Богиня света - Каст Филис Кристина - Страница 14
- Предыдущая
- 14/77
- Следующая
Артемида покачала головой, глядя на Аполлона. Он что, внезапно отупел?
– Я сама – определенно не то, чего ей хочется. А ты – мой брат. Самый близкий мне бог на всем Олимпе. Поэтому только ты можешь помочь мне решить эту глупую проблему.
– Да, это верно. – Улыбка Аполлона стала шире.
– Разумеется, верно, – согласилась Артемида, заметив его самодовольную улыбку.
Не того ли он и желал? Разве совсем недавно он не ныл из-за Гадеса и его смертной возлюбленной? А теперь он и сам получил шанс испытать любовь современной смертной – такой, которая пока что ни в кого не влюблена. На мгновение Артемиде даже показалось, что все происшедшее куда больше, нежели простое совпадение. Она осторожно огляделась вокруг. Не Зевс ли затеял какую-то интригу? Нет, решила Артемида. Это ведь она сама задумала вытащить брата в королевство Лас-Вегас, чтобы немного развлечь. И похоже, идея оказалась неплоха. Старомодное совращение смертной должно сотворить чудо и прогнать унылое настроение Аполлона. Довольная собой, Артемида положила руку на плечо брата.
– Иди к ней. Очаруй ее. Поведи ее в постель. Выполни все ее эротические фантазии. Только поспеши. Будет, пожалуй, лучше, если Зевс ничего об этом не узнает. А с Бахусом мы с тобой управимся сами.
И тут же она быстро добавила:
– Тебе, пожалуй, не стоит открываться перед ней. Не нужно, чтобы смертная женщина начала всем рассказывать, как умудрилась добиться от богини исполнения желаний и чарами затащила в постель самого золотого Аполлона.
Аполлон нахмурился.
– Разумеется, я ничего ей не скажу.
– Отлично, – кивнула Артемида, потирая руки, как будто она только что успешно завершила какую-то работу.
– А ты где будешь?
– Ну уж точно не рядом с тобой! – Артемида усмехнулась и слегка подтолкнула брата. – Я намерена выпить хорошего мартини, а потом вернусь на Олимп. Встретимся там завтра утром, когда результат будет налицо и заклинание утратит силу. Ты расскажешь мне обо всем подробно, а потом мы решим, что делать с Бахусом.
Она снова легонько подтолкнула брата и следила за ним, пока он шел к смертной, невольно связавшей богиню обещанием. И провела рукой по волосам, как всегда безупречно уложенным. Аполлон к утру должен стать таким, как всегда.
–…если хочешь даровать исполнение желания, пошли мне для разнообразия мужчину, действительно похожего на бога.
Как только Памела произнесла эти слова, по ее коже пробежали мурашки, как от легкого электрического разряда, и крохотные волоски на предплечьях встали дыбом. Bay! Памела виновато улыбнулась официанту, быстро наводившему порядок на ее столике. Она могла выпить довольно много, не пьянея, но сегодня голова определенно кружилась слишком сильно. Хорошо, что ей не придется садиться за руль.
– Я принесу вам другой бокал, мэм, – сказал официант.
Потом он посмотрел на салфетку, обернутую вокруг ее пальца.
– И может быть, пластырь?
– Спасибо, это было бы просто здорово, – ответила Памела, не обращая внимания на запылавшие щеки.
Официант уже уходил, когда Памела подумала, что надо бы, пожалуй, сказать ему, что она просто заткнет бутылку пробкой и заберет остаток вина в номер. Было бы вполне разумно поступить именно так. Но она не ощущала себя готовой к разумному поведению. Вообще-то, если не считать легкого смущения и опьянения, она чувствовала себя полной энергии. Должно быть, ей придало сил то, что она вслух призналась в своем затаенном желании. Ладно, возможно, вино сыграло тут свою роль, но Памеле нравилось думать, что во всем этом кроется нечто большее. Она наконец призналась в том, что грызло ее многие месяцы, а может, и годы, – что Дуэйн как будто выжег на ней невидимое клеймо, превратив в Недостойный Романтики Объект. Но теперь, когда она высказала вслух свои страхи, все казалось не таким ужасным. Это было немножко похоже на то, как если бы она среди ночи отправилась в туалет, боясь увидеть там привидение, – такая прогулка пугает, но, когда дверь уже открыта, страх проходит и возвращаться назад не боязно. Так что ей сейчас нужно всего лишь начать путь обратно. Как сказала бы Вернель, она должна из всего этого выбраться. Стать доступной для мужчин. Перестать думать о них только как о деловых знакомых. А она наверняка не добьется этого, заткнув бутылку пробкой и спрятавшись в своем номере в гостинице.
– Надеюсь, вам не очень больно.
Памела оторвала взгляд от своего пальца… подняла голову… и увидела глаза настолько синие, что они казались ненастоящими. И насколько же он высок, этот парень? Ее брат ростом шесть футов два дюйма, но этот мужчина выше его на пару дюймов. Потом взгляд Памелы охватил все лицо подошедшего человека – и мысли о синих глазах и брате вылетели из головы. До чего же он великолепен! Черты лица незнакомца были четкими, подбородок – скульптурным, сильным. А волосы, густые и вьющиеся, отсвечивали золотом летнего неба.
Проще говоря, он выглядел безупречно. Он как будто сошел с рекламной страницы журнала – и это была не та реклама, в которой женщины выглядят как мужчины, а мужчины – как юные мальчики. Нет, этот человек обладал мужской красотой старого Голливуда, как Кэри Грант или Кларк Гейбл. Только он был светловолос и… мысли Памелы разлетелись вдребезги, когда она осознала, что еще видит, и с ужасом услышала, как с ее губ сорвался короткий смешок. Да, мужчина был светловолос, и огромен, и… и он был одет в некое подобие костюма древних гладиаторов, который выставлял напоказ почти все его изумительное тело! Памела почувствовала, как к щекам снова приливает краска, на этот раз от потрясения и смущения.
– Что? – пискнула она, глупо уставившись на незнакомца и совершенно забыв, о чем он спросил.
– Ваш палец, – он показал на салфетку. – Я видел, как вы порезались. Я сказал, что надеюсь – вам не очень больно.
От его улыбки все внутри у Памелы чрезвычайно глупо затрепетало. Ямочки! У парня были ямочки на щеках, и от этого его мужественная красота неожиданно приобрела милый мальчишеский оттенок. Похожий на мальчишку, прекрасный и очень, очень высокий… просто убийственное сочетание.
– Ох… э-э… да.
Памела тряхнула головой, как будто пытаясь избавиться от налипшей паутины. Ох, черт побери, она все-таки выпила слишком много.
– Нет… Я хочу сказать, это ерунда. Просто глупая ошибка.
– А вы знаете, что в Древнем мире люди не верили в случайности и ошибки? Они считали, что каждое действие вызвано определенной причиной, служит неким предзнаменованием, имеет значение и смысл и что можно предсказать будущее по таким простым вещам, как чайные листья или дым, который поднимается от церемониального костра.
Памела с трудом верила своим ушам. Мысли прыгали и метались, как мыльные пузыри на ветру. Разве может быть, чтобы мужчина с такой внешностью оказался способен вести интересную беседу? Вот такой, не только невероятно изумительный внешне, но еще и одетый в причудливый костюм? А его акцент! От него низкий голос мужчины звучал обольстительно… загадочно… Он словно обволакивал Памелу, и все ее тело таяло, как масло.
«Соберись! – приказала Памеле рациональная часть ее ума. – Протрезвей, девочка! Как бы чудаковато этот парень ни выглядел, он отличный объект для флирта!»
Но для начала необходимо перестать таращиться на него, как турист на историческую достопримечательность, и заговорить разумно.
– Нет, я этого не знала, – произнесла Памела, старательно делая вид, что совершенно трезва. – Слишком много времени прошло с тех пор, как я посещала в колледже лекции по гуманитарным наукам, да еще и пропускала занятия по общей истории в пользу лекций по истории искусств, а там в основном говорили о древней архитектуре.
Слова «древней архитектуре» безобразно слились в нечто единое. Ох, боже! Она лепетала, как пьяная! Бормотала, как заправская алкоголичка!
– Вас интересует древняя архитектура?
Он выглядел удивленным, и даже под винными парами Памела с трудом сдержала мгновенно вспыхнувшее раздражение. То, что она хорошенькая, не значит, что она глупа, и ей был ненавистен покровительственный тон мужчины. Стоп… Памела всмотрелась в его красивое лицо. Неужели она только что подумала такое? Памела с огорчением вспомнила, как сама удивилась, что столь великолепный мужчина может сказать нечто умное и интересное. Неужели она скатилась до двойных стандартов? Вообще-то теперь, когда к Памеле вернулась способность мыслить отчасти связно, она поняла, что мужчина выглядит довольным, а не снисходительным. Может, он вовсе и не желал оскорбить ее. Может быть, она становится чересчур чувствительной. Скорее всего, он просто старался поддержать вежливый разговор. И похоже было, что его искренне интересовал ответ. Возможно, ее избыточно нервная реакция больше говорила о ней самой, нежели о нем или о мужчинах вообще. К тому же она ведь продолжала бессвязно бормотать – на этот раз, к счастью, мысленно. Памела откашлялась и улыбнулась.
- Предыдущая
- 14/77
- Следующая
