,
И разлучная песня уныла,
Что тебе побирушки костыль
За измену судьба подарила.
И не ведомо: я ли не прав,
Или сердце к тому безучастно,
Что, отверженной облик приняв,
Ты как прежде, нетленно прекрасна?
Май 1910
56
Облака — нагорная церковь,
Ветер-колокол гудит победно.
- Предыдущая
- 27/249
- Следующая