Красив и очень опасен - Стюарт Энн - Страница 29

• Предыдущая
• 29/74
• Следующая

— Раз уж ты решила уехать, я, конечно, удерживать не стану, — сказала Мабри. — Но только, прежде чем ты сядешь в поезд, я хотела бы тебе кое-что сказать. Только давай уйдем отсюда, эта обстановка действует мне на нервы. Давай посидим где-нибудь и пропустим по рюмочке.

— Нет, только не это! — Кэссиди содрогнулась; вкус ирландского виски до сих пор ощущался у нее во рту вперемешку со вкусом Ричарда Тьернана.

— Тогда чайку попьем. Славного успокаивающего английского чайку с лепешками и земляничным джемом. А заодно и поболтаем.

— Про Шона, да? — устало спросила Кэссиди. — Надеюсь, ты не станешь вешать мне лапшу на уши насчет его очередных болячек? Он здоров как бык.

Прекрасные губы Мабри едва заметно морщились.

— Речь идет уже не о болячках, моя милая, — сказала она. — Шон умирает.

Шон, настроение которого после третьей кряду порции виски с содовой было приподнятым, весело разглагольствовал. Тьернан сидел в кресле и, казалось, прислушивался к беззаботной болтовне писателя, однако мысли его были заняты Кэссиди. Она попытается задать стрекача, в этом нет сомнения. Но вот осмелится ли он ее удержать? Или бросится вдогонку, если Кэссиди все-таки сбежит?

Оба варианта развития событий представлялись не слишком вероятными. Возможно, Шон и в самом деле готов был пожертвовать собственной дочерью, но вот Мабри определенно на стороне Кэссиди. Если они объединятся против него, он окажется бессилен.

Единственная надежда Тьернана состояла в том, что они с Кэссиди зашли слишком далеко, у нее не хватит духа бежать. Она, конечно, очень хочет спастись, но раскинутые паучьи тенета слишком длинные и липкие, шансов вырваться на свободу остается мало. Если умом она понимала необходимость побега, то сердцем и душой уже принадлежала ему, Тьернану. Но вот что возьмет верх?

— Да, черт побери, Мабри меня сегодня кастрирует, — с ухмылкой изрек Шон. — И видели бы вы, как вытянулась физиономия Беллингема, когда мы застали вас в холле! Мне казалось, глаза на лоб полезли. Хорошо еще, что я их понукал всю дорогу. Приди мы на несколько минут позже, и беднягу, наверное, удар хватил бы. Вот тогда вам бы точно пришлось подыскивать себе нового защитника.

— А почему вы вдруг решили вернуться домой? — бесстрастным тоном поинтересовался Тьернан. — Мне казалось, у вас была куча планов на этот вечер.

— Мне нездоровилось, — бойко ответил Шон. — Хватил лишку, должно быть, накануне вечером. Вдобавок не терпелось узнать, что вы затеваете с Кэсси. Откровенно говоря, я рассчитывал по возвращении застать вас с моей нескладехой уже в постели, однако вы почему-то подкачали. В общем, я в вас немного разочарован, приятель.

— Вот как?

— Да, хотя ночью я немного пораскинул мозгами и решил, что вам виднее. Просто у вас свой стиль. Между прочим, вы мне напоминаете меня самого в юные годы. — В голосе писателя появились горделивые нотки. — Черт побери, ни одна бабенка не могла мне отказать!

Ричард взглянул на хвастуна, и внезапно мысли его возвратились в уже далекое прошлое.

— Мы с вами совершенно разные, — сказал он.

— Чушь собачья! — выпалил Шон. — Еще минута, и вы разложили бы ее голую прямо на полу, а ведь моя Кэсс — настоящая святоша по сравнению со многими. В мать пошла, та тоже синим чулком была. Никому не давала.

— Мы, между прочим, о вашей дочери говорим, — напомнил Тьернан, — а не о дешевой уличной шлюхе.

— Вот как? — встрепенулся Шон. — А что, разве еще остались дешевые? — Он осушил свой стакан. — То есть вы хотите сказать, что уважаете ее? Так, что ли? — Он хмыкнул и махнул рукой. — Да ладно вам заливать, все равно не поверю. Надеюсь, вы не собирались жениться на ней и зажить честной жизнью? Вы почему-то не производите на меня впечатление надежного супруга.

Тьернан пытливо разглядывал собственные руки. Длинные крепкие пальцы. Ему ничего не стоило схватить старика за горло и сжимать его, пока ноги не перестанут дрыгаться в агонии. Одной мразью на свете меньше станет. А что, терять ему все равно нечего.

И вдруг, сам испугавшись этих мыслей, он встрепенулся и поднял голову. Да, как это просто, снова вернуться к этим мыслям. И еще проще претворить их в жизнь. Не удивительно, что преступность вокруг процветает.

— Эй, приятель, о чем это вы вдруг задумались? — осведомился Шон, пьяно покачиваясь. — Как будто призрак увидели.

Тьернан заставил себя улыбнуться.

— Увидел, Шон. Ваш.

Это потрясло старика.

— О черт, — выдавил он, отступая и чуть не упав. — Ну и шуточки же у вас, Тьернан. Прямо мороз по коже пробирает. Какой-то висельный юмор. Вы это знаете?

— Знаю, — кивнул Тьернан. — Это так и есть.

— Съешь лепешку, милая, — предложила Мабри. Кэссиди уставилась в тарелку невидящим взором. Затем со вздохом ответила:

— Что-то у меня нет аппетита, Мабри. То ты масла в огонь подливаешь, то Ричард. От вашего мелодраматизма просто тоска берет.

Мабри пригубила бокал калифорнийского красного вина; Кэссиди же на этот раз предпочла кока-колу.

— Я вовсе не преувеличила, Кэсси, — промолвила Мабри. — У Шона скверные дела.

— Как раз это я и имела в виду, — вздохнула Кэссиди. — Шон и тебе успел мозги запудрить. Повторяю, он здоров как бык и не собирается…

— Он умирает, Кэсс, — перебила ее Мабри. — И не подозревает, что я об этом догадываюсь. Боль пока терпима, и, по словам его лечащего врача, не будет уж слишком донимать. Вот почему Шон стал много пить, надеется обойтись без наркотиков. У него рак, Кэсси. Причем в запущенной стадии.

Кэссиди похолодела. На лбу выступила испарина. В ноздри вдруг шибанул пряный аромат китайского чая.

— Сколько ему осталось?

— Боюсь, что немного. Он хочет закончить книгу. Для него это необходимо, Кэсс. И ему нужна твоя помощь.

— Но почему он придает этой книге такое значение? Дело ведь не в деньгах; я слишком хорошо знаю Шона. Несмотря на всю его расточительность, большего скряги в денежных вопросах, по-моему, днем с огнем не сыскать.

— Не скажи, — покачала головой Мабри. — Кстати, если считаешь, что твой отец вкладывал деньги в страхование здоровья или жизни, то сильно заблуждаешься. Он всегда повторял, что вверяет свою жизнь Фортуне.

— Ну и посмотри, к чему это привело!

— Это привело к тому, что ему досталась я, — напомнила Мабри с тонкой улыбкой. — И ты, между прочим.

— Еще те подарочки, — вздохнула Кэссиди, борясь с нарастающими страхом и тревогой. — Не забудь еще про Ричарда Тьернана. И все-таки не могу понять, хоть убей, почему он придает этой книге такое значение?

— Он хочет уйти, оставшись легендой. Ты сама знаешь, что после «Выхода сатаны» из-под его пера не появился ни один шедевр. Шон и сам это понимает, только признать не хочет. Да, и другие его книги продавались потом неплохо, хотя две последние так и не оправдали расходов на публикацию. Вот почему, Кэссиди, я думаю, что он не смерти боится, а забвения. Самое дорогое для него его талант и репутация…

— И тем не менее он готов поставить ее на карту ради какой-то дешевой сенсации.

Мабри вновь покачала головой:

— Он пишет вовсе не то, что ты думаешь.

Кэссиди в отчаянии всплеснула руками.

— Тогда как, черт побери, я могу ему помочь, если даже понятия не имею, о чем его книга? — удрученно воскликнула она.

— О Ричарде Тьернане, — ответила Мабри. Кэссиди глубоко вздохнула, сердце вдруг бешено заколотилось.

— Нет, Мабри, я не могу здесь оставаться. Только не Тьернан. Я… Он меня пугает.

— Думаешь, все-таки он их убил? — спросила Мабри. — Или боишься, что он замыслил убить тебя?

Кэссиди поморщилась.

— В твоих устах это звучит нелепо, почти комично. Нет, я не боюсь, что он замыслил меня убить. Дело совсем в другом. Он чего-то от меня добивается, Мабри. Чего-то страшно важного, но я никак не могу взять в толк, чего именно. И это меня пугает.

— Мне казалось, ты никогда не страдала избытком воображения, — заметила Мабри.

• Предыдущая
• 29/74
• Следующая