Полуночная роза - Стюарт Энн - Страница 42
- Предыдущая
- 42/70
- Следующая
Это уже была последняя капля. Тони чуть не вскочил с сиденья, чтобы схватить ее, но тут незадачливый кучер попал в очередную ухабину, которые в изобилии встречаются на королевских дорогах, и он, потеряв равновесие, шлепнулся назад. Выругавшись себе под нос, он немного успокоился и взял себя в руки.
— Нормальнее не бывает, — согласился Тони, думая о пламенной миссис Биннерстоун и решил, что разумнее переменить предмет разговора, пока он ее не задушил.
— Мы приближаемся к границе, — сказал он, — и если нам повезет, то к ночи мы их нагоним. Вы с Жилли будете присматривать друг за другом, и все станет на свои места.
— Я же говорила тебе…
— Прошу тебя, не надо повторять, — попросил Тони, — мое мужское достоинство страдает каждый раз, когда я слышу, насколько я безобиден. Позволь мне сохранить хоть какие-то иллюзии. Мы поедем прямо в охотничий дом Блэкторна, заберем твою повариху и остановимся в маленькой гостинице, расположенной всего в нескольких милях оттуда, я уже заказал комнаты. День будет нелегким, но стоит потерпеть.
— А что, если он ее не отпустит? — спросила Элин.
— А что, если она не захочет уезжать? — в свою очередь поинтересовался Тони.
— Я же говорила тебе, она ненавидит мужчин.
— Николас вполне способен избавить ее от подобного предубеждения. За те пять дней, что они провели вместе, он вполне мог научить ее их любить, и даже очень.
— Не могу себе это представить, — честно призналась Элин.
Тони улыбнулся, неожиданно почувствовав себя более уверенно. Просто удивительно, как действует редкая наивность Элин на его мужское тщеславие. Он с радостью убедит ее в том, что она заблуждается на его счет, и объяснит, сколь привлекательной может быть физическая любовь.
— Мы решим все эти проблемы по мере их возникновения, — сказал он. — Я не собираюсь позволять Николасу Блэкторну держать в плену женщину, если она этого не хочет. Кроме того, он наверняка не знает, что его разыскивают, из-за того, что Харгроув умер. Думаю, когда он об этом услышит, то поторопится на континент, забыв о любовных утехах.
— Я надеюсь, — с сомнением сказала Элин, — только я боюсь за тебя. Тони. Тони снова сжал зубы.
— Я сумею за себя постоять, если дело дойдет даже до дуэли, радость моя.
— Но Николас бывает безжалостным. Тони посмотрел, как вздымается ее грудь под желтой материей.
— Я тоже, — решительно ответил он.
Леди Элин Фицуотер почувствовала себя неуверенно. Нельзя сказать, чтобы подобное состояние было для нее не характерно. Она всегда восхищалась решительностью Жилли, поскольку сама всегда была склонна взвешивать все за и против, опасаясь сделать неверный шаг. Если она решалась на что-то, не обдумав предварительно своего поступка, а также его возможных последствий, результат, как правило, бывал ужасен.
Например, предложение преподобного мистера Элвина Персера она приняла мгновенно — просто из благодарности, и еще потому, что ей очень хотелось иметь детей. Она знала, что Тони отныне для нее недоступен, и потому решила повести себя разумно, и быть счастливой настолько, насколько позволяли обстоятельства.
Хотя она и не любила вспоминать об этом, но ее согласие вступить в неравный брак, давало ей определенные преимущества. Элвин происходил из весьма скромной семьи, к тому же был младшим сыном, а следовательно, ему было не на что рассчитывать, кроме церковной карьеры. Женитьба на представительнице знатного рода была с его стороны весьма продуманным ходом, а самолюбию Элин подсознательно льстило ее превосходство, задетое в связи с этим только сильнее, когда он вскоре бросил ее. Если бы она не ощущала своего очевидного превосходства, разрыв не ранил бы ее так жестоко. Она не испытала бы столь горького стыда оттого, что какой-то, ничем не выдающийся и не имеющий перспектив священнослужитель не счел ее достойной себя.
Удар по самолюбию оказался почти непереносимым. Сочувственные взгляды, снисходительные замечания, всего этого она хлебнула сверх меры и потому вначале, как говорится, бежала куда глаза глядят.
Она поехала в Париж, как только был заключен мир, надеясь спрятаться там от всех знакомых. С неделю она была относительно спокойна и почти убедила себя, что все забудется, так как то, что в ее жизни появился и исчез преподобный Элвин Персер, не более чем минутная ошибка. А потом она случайно встретилась со старой приятельницей, одной из бывших поклонниц Тони, которая не стала скрывать от Элин, что она стала предметом насмешек лондонского света и что милый Тони от этого в ужасе.
Необходимость положить конец своему существованию стала в тот миг для нее очевидной, в этом городе роковой любви и неразделенной страсти.
Элин никогда не считала себя склонной к трагедиям, но перспектива вернуться в Лондон и подвергнуться осмеянию приводила ее в отчаяние.
Покинув преданную Бинни, она шла куда глаза глядят по улицам Парижа, не думая об опасности, которые могли ее подстерегать, и лишь надеясь, что у нее хватит смелости совершить то, на что она решилась. Она очутилась на мосту, в одной из самых убогих частей города, и глядя на быстрое течение мутных вод Сены, прикидывала, сколько пройдет времени, пока она утонет.
Элин уже вскарабкалась на каменный парапет, как вдруг из ночного тумана послышался голос, и на мгновение ей показалось, что она видит перед собой ангела, который, правда, отчего-то очень грубо к ней обратился.
— Нет ничего глупее, — произнес голос, на правильном, с чуть заметным французским акцентом английском, — чем убивать себя из-за мужчины.
Элин застыла, неловко опершись о каменный парапет, и заподозрила, что к ней обращается ее внутренний голос. А потом из густой мглы выступила завернутая в плащ женщина, и сердито на нее посмотрела.
— Сейчас же прекратите заниматься ерундой, — приказала она, и Элин разглядела маленькую миловидную француженку с невинным личиком, и огромными карими глазами. Она была в простой одежде, такой, какую носят люди из низов, но ее голос, и знание английского выдавали ее знатное происхождение.
— Я не пойму, какое вам до меня дело? — заставила выговорить себя Элин.
— У вас дурацкий вид, — как говорится, ни дать, ни взять. Недаром французы считают, что англичане ничего не могут толком сделать. Если уж вы решили умереть, так сделайте это так, чтобы никто этого не заметил.
— Я не знала, что тут кто-то есть.
— Улицы Парижа никогда не бывают пустыми, даже в полпятого утра.
Элин еще больше удивилась.
— Но сейчас же не полпятого утра? — спросила она простодушно.
На лице девушки появилось сочувствие, но почему-то оно совсем не было обидным.
— Pauvre petite*, — сказала она. — И давно вы бродите здесь, всеми покинутая? Сейчас только десять часов. Но вам давно пора спать. Слезайте оттуда и пойдемте со мной. Меня зовут Жизлен. * Бедная малышка (фр.).
Элин бросила последний, тоскливый взгляд на реку. От воды шел отвратительный запах. Почему-то именно это окончательно решило дело. Ей не хотелось умереть так бесславно. Все должно было быть романтично, ее бедное бледное тело накрыто белым, утопает в розах, а все вокруг чувствуют себя ужасно виноватыми из-за того, что так дурно с ней обошлись.
— Уже лучше, — сказала женщина, которая представилась как Жизлен, когда она слезла с парапета. — Ни один мужчина этого не стоит. Она подошла ближе, и Элин рассеянно отметила, что женщина очень тоненькая, гораздо меньше ее ростом и с маленькими, красивой формы, очень чистыми ручками. Чуть привстав, она поплотнее запахнула на Элин ее обшитую мехом накидку.
— Бродить по парижским улицам в пальто, которое может кормить семью целых полгода, ужасно глупо. Когда вы в последний раз ели?
— Я… не помню, — промямлила Элин.
— Я отведу вас в гостиницу, где я работаю. Я повариха, отличная повариха. Вы не сможете отказаться от моего рагу. Я вас накормлю, выслушаю и поговорю с вами так, как должна поговорить ваша мама.
— Моя мама умерла.
Жизлен пожала плечами.
- Предыдущая
- 42/70
- Следующая
