Железный рыцарь (ЛП) - Кагава Джули - Страница 4

Я горько улыбнулся своим мыслям. Если бы прежнему Ясеню сказали, что с ним подобное произойдет, он, либо посмеялся презрительно, либо снес с плеч голову обидчика. Я знал любовь прежде, и она принесла мне так много боли, что я спрятался за непроницаемой стеной безразличия, выживая все и всех. Поэтому когда я обнаружил, что все еще способен что-либо чувствовать, для меня — было шоком, неожиданностью, немного пугающе, так что я отказался принять это. Если бы я отбросил оборону, то стал бы уязвим, а подобная слабость была смертельна при Темном дворе. Но что более важно, я не хотел проходить через ту же боль второй раз, открыть сердце только для того, чтобы оно снова было разбито.

В глубине души я знал, все складывалось против нас. Знал, что у Зимнего принца и получеловеческой дочери Летнего Короля мало шансов в итоге быть вместе. Но я был готов попробовать. Я отдал все и ни о чем не сожалел, даже когда Меган разорвала нашу связь и изгнала меня из Железного Королевства.

Я ожидал, что умру в тот день. Я был готов. И был почти уничтожен второй раз, когда властью моего Истинного имени мне было приказано уйти, оставить Меган умирать одну в Железном Королевстве. Если бы не моя клятва быть с нею снова, я бы сделал что-нибудь самоубийственное, как например, бросил бы вызов Оберону перед всем Летнем Двором. Но теперь, когда я дал обещание, пути назад нет. Отказ от клятвы постепенно будет разрушать меня до тех пор, пока от меня ничего не останется.

Даже если бы я не был полон решимости найти способ выжить в Железном Царстве, у меня не было выбора кроме как продолжать поиски.

Я снова буду с ней или умру. Других вариантов нет.

– Эй, снежный мальчик, ты в порядке? У тебя снова такое задумчивое лицо.

– Все отлично.

– Ты такой нытик, — Пак устроился на ветви дерева, руки за головой, одна нога покачивается в воздухе. — Давай повеселей уж. Мы наконец-то нашли кота, за это нам должны выдать долбанную медаль. Поиск Золотого Руна не был таким трудным. А ты выглядишь, словно завтра у тебя поединок с Маб один на один первым делом с утра.

– Я думаю. Ты тоже попробуй как-нибудь.

– Ха-ха, как остроумно, — фыркнул Пак, вытащив из кармана яблоко и откусив его. — Поступай, как знаешь, снежный мальчик. Но тебе действительно следует хоть иногда улыбаться, или твое лицо застынет так навсегда. Или мне так говорили, — он ухмыльнулся и догрыз свое яблоко. — И так, чья очередь нести караул, твоя или моя?

– Твоя.

– Правда? А я думал — твоя. Разве не я нес вахту первым у края Костяного Болота?

– Да, — Я впился в него взглядом. — И она была прервана, когда ты покинул лагерь и последовал за той нимфой, в то время пока гоблин пытался стащить мой меч.

– Ах, да, — хихикнул Пак, хотя я не разделял его веселья. Этот меч был сделан специально для меня Ледяными Архонтами Пика Драконов; кровь, чары и небольшая часть моей сущности были использованы для его создания, и никто не может прикоснуться к нему кроме меня.

— В свою защиту, — сказал Пак, все еще слегка улыбаясь, — она попыталась ограбить и меня тоже. Я никогда прежде не слышал о нимфе, работающей в союзе с гоблином. Не повезло им, что ты чутко спишь, ага, снежный мальчик?

Я закатил глаза, отключившись от его бесконечной болтовни, и позволил себе расслабиться.

Я ПОЧТИ НИКОГДА НЕ ВИЖУ СНОВ. Сны для смертных, людей, чьи эмоции настолько сильны и всепоглощающи, что выплескиваются в подсознание. Фейри обычно не видят снов. Наш сон не обеспокоен мыслями о прошлом или будущем, или чем-нибудь кроме настоящего. В то время как людей одолевают чувства вины, тоски, беспокойства или сожаления, большинство фейри ничего такого не испытывают. По сравнению со смертными мы более пустые, лишенные глубоких эмоций, которые делают их такими … человечными. Возможно, поэтому они так очаровательны для нас. Единственный раз, когда я видел сны, было сразу же после смерти Ариэллы. Ужасные, душераздирающие кошмары о том дне, когда я позволил ей умереть, о дне, когда я не смог ее спасти. Всегда одно и то же: Я, Пак и Ариэлла преследуем золотую лису, вокруг нас смыкаются тени и чудовищный крылатый дракон появляется из ни откуда. Каждый раз я знал, что он нападет на Ариэллу. Каждый раз я пытался добраться до нее раньше, чем смертельный удар дракона попадет в цель. И каждый раз я терпел неудачу. Я резко просыпался, все еще видя взгляд ее ясных синих глаз, слыша свое имя в ее шепоте, прежде чем она обмякает в моих руках.

Тогда я научился избавляться от эмоций, разрушать все, что делает меня слабым, стать таким же холодным внутри каким я был снаружи. Кошмары прекратились, и я никогда больше не видел снов.

До сих пор.

Я знал, что стою в самом центре Тир-На-Ног, во владениях Темной Королевы, моего старого дома. Когда-то это были и мои земли. Я узнал особые ориентиры, настолько же хорошо знакомые, как свое собственное лицо, и в тоже время не очень. Зубчатые горы с вершинами, исчезающими в облаках, были теми же. Как и снег со льдом покрывающие каждый квадратный дюйм земли и в действительности никогда не тающие.

Все было уничтожено. Огромные просторные леса Тир-На-Ног исчезли, и вместо них теперь простирались бесплодные, опустошенные поля. То тут, то там попадались искаженные, искривленные версии былых деревьев, сверкающие металлическим блеском. Изгороди из колючей проволоки полосовали пейзаж, а из-под снега виднелись громадные ржавые металлические машины. На месте, где когда-то стоял ледяной город с древними кристальными башнями, сияющими в лучах солнца, теперь в темноте пасмурного неба красовались черные дымящие трубы. Небоскребы из сплетенного металла возвышались над всем вокруг; сверкающие, скелетообразные силуэты исчезали в облаках.

Полчища фейри слонялись вдоль мрачных пейзажей, но это были не мои Темные братья. Они были из отравленного царства Железных фейри: гремлины и жуки, механические человечки и железные рыцари, фейри созданные по технологии человечества. Я обвел взглядом свою родину и содрогнулся. Ни один из обычных фейри не сможет жить здесь. Мы все погибнем, сам воздух, которым мы дышим, плотный как смог с примесью железа, выжжет нас изнутри. Я чувствую, как он словно огонь обжигает мое горло, спускаясь к легким. Откашливаясь, я заслоняю рукавом нос и рот, пошатываясь, ухожу прочь. Но куда я смогу пойти, если весь Тир-На-Ног подобен этому?

– Ты видишь? — прошептал голос позади меня. Я обернулся. Никого не было, но краем глаза я уловил легкое мерцание, чье-то присутствие, хотя всякий раз, когда я пытался сосредоточить на нем взгляд, оно ускользало. — Посмотри вокруг себя. Вот что произошло бы, не стань Меган Железной Королевой. А ей не удалось бы этого, не будь тебя там. Все и все кого ты знал, были бы уничтожены. Если бы не Меган Чейз, железные фейри разрушили бы все Небывалое.

– Кто вы? — Я искал обладателя голоса, но он каждый раз ускользал, еле уловимый краем глаза. — Почему вы показываете мне это? — Это было не ново. Я полностью осознавал, чтобы произошло, выиграй железные фейри битву. Хотя даже в своих самых ужасных фантазиях, я не представлял такого полного уничтожения.

– Потому что, ты сам должен увидеть, действительно увидеть, второй вариант развития событий.

Я почувствовал, как это что-то приблизилось, хотя все еще раздражающе держалось вне зоны видимости.

— Твои решения были импульсивны, Ясень из Зимнего двора. Ты любил девушку. Ты все сделал бы ради нее, не смотря на последствия. — Оно скользнуло позади меня, хотя я уже оставил попытки найти его. — Я хочу, чтобы ты внимательно огляделся, сын Маб, и понял всю значимость своих решений. Не выживи Меган Чейз, не стань она Железной Королевой, сегодня это был бы твой мир.

Жжение внутри становилось невыносимым. Каждый вдох ранил, словно ножом, и кожа начала покрываться пузырями. Это напомнило мне о том времени, когда я был в плену у Вируса, одного из лейтенантов Железного Короля и в меня был вживлен обладающий разумом металлический жучок. Жучок управлял моим телом, превратив в раба Вируса, заставляя меня сражаться за нее. И хотя я полностью осознавал все, что делал, я был бессилен остановить это. Я чувствовал металлического захватчика, словно обжигающий раскаленный уголь в голове, причиняющего почти ослепляющую боль, которую я не мог показать. И это было хуже всего.