Железный рыцарь (ЛП) - Кагава Джули - Страница 51

• Предыдущая
• 51/74
• Следующая

– Они часто сняться ей, — сказала Ариэлла. — Ее семья. Особенно он, маленький.

– Ее брат, — пробормотал я, не в состоянии отвести от нее взгляда. Приказав Красотке спуститься, она погладила ее и, почесав большую собаку за ухом, целовала ее морду, когда та подошла. Ариэлла кивнула.

– Да. Ребенок, который, в своем роде, все это начал. Когда Железный Король похитил его и забрал в Небывалое, она, не колеблясь, отправилась за ним. И она не остановилась на этом. Когда Маб запечатала ее волшебство, оставив ее беззащитной в Зимнем Дворе, ей каким-то образом удалось выжить, даже когда она подумала, что ты отвернулся от нее. Когда Железные фейри украли Скипетр Сезонов, она отправилась за ним, несмотря на то, что у нее не было никакого волшебства и оружия, чтоб защитить себя. И когда дворы попросили, чтобы она уничтожила фальшивого короля, она согласилась, даже невзирая на то, что ее Летние и Железные чары причиняли ей боль, и она не могла использовать ни одни из них эффективно. Она все же отправилась в Железное Королевство, чтобы встретиться с тираном, не зная, сможет ли она его одолеть.

– И теперь, — закончила Ариэлла, поворачиваясь ко мне, — ты все еще думаешь, что люди слабы?

Прежде чем я смог ответить, сцена потускнела. Все окутала темнота. Меган и ее брат исчезли передо мною. Я открыл глаза и обнаружил себя в своей комнате, сидящим на кровати с прислоненной к стене спиной.

Ты все еще полагаешь, что люди слабы?

Я печально улыбнулся. Полукровная дочь Оберона была одной из самых сильных людей, с которыми я когда-либо сталкивался. Даже когда ее магия была запечатана, или когда она причиняла ей ужасную боль, ей удалось преодолеть все, что Волшебное Царство не преподносило ей, благодаря чисто своему упрямству и решительности. Она положила конец двум войнам волшебного царства. И когда все это закончилось, она стала королевой. Нет, сказал я сам себе. Люди не слабые. Меган Чейз доказывала это много раз. И не имело значения, владел ли я магией или был столь же силен как раньше. Моя клятва Железной Королеве, ту, которую я дал, когда стал ее рыцарем, все еще была в силе.

С этого дня я клянусь защищать Меган Чейз, дочь Летнего Короля, своим мечом, своей честью и своей жизнью. Даже если весь мир обернется против нее, мой клинок будет на ее стороне. И если я не смогу защитить ее, то пусть я заплачу за это своим собственным существованием.

Я не смог бы защитить ее в Железном Царстве, не как Ясень Зимний принц. Все чары мира не помогли бы ей, если бы я не был там. Я должен стать человеком, чтобы стоять подле нее. На мгновение я упустил это из виду.

Это не должно произойти снова. Потеря чар не отпугнет меня. Я был все еще рыцарем, ее рыцарем. И я вернусь к девушке, которую поклялся защищать.

Я поднялся, готовый разыскать Пака и Ариэллу. И сообщить им, что со мной все было в порядке, что я готов продолжать испытания. Но прежде, чем я смог сдвинуться, я краем глаза заметил темную фигуру. И Хранитель предстал передо мной. Без предупреждения, без вибрации силы или волшебства, провозглашающие его появление. Он просто был там.

– Время пришло, — заявила фигура в капюшоне, когда я поборол желание отступить от его холодной, темной тени. — Вы приняли решение, поэтому давайте продолжать.

– Я думал, что у меня есть время до рассвета.

– Это рассвет, — голос Хранителя был холодным и сухим. — Время идет здесь по-другому, рыцарь. Один день может показаться мгновением или целой жизнью. Не важно. Нас ждет второй тест. Вы готовы?

– Как я узнаю, что прошел его?

— Здесь нет ни «прохождения», ни «провала». — Этот холодный, неофициальный тон никогда не менялся. — Только вынести. Пережить.

Вынести. Пережить. Я смогу сделать это.

– Хорошо, — проговорил я, приободрившись. — Я готов.

– Тогда давайте начнем. — Поднимая посох, он слегка стукнул по каменному полу один раз. Вспышка и все исчезло.

– Хороший выстрел, братишка. Возможно, в следующий раз мы сможем найти что-то, что окажет больше сопротивления. Я чуть не уснул в седле.

Я проигнорировал Рябину и приблизился к лежащему оленю, все еще трепещущему в траве. Белая стрела торчала из-за его передних ног, пронзив ему сердце, а изо рта и ноздрей животного сочилась кровавая пена. Он выпучил на меня свои глаза и попытался подняться, но упал, слабо подергиваясь, не совсем понимая, что уже мертв. Я вытащил охотничий нож и одним быстрым движением перерезал ему горло, прекратив его страдания навсегда.

Вложив лезвие в ножны, я пристально наблюдал за подергивающимся созданием. Оно казалось намного меньше в своей смерти, чем было при жизни.

– Слишком легко, — пробормотал я, скривив губы в презрении. — Эти смертные животные не представляют никакой проблемы. Нет ничего веселого в том, чтобы охотиться на что-то, что так легко умирает.

Рябина захихикал. Я вытащил свою стрелу и пошел обратно к лошади, оставляя жалкое существо истекать кровью в грязи.

– Ты просто не охотился на правильную дичь, — сказал он, когда я вскочил в седло. — Ты продолжаешь преследовать этих животных в надежде, что они могут продержаться больше, чем день. Если ты хочешь настоящий вывоз, тебе необходимо сменить тактику.

– Например, как? Забалтывать их до смерти? Я оставляю это тебе.

– О, ха-ха, — Рябина закатил глаза. — Моему маленькому брату всего несколько десятилетий и он думает, что знает все. Послушай того, кто жил несколько столетий. Если ты хочешь настоящий вызов, ты должен прекратить гоняться за этими животными и заняться преследованием дичи, которая может действительно думать.

– Ты говоришь о людях, — пробормотал я, когда мы проезжали через лес, возвращаясь к тропе, которая привела нас сюда. — Я охотился на них прежде. Здесь даже меньше проблем, чем отстреливать мертвых коз.

– О, братишка, — ответил мне Рябина. — У тебя такой узкий взгляд. Есть другие способы «охотиться» на людей кроме как загнать их и всадить стрелу им в голову. Из них дичь, которая намного интереснее живой, чем мертвой. Ты должен попробовать это как-нибудь.

– Имеешь в виду, как ты охотишься на них? — фыркнул я. — Это меньше всего похожее на охоту и больше — на игру с добычей, как кошка с мышкой.

– Не будь таким занудой, Ясень, — ухмыльнулся мне Рябина, с немым вызовом. — Преследование сердца смертной, заставив ее влюбиться в себя, медленно подводя ее к моменту, когда она пообещает тебе все что угодно, требует намного большего мастерства, чем просто пронзить стрелой чью-то грудь. Человеческое сердце — самая трудная добыча из всех. — Его ухмылка стала шире, превращаясь в злобную. — По правде, я не уверен, что ты сможешь сделать это.

– А кто сказал, что я захочу? — Я проигнорировал его приманку. — Я видел «влюбленных» смертных и раньше. Они слепы и глупы, а их сердца так хрупки. И что мне с ним делать, если бы я его заполучил?

– Все, что захочешь, братишка. Все, что захочешь. — Рябина одарил меня самодовольной, надменной усмешкой, которая заставила меня ощетиниться. — Но я понимаю, если ты испугался. Если ты думаешь, что не сможешь сделать этого. Я просто подумал, что ты захочешь более интересную охоту. Но если это слишком сложно для тебя…

– Хорошо, — вздохнул я. — А иначе ты не оставишь меня в покое. Укажи мне смертную, и я заставлю ее влюбиться в меня.

Рябина засмеялся.

– Мой маленький братец взрослеет. — Глумился он, когда мы развернули наших скакунов к краю леса.

Как только мы приблизились к нашей добыче, нам не потребовалось много времени, чтобы найти вероятную цель. Когда мы подъехали к деревянному забору, который отделял поляну людей от остальной части леса, то внезапно наших ушей достигло слабое, фальшивое пение. Мы потянули поводья, останавливая скакунов.

– Там, — указал Рябина. Я проследил за его пальцем, и мои брови приподнялись в удивлении.

За забором и деревьями, струился поток по скалистому полю, где полукругом у большой ямы с огнем стояли соломенные хижины. Одно из многих небольших людских поселений в округе. Оно искушало судьбу, находясь на самом краю леса. Люди редко отваживались приближаться к деревьям и никогда не покидали дома после наступления темноты по серьезным причинам. Гоблины все еще считали эту территорию своей, и я знал не одну фуку, бродящую по этим лесам ночью. Я много не знал об этих людях, за исключением того, что они были малочисленным друидическим племенем, пытающимся жить в мире и согласии с землей и лесом за их деревенскими стенами. Это было опасно и глупо. Такими были склоны быть все люди. Но, по крайней мере, эти проявили надлежащее уважение.

• Предыдущая
• 51/74
• Следующая