Поцелуй шута - Стюарт Энн - Страница 18

• Предыдущая
• 18/66
• Следующая

Утро в день свадьбы выдалось ясное и морозное. Джулиана проснулась, все еще чувствуя усталость после своего недолгого сна, и обнаружила, что лежит одна в постели. В комнате тоже никого не было. Ставни все еще закрыты, но сквозь щели просачивается угрюмый дневной свет. Прислуга должна бы плотнее закрывать ставни от ветра и света, подумала она, не двигаясь. Привычки хозяйки замка все еще жили в ней, побуждая к действию.

Но теперь у нее нет дома, она больше не хозяйка, и если она хочет, чтобы в ее комнату не проникал холодный ветер, она должна завесить их рогожей либо дождаться матери и обратить на это ее внимание. Когда-то Изабелла была прекрасной хозяйкой, энергичной и деятельной, но ведь прошло десять лет, и многое могло измениться.

В течение всех этих долгих лет она винила мать за то, что та не защитила ее, не постаралась спасти от этого ужасного брака. И теперь, в первый раз за все время, Джулиана начала задумываться. Возможно, дело не в том, что мать ее не любила, а в том, что никак нельзя было переломить упрямство отца, который затеял этот брак. В конце концов, много ли может сделать женщина, пойдя против воли своего супруга и повелителя?

Здесь было над чем поразмыслить. Скорее всего, Изабелла Пекхэм вовсе не была бессердечной матерью, бросившей своего ребенка на произвол судьбы, как все это время думала о ней Джулиана. Следовало быть хоть чуточку дружелюбной в день ее свадьбы.

Джулиана спустилась с высокой кровати и, подойдя к окну, толкнула ставни, впуская в комнату свет нового дня. Внизу, во дворе замка, кипела жизнь. Джулиана видела жениха своей матери, который пронесся по двору, как ураган, с выражением, не предвещавшим ничего хорошего. Изабеллы не было нигде видно, но, возможно, она возносила молитвы, готовясь к предстоящему замужеству. Она должна была бы благодарить небеса за то, что аббат освободил ее от супружеской постели, хотя она так ничего и не сказала по этому поводу. Если бы Джулиана была уверена в подобном запрете для себя, она воспринимала бы мысль о своем возможном замужестве с большим спокойствием.

Впрочем, в этом не было смысла. Браки заключались ради приданого и ради рождения наследников. А значит, она была в полной безопасности, ведь у нее не было приданого и она была не способна к деторождению. По правде говоря, она была просто обузой.

Джулиана оделась до того, как в комнате появились служанки матери, заплела свои густые волосы в тугие косы и прикрыла голову покрывалом, возблагодарив небеса, что вся ее одежда такая простая и тусклая. Она вовсе не хотела, чтобы на нее обращали внимание как на дочь невесты. Во всяком случае, у отца Паулуса не будет причин для недовольства, хотя она не представляла себе, как сможет простаивать каждый день по пять часов на коленях, чтобы отмаливать свои грехи, которых даже не могла себе вообразить. Она страдала дальнозоркостью — досадный недостаток, когда дело доходило до рукоделия, и в то же время — дар, позволяющий хорошо рассмотреть все, что делается во дворе. Она видела Бого, слугу Николаса, который что-то вынюхивал, она видела людей лорда Хью, занятых обучением бою на мечах, несмотря на праздничный день.

Ее взгляд сделался особенно острым, когда она заметила внизу шута, одетого крикливо и ярко, двигающегося среди толпы с такой легкостью и изяществом, словно его спина не была еще вчера покрыта кровоточащими рубцами. Ей даже показалось, что слышен тонкий перезвон бубенчиков на его рукаве, хотя, конечно, столь тихий звук не способен пробиться сквозь громкий лязг оружия и крики рыцарей.

Джулиана наблюдала за передвижениями шута, невидимая в своей высокой башне. Но он вдруг остановился, повернулся и посмотрел вверх, прямо в ее окно, словно знал, что она стоит там, разглядывая его.

Конечно, он никак не мог ее видеть, успокаивала Джулиана себя, но все же отошла подальше от окна в глубь комнаты. Глупости, совсем немногие люди обладали способностью видеть так же далеко, как она. Даже если шут и разглядел фигуру в окне, он не мог узнать ее, а тем более понять, на что именно она смотрела в этой толпе внизу. Ей просто не о чем беспокоиться.

Джулиана снова наклонилась вперед, выглядывая из окна, ее толстые косы скользнули по каменному подоконнику. Он все еще смотрел вверх. Когда она снова показалась в окне, широкая улыбка расплылась на его лице. Шут послал ей воздушный поцелуй.

Джулиана отпрянула назад, запутавшись в широкой юбке. Итак, он, видимо, понял, что какая-то женщина наблюдала за ним из окна, но, конечно, не мог знать, что это была Джулиана. Да если бы и знал, что ж, она просто хотела удостовериться в том, что его спина благополучно заживает после ее лечения, и…

Она присела возле огня, закрыв холодными руками пылающее лицо. Да что же, во имя всего святого, с ней происходит? Может быть, этот человек не только кривляка, но еще и колдун? Ей говорили, что шуты обладают особыми способностями, и в том числе — к целительству. Так, быть может, мастер Николас имеет дело с черной магией? Ведь должно же быть какое-то объяснение ее необычному интересу к нему?

Опять же, она никогда раньше не встречала ни одного шута. Возможно, они все обладают способностью очаровывать людей, и в этом и заключается их сила. Но как бы там ни было, а ей это все не нравилось. И чем скорее мастер Николас вернется к своему королю, тем счастливее она будет. Если, конечно, ей не повезет первой покинуть этот замок.

Джулиана снова вернулась к окну и увидела, как Николас, пожав плечами, двинулся дальше сквозь толпу, весело насвистывая. Усмехаясь, он с удовольствием думал, что вопреки его ожиданиям это изгнание оказалось весьма любопытным, а все благодаря тихой леди с испуганными глазами. Он вообще быстро выздоравливал, но сейчас чувствовал себя просто удивительно хорошо, учитывая то, что сотворил с его плотью святой аббат Паулус. Кстати, это был один из долгов, которые Николас собирался вернуть сторицей, и довольно скоро. На лице его появилась чуть заметная хищная улыбка.

Но что бы там ни происходило, а закончить здесь свои дела поскорее обретало первостепенную важность. Он пробыл в крепости всего один день и уже скучал по своей прежней жизни. У него был очень ясный план, как добиться того, чего он хотел, и в него не входило прозябание в замке, расположенном на краю мира, пусть даже и очень богатом.

В этот план также не входило и многолетнее пребывание на побегушках у капризного монарха. Николас хорошо служил Генриху. Если повезет и удастся выполнить последнее королевское поручение, можно потребовать вознаграждение и получить свободу.

Лишь очень немногие люди могли быть полностью свободны, даже король имел обязательства перед людьми, за которых отвечал. Но Николас гордился собой, считая себя много умнее короля, и не сомневался, что сможет получить все, что захочет, особенно если его желания будут относительно скромными.

Король Генрих желал получить кубок святой Евгелины, и Николас доставит эту реликвию своему королю с помощью сообщника, которого король послал сюда несколько раньше. У него очень мало времени — король Генрих никогда не отличался терпением, — но он обязательно все сделает в лучшем виде и использует для этого Джулиану Монкриф.

Вначале он намеревался соблазнить леди Изабеллу. Достаточно простой план — Изабелла весьма нежна и ранима, вдобавок она — единственный свет в жизни сурового лорда Хью. Если бы он узнал, что его милая жена не верна ему, он бы просто сошел с ума. Замок сумасшедшего лорда очень просто прибрать к рукам. Генрих был бы доволен, и, бог свидетель, Николасу это совсем несложно. Ведь Изабелла — красива, очаровательна и ненамного старше его самого. Он мог бы получить огромное наслаждение, совместив приятное с полезным.

Но в эти долгие ночные часы, которые он провел без сна, у него сложился другой план, гораздо лучший. Соблазнить леди, уведя ее у нового мужа, — задача хоть и трудная, но вполне решаемая. Но если соблазнить любимую дочь леди, то это особенно сильно потрясет мать, что, в свою очередь, весьма расстроит ее нового мужа. К тому же следовало признать, у него были свои собственные веские причины, чтобы забраться под простую, не слишком нарядную юбку Джулианы Монкриф.

• Предыдущая
• 18/66
• Следующая