Поцелуй шута - Стюарт Энн - Страница 47

• Предыдущая
• 47/66
• Следующая

— Вы любите ее?

Вопрос показался ему настолько нелепым, что он откинул голову и громко расхохотался.

— Любить женщину? С какими же мужчинами вы, интересно, имели дело? Не для таких, как я, влюбляться в кого-нибудь. Подобную роскошь вообще немногие могут себе позволить. Если бы у меня была возможность, я бы просто забрался под юбки вашей дочери, и на том дело бы и закончилось. Так где же этот чертов кубок?

— Священный кубок, — поправила его Изабелла. — А что бы вы предпочли: мою дочь или кубок?

— Не думаю, что вы предлагаете серьезно, — криво усмехнулся Николас, — но тут нет для меня вопроса. Конечно, кубок. Джулиана — приятное развлечение, но не настолько, чтобы жертвовать ради нее моим будущим, а может быть, и самой жизнью. Король желает получить кубок, и я намерен во что бы то ни стало принести его ему.

— А если я расскажу мужу о ваших планах? Если я расскажу ему о нашем серьезном разговоре, без стишков и дурачеств? Что тогда?

Он легко, одним гибким движением поднялся с кровати. Она не отдаст ему кубок, точно так же, как и свою дочь. Хотя, если честно, он не был уверен, что именно выбрал бы. Вполне возможно, что дочь. Кубок ждал так долго, мог бы подождать еще немного.

Но, судя по спокойному лицу Изабеллы, она, скорее всего, хорошо его спрятала, чтобы Николас не смог его скоро найти, а применять силу преждевременно. И потом, как ни крути, у него есть определенные пределы, за которые он не станет заходить ради короля. И даже ради себя самого.

Он направился к двери своей ленивой кошачьей походкой.

Невинность дочери твоей

Дар — достойный королей,

Пусть мир безумцем назовет,

Шут без труда его возьмет.

Он открыл дверь и… замер от ужаса.

Конечно, все могло бы быть гораздо хуже. Например, за дверью мог стоять граф Фортэм с отрядом вооруженных рыцарей или вечно всюду сующий свой нос священник, готовый снова взяться за плеть, чтобы проучить лжеца.

А там стояла всего лишь Джулиана, и выражение ее влажных, как у раненой лани, глаз сказало ему лучше всяких слов, что она слышала его насмешливые, пренебрежительные слова.

Вот теперь он уже точно ничего не мог сказать. Он даже и не пытался. Он просто пожал плечами, не извиняясь и не пытаясь что-то объяснить.

Но она ведь была дочерью Изабеллы, ее плечи расправились, а нежный рот скривился в усмешке, которая почти скрыла боль в ее глазах.

— Как я вижу, святая Евгелина откликнулась на мои молитвы, — сказала она насмешливо.

Он вдруг ощутил дикое желание коснуться ее. Он даже поднял руку, но услышал громкий вздох Изабеллы, и рука сама упала, прежде чем коснулась Джулианы.

— Ваш слуга, миледи, — пробормотал он и вышел мимо нее в пустынный коридор, твердо приказав себе не оглядываться.

— Моя милая девочка! — произнесла Изабелла нежно.

Но Джулиана не собиралась плакать, только не перед своей матерью. Она пролила слишком много слез за эти долгие годы и сейчас не собиралась тратить их на этого бессовестного лжеца.

— Я полагаю, он не был на самом деле немым? — сказала она, входя в комнату.

Ее движения утратили обычную гибкость благодаря целому часу, который она провела, простершись на холодном каменном полу в заброшенной часовне. Она поспешно направилась к огню, но и жаркое пламя не могло ее сейчас согреть.

— Полагаю, что нет. Это все часть его игры.

— А он безумен, как вы думаете? — Джулиана старалась, чтобы в ее голосе не прозвучало ничего, кроме обычного любопытства.

— Я думаю, что он, возможно, один из самых умных людей, которых мне когда-либо доводилось встречать. И также один из самых опасных. Он может одурачить почти любого, убедив в том, что он всего лишь слабоумный простачок, в то время как все, что ему нужно, — это кубок святой Евгелины.

Боже! А она чуть сама не отдала его ему в руки!

— Зачем он ему?

— Для его хозяина-короля, разумеется. Ведь не случайно мастер Николас оказался здесь, в замке Фортэм, я в этом уверена. Его послали, чтобы он украл драгоценный кубок. Думаю, ему было все равно, какими средствами пользоваться для этого и кого он мог ранить или обидеть.

— Он вовсе не ранил меня и не обидел, — спокойно произнесла Джулиана.

Как странно, что этот жаркий огонь почти совсем не дает тепла. Она чувствовала, как все леденеет внутри.

— Как мог меня обидеть какой-то нелепый шут, — добавила она.

— Я видела, какими глазами ты смотрела на… — Изабелла запнулась, спохватившись. Ни к чему было говорить сейчас об этом.

И Джулиана была благодарна ей за это. Ее мать была слишком наблюдательна, а ей бы очень не хотелось, чтобы кто-нибудь узнал о некоторых вещах, и в том числе о том, что прикосновения лживого, коварного дурака заставляли ее испытывать странную слабость и что за его поцелуи она готова была охотно вытерпеть страдание и стыд супружеской постели. Лишь бы только он целовал ее так, как целовал совсем недавно у себя в комнате.

Но ничего этого не отразилось на ее лице, и она решила, что никто и никогда об этом не узнает. Что ж, она вполне может считать, что счастливо отделалась: мастер Николас имел странную способность — затуманивать ее рассудок. Теперь ему уже не удастся сделать это снова, после тех ужасных слов.

— Это я взяла кубок из-под твоей кровати, — сказала Изабелла через некоторое время. — Как он там оказался?

Джулиана даже и не подумала лгать, ведь ложь ставила ее на одну доску с шутом.

— Это я взяла его из часовни. Я знаю, что отец Паулус хочет его заполучить. И я подумала, что, если я отдам ему кубок, он выполнит мою просьбу.

— Что же это за просьба?

— Всего лишь единственная благополучная жизнь, на которую может надеяться женщина в моем положении. Я хотела бы присоединиться к святым сестрам в монастыре Святой Евгелины и посвятить свою жизнь Богу и добрым делам.

— И чтобы ни один мужчина никогда больше не прикоснулся к тебе, — тихо заметила Изабелла.

Она была явно излишне проницательна. Краска, залившая лицо Джулианы при этих словах матери, немного согрела ее.

— Да, — согласилась она. — Я не хочу никогда больше выходить замуж. Я думала, что у меня будет достаточно времени, чтобы обеспечить свое будущее, прежде чем король снова продаст меня. Очевидно, что и в этом случае я просчиталась.

Изабелла посмотрела на нее долгим задумчивым взглядом.

— Сядь-ка, доченька.

— Я не хочу…

— Садись, — резко повторила Изабелла.

И Джулиана вдруг снова почувствовала себя восьмилетней девочкой, которая выслушивает наставление своей обожаемой мамочки. Она взяла низкую скамеечку у камина и села на нее, в первый раз за много лет глядя на мать снизу вверх.

— Я хочу знать, что сделал с тобой Виктор. Джулиана отвернулась.

— То же, что делают все мужчины с женщинами, — тихо ответила она.

Изабелла покачала головой:

— Я так не думаю. Если бы это было действительно так неприятно, то на земле рождалось бы очень мало детей.

— А кто говорит, что это неприятно для мужчин? — резко возразила Джулиана. — Они ведь сильнее нас. Они наши хозяева и правители. Какой мужчина станет слушать, если женщина попытается отказать ему?

— Все порядочные мужчины.

— Виктор был достаточно порядочным, — вынуждена была признать Джулиана. — Только в постели он не был… добрым.

Она чувствовала, что глаза матери наблюдают за ней, и ниже наклонила голову.

— Должно быть, он был груб и нетерпелив, когда лишал тебя невинности, — сказала Изабелла. — Большинство мужчин, к сожалению, не обладают этим талантом, и это делает начало супружеских отношений довольно болезненным. Но ведь после этого первого раза стало лучше? Как только первая боль пройдет, все обычно налаживается.

— Но боль не прошла.

Изабелла на некоторое время замолчала.

• Предыдущая
• 47/66
• Следующая