Роза и лев - Стюарт Элизабет - Страница 57
- Предыдущая
- 57/88
- Следующая
Она ощутила, как между ног выступила горячая влага. Что он с ней делает? Как предательски ведет себя ее тело!
А улыбка его просто сводила ее с ума, как и, наверное, всех других женщин, с которыми он ложился в постель.
— Вот так, моя леди, все и начинается, — успокоил ее Роберт.
Джоселин потребовалось время, чтобы отдышаться, прежде чем она смогла выговорить:
— Хорошо, что мы поженились, а то я бы не узнала, как это бывает…
Он промолчал, но Джоселин догадалась, что ее слова польстили ему.
Роберт откинул простыню, последнюю преграду, защищавшую ее наготу, покрыл поцелуями все ее тело — начав с пальчиков на ногах и, поднявшись к ее лону, пропутешествовал по ее животу и груди, вновь вернулся к губам.
— Ты еще не знаешь, моя Джоселин, как это бывает, когда женщина любит мужчину, а мужчина отвечает ей тем же. Господь Бог определил для нас с тобой место на земле… и вот оно — эта постель.
Что она могла ему возразить? И разве могла она притвориться, что не любит Роберта де Ленгли? Это было бы кощунством.
Его руки и губы совершали над ней колдовские, а вернее, святые действа, ибо Бог руководил их телами, мудрый и всемогущий. Господь, знающий все про мужчину и женщину, прощающий настойчивое и непреодолимое стремление мужчины овладеть женщиной и пронзительную боль, несущую в то же время облегчение, которой женщине не избежать.
Роберт раздевался перед ее затуманенным взором. Это был еще один подарок Господа, и ни стыда, ни отвращения она не испытала, когда увидела в волосах внизу его живота нечто могучее, притягательное, восставшее в порыве страстного желания…
Джоселин приготовилась к боли, к погружению этого странного предмета в ее лоно, но вдруг Роберт отвернулся от нее.
— Прости, я слишком долго желал тебя…
«О, Боже, неужели этот непобедимый рыцарь унижен и просит у меня прощения?»
Джоселин потянулась к нему. Казалось, что ласковое тепло, исходящее от нее, могло растопить даже ледник в сказочной Гренландии.
Она прильнула к нему, заключила его в объятия, увлекла его тело на себя.
Джоселин была уверена, что он откликнется на ее ласку. Так и произошло. Как же яростны были его прикосновения, как находчивы его пальцы, какое неземное блаженство доставляли они ей!
Роберт проник в ее лоно, когда она уже изнемогала от страсти…
Супруг избавил ее от тяжести своего тела и перекатился на край кровати. Она сгорала от стыда за то, что совершила.
«Боже, молю тебя, пусть Роберт скажет мне ласковое слово после того, как я так… опозорилась!»
Роберт перевел дыхание и произнес:
— Что ж, моя сладость, мы в долгу перед Эдвардом Пелемом больше, чем я рассчитывал.
18
— Что это значит? — на удивление спокойно спросила Джоселин.
Роберт рассмеялся.
— Тебе лучше знать.
— He понимаю… Разве вы мною недовольны?
— Черт побери! Я доволен сполна. Я едва дышу.
Подперев голову, Роберт уставился на свою супругу. Как могло это невинное существо совсем недавно проявить столь сильную страсть и навыки в любовном искусстве, а мгновение спустя выглядеть такой робкой и растерянной после учиненной ею же самой бури на постели? Он был озадачен.
Маргарет когда-то дразнила его до полного изнеможения, заставляя гасить свою неуемную похоть. А после того, как ее телесные чары перестали воздействовать на него, она, чтобы вернуть супруга в свою постель, использовала сына, как приманку.
Зачем он сейчас вспомнил про Маргарет в этой брачной, орошенной его семенем постели?
— Вы мне доставили удовольствие, которое нельзя выразить словами.
— Некоторые слова вы мне уже сказали…
— Прости, что я вспомнил о Пелеме в такую минуту. Мужчина не способен отрешиться даже в любви от насущных дел.
— И что? — Она вскинула на него взгляд. Нет, Джоселин не была уютным прибежищем для усталого мужчины. Она воплощала, наоборот, все его заботы — шаткий трон Стефана и дикую уэльскую границу… и отнятые у Монтегью поместья, и черт побери, сколько еще их, этих забот!
— Я доволен вами, как никакой другой женщиной. Скажу вам честно, я был счастлив. А теперь хочу послушать, что думает обо мне как о любовнике моя жена?
— Так хорошо… бывает всегда? — спросила я она, уставившись на него своим колдовским взглядом.
— Обычно мужчине хорошо всегда, — рассудительно объяснил он ей, — а женщине бывает больно и неприятно первый раз. Она может даже возненавидеть мужчину, лишившего ее девственности, если его не любит.
— Но я вас люблю. И мне было совсем не больно. Что мог он ей ответить — только снова поцеловать.
Слабым, но решительным жестом она отстранила его.
— Вы должны давать мне уроки, но пусть это будет не сразу, дайте мне время к вам привыкнуть.
— Как ты умна, моя возлюбленная!
— Прежде чем опять предаваться любви, мне надо наладить порядок в доме.
— О, Боже!
— Иначе голодные мужчины сожрут нас с потрохами. Мужчины зависят от женщин — всюду и везде, не только в постели.
Роберт протяжно застонал и попытался привлечь ее к себе.
— В пятнадцать лет я познал первую женщину, но такую глупышку… и такую рассудительную…
— Вы не встречали, милорд, в своей богатой приключениями жизни, — закончила за него фразу Джоселин и замолчала, потому что его тело, пышущее жаркой страстью, притягивало ее и ей вновь захотелось разделить с ним эту страсть.
— Бог мой! Когда ты закончишь говорить и поцелуешь меня? — простонал он.
— Я еще хотела бы добавить, что люблю вас, сэр Роберт.
— Замолчи же наконец! Если нам было так хорошо в первый раз, то что будет после нескольких ночей практики? Я и представить себе не могу.
К его радости, Джоселин оценила шутку и рассмеялась. Как же легко стало у нее на душе, хоть и тело его, настойчиво опрокидывающее ее навзничь, было тяжелым. Но так Господь уж устроил — женщина легка, мужчина тяжел.
И второе их занятие любовью началось со смеха, с улыбки на устах, и это было предвестником счастья.
Ей пришлось долго приходить в себя, возвращаясь к действительности. Она была одна. Джоселин перебирала в памяти то, что случилось накануне ее продолжительного сна, и пришла к выводу, что ей это не пригрезилось во сне. Роберт дважды овладевал ею, доказательством чему была окровавленная простыня, пропитанная и еще чем-то, а также две недопитые чаши с вином, оставленные на полу.
Джоселин вдруг вспомнила об Аделизе — так ли счастлива ее сестра?
Она прислушалась и услышала какую-то возню, шепоток за дверью, и … вошел Роберт.
Она лежала голая в постели со следами любовных игрищ и не смела высунуться из-под натянутой до самого подбородка простыни.
— Рад, что ты уже не спишь, — сказал он. — У меня есть кое-что тебе показать.
Слыша его голос, она успокоилась и снова начала проваливаться куда-то в бездонную пропасть.
— Вы мне многое уже показали, Роберт, — сказала Джоселин, даже не пытаясь бороться с охватившим ее приятным оцепенением.
Он вернул ее к реальности ласковым поцелуем.
— Мир сюрпризов для вас, мадам, неисчерпаем. Я, как фокусник, могу достать множество вещей из-под плаща. А тот, кто ждет от меня чудес, тот их и получит.
Де Ленгли сделал знак, и тотчас же в приоткрытую дверь проникли говорливые женщины и торжественно кланяющиеся мужчины со свертками заморской ткани и чудесным сукном — таким мягким на вид, что Джоселин мгновенно захотелось его потрогать.
Неожиданные гости бесконечной процессией проходили мимо нее, возлежавшей на кровати, складывали дары в изножье огромной кровати, поздравляли новобрачную и удалялись с поклонами, уступая место другим.
Внезапно она стала обладательницей богатства, которого бы хватило на десять самых знатных невест королевства Англии.
Выпроводив подобострастную и вдохновленную добротным элем из господских погребов делегацию смердов, де Ленгли уселся на краешек кровати и, смахнув капельки слез с ее ресниц — так она была растрогана дарами, — произнес с ласковой насмешкой:
- Предыдущая
- 57/88
- Следующая
