Разные дни тайной войны и дипломатии. 1941 год - Судоплатов Павел Анатольевич - Страница 63

• Предыдущая
• 63/77
• Следующая

Г. Овакимян (Геннадий) подключил к изучению этого вопроса талантливого молодого сотрудника резидентуры С. Семенова (Твена). Ему удалось получить важные сведения из Колумбийского университета. Весной 1941 года «Геннадий» сообщил в Центр о том, что работам по урану уделяется существенное внимание и что научная общественность США со ссылкой на информацию от немецких ученых-физиков, спасшихся в Америке, Англии и Швеции от фашизма, опасается, что Гитлер прилагает серьезные усилия по созданию «урановой бомбы».

Однако работы по атомному оружию тогда только начинались. Причем, начинались даже не как экспериментальные исследования, а как научное обобщение теоретических взглядов на эту проблему. Еще оставалось полтора года до знаменитого эксперимента Э. Ферми, создавшего и запустившего в действие первый в мире атомный реактор.

После нападения фашистской Германии на Советский Союз руководители Академии наук неоднократно обращали внимание советского руководства на возможное создание противником оружия массового поражения нового поколения, основанного на принципах использования внутриатомной энергии. Наибольшую активность проявили тогда академики П. Капица и А. Иоффе. Именно Капица на антифашистском митинге ученых осенью 1941 года первым гениально предсказал, что в развернувшейся мировой войне атомная бомба даже небольшого размера, если она осуществима, с легкостью может уничтожить столичный город с несколькими миллионами населения.

Поэтому именно до сведения П. Капицы и А. Иоффе в начале 1942 года в строго конфиденциальном порядке руководство НКВД довело в самом общем виде поступившие из Англии материалы о работах об использовании атомной энергии за рубежом.

Нельзя не отметить, что руководство разведки НКВД осенью 1941 года не было в курсе того, что по линии военной разведки от немецкого физика, эмигрирующего в Англию, К. Фукса через спецагента С. Кучинскую были также получены важные материалы о начале там работ по созданию атомной бомбы. Об этих материалах руководство военной разведки в специальном порядке проинформировано Академию наук СССР лишь весной 1942 года.

Стремясь преувеличить свою роль в инициировании научных исследований по атомному оружию внутри страны и в проведении разведывательной работы по атомной проблеме, ряд ветеранов и историков разведки в угоду конъюнктуре распространяют миф, что разведывательная работа по атомной проблеме развернулась силами рядовых молодых сотрудников и начальника отделения Л. Квасникова вопреки противодействию тогдашнего наркома внутренних дел, руководившего всей разведывательной работой в стране Л. Берии.

А. Яцков писал, будто бы Берия сказал Л. Квасникову, что «немцы под Москвой и не подсовывайте мне дезинформацию». Сомневаюсь в реальности этого разговора, потому что в октябре 1941 года, когда поступили материалы из Лондона, Берия находился в Москве, а аппарат внешней разведки в основном, и в частности отделение научно-технической разведки, были эвакуированы в Куйбышев. Очень сомнительно, что Квасников, который в это время находился в Куйбышеве, мог прийти с докладом к Берии.

Кроме того, несмотря на исключительно тяжелую военную обстановку, поступившее 4 октября 1941 года сообщение резидента НКВД в Англии об использовании атомной энергии в военных целях было исключительно оперативно рассмотрено и оценено работниками 4-го спецотдела оперативной техники НКВД. Его начальник В. Кравченко докладывал 10 октября 1941 года Берии, т. е. спустя менее недели, о том, что:

«1. Материалы представляют безусловный интерес как свидетельство большой работы, проводимой в Англии в области использования атомной энергии урана для военных целей.

2. Наличие только имеющихся материалов не позволяет сделать заключение о том, насколько практически реальны и осуществимы различные способы использования атомной энергии, о которых сообщается в материалах».

Знаменательно, что именно отдел оперативной техники НКВД, признавая исключительное значение решения «урановой проблемы», 10 октября 1941 года сформулировал первые предложения о необходимости информирования руководства страны о перспективах использования атомной энергии для военных целей. Именно тогда наряду с предложением поручить заграничной агентуре внешней разведки НКВД собрать конкретные проверенные материалы о постройке опытного завода по производству урановых бомб, впервые вносилось предложение «создать при ГКО СССР специальную комиссию из числа крупных ученых, работающих в области расщепления атомного ядра, с целью выработки предложений о проведении в СССР работ по использованию атомной энергии для военных целей». Предлагалось также ознакомить с этими материалами академиков Капицу и Скобельцына.

Капица, ознакомленный с этими данными, предложил связаться с рядом видных английских ученых, начавших заниматься этой проблемой. Один из этих специалистов, ученый, работавший с Нильсом Бором в Копенгагене в 30-е годы, потом сотрудник английской научно-технической разведки В. Манн в беседах с нашим работником в Лондоне осенью 1941 года подтвердил начало работ по «урановой проблеме» в Англии.

От В. Манна (Малона), ставшего после войны представителем английской научно-технической разведки в США, были получены впоследствии ценные данные о планах атомной войны против СССР в начале 1950 года.

Интересно, что Манн находился в неприязненных отношениях с главным представителем английской разведки в Вашингтоне К. Филби.

Другим источником первичной информации о начале работ по атомной бомбе в Англии был выходец из Риги, сотрудничавший с концерном «Империал кемикел индастриз» Р. Берман.

Только узкий круг специалистов отдает должное первоначальной большой инициирующей роли Капицы в налаживании первых контактов с зарубежными учеными, начавшими работать по «урановой проблеме». Ведь англичане, не уверенные в своих возможностях, стремились через дипломатические и агентурные каналы в конце 1941 и начале 1942 года связаться с Капицей для возможного подключения наших авторитетнейших ученых к совместной работе над атомной бомбой, поскольку ошибочно считалось, что немцы опережают антигитлеровскую коалицию в работах по созданию этого нового вида оружия.

На основе подтверждения заинтересованности англичан в работах по атомному оружию по данным военной разведки и НКВД мы дополнительно ориентировали в начале 1942 года наши резидентуры в США и Англии по проблеме урана-235 и задачах научно-технической разведки в этой области,

Справедливым будет отметить, что в то время главными задачами научно-технической разведки считалось добывание документальных данных о работах в сферах радиолокации, военной химии, бактериологического оружия, самолетостроения. Кстати, в США и Англии, хотя работы по «урановой проблеме» были засекречены, тоже полагали, что создание атомной бомбы — дело не ближайшего будущего.

Поэтому пока к чисто теоретическим работам в данной области там были допущены ученые иностранного происхождения и политические эмигранты — беженцы из Германии.

Контрразведка США и Англии в 1941 — 1942 годах не препятствовала использованию этих людей «в чисто теоретических исследованиях», зная об их связях с Коминтерном. Вместе с тем блокировался допуск таких людей к работам, имевшим практическое немедленное значение для совершенствования военной техники. Контрразведывательный режим в США и Англии был гораздо более жестким на авиационных, артиллерийских предприятиях и в лабораториях по производству радиолокационных приборов. Это обстоятельство сыграло исключительно важную роль в том, что уже на начальной стадии исследований по атомной бомбе в научных центрах США и Англии оказались люди, симпатизирующие нам, близкие к руководству компартий этих стран.

Например, Роберт Оппенгеймер с 1938 года поддерживал тесные отношения с нелегальным резидентом Коминтерна в Калифорнии — И. Волковым (Дядей). Он также регулярно платил, вплоть до начала 1942 года, членские взносы в компартию США, состоя в ее негласном штате.

В Калифорнии с середины 30-х годов по инерции продолжала действовать объединенная резидентура военной разведки и НКВД, опиравшаяся первоначально на кадры Коминтерна. С ними поддерживали активную связь нелегальный резидент военной разведки в США Томас Адис (Ахил) и Григорий Хейфец (Харон) по линии НКВД. Оппенгеймер был близок к ним через своих друзей, в частности крупного ученого-химика Мартина Кеймана, и проходил в переписке под псевдонимом «Честер», поскольку проживал тогда в пригороде Сан-Франциско на улице под названием Честер-роуд.

• Предыдущая
• 63/77
• Следующая