Тайны митрополита - Ремер Михаил - Страница 57

• Предыдущая
• 57/60
• Следующая

Рама, не выдержав нагрузки, треснула, подклинив механизм работы мехов, но вошедшие в раж мужики не сразу и заметили, по инерции сделав еще несколько оборотов колеса. До тех пор, пока деревянная конструкция не лопнула, окончательно заклинив нехитрую систему. Мокрые от пота умельцы, словно бы разом лишившись сил, попадали на студеную землю, но к ним тут же подлетел Николай Сергеевич, буквально силой поднимая их на ноги.

– Подымайтесь! Поднимайтесь же! Кому велено! Зипуны одевайте и ко мне айда! Отдохнете, да в баню! Сляжете же!!! – С трудом поднявшись на ноги, те покорно напялили одежки и, покачиваясь, двинули к дому Николая Сергеевича. Убедившись, что все парни в доме, преподаватель умахнул к кузнецам, которые, по требованию князя, уже принялись, аккуратно орудуя молотами, сбивать с форм железные кольца, высвобождая, на радость зрителям, получившиеся диковины.

– Гляди, князь, – протягивая уже добротную заслонку, улыбнулся трудовик. – Это – для печи! Жар чтобы не уходил. И тебе, владыка, для печи твоей, – бросив взгляд на Киприана, продолжал Николай Сергеевич. Необычное зрелище, видимо, отвлекло митрополита от думок его невеселых; старичок выглядел бодро. Аж румянец на щеках вышел!

– А это что? – и так и сяк разглядывая чугунок, поинтересовался Владимир Андреевич. – Кувшин-таки прямо.

– То и есть, – усмехнулся преподаватель. – Для печи. Готовить чтобы в нем.

– А глиняный чем плох?

– Да тем, что – глина. Ненадежен да хрупок. Чуть не так ухватом сработал, вот и разбил. А этому – попусту все.

– Показывай тюфяк свой! – нетерпеливо перебил его Дмитрий Иванович. – Эту, как ее, пушку!

– Остыла бы, князь! Ведь, не лепо, если не остынет. Лопнет!

– Ты мне сейчас покажи! Знать хочу: получилось или нет! – насупился тот. – Получилось раз, и лопнет, так и Бог с ним. Еще наделаешь. А нет, – князь бросил настолько угрожающий взгляд на пришельца, что тот просто развел руками.

– Как скажешь, князь. – Кивнув, пришелец направился к мастеровым, высвобождающим из глины богато украшенный картинками из библейских сюжетов крест с распятым на нем Спасителем.

– Вот, владыка, – указывая на изделие, усмехнулся Булыцкий, – тебе в знак того, что науки чудеса творят. – Киприан в ответ лишь молча поклонился.

– Дальше показывай, – нетерпеливо поторопил Дмитрий Андреевич. Булыцкий махнул рукой, и мастеровые взялись за оставшиеся формы, аккуратно высвобождая еще толком и не остывшие стволы, богато украшенные орнаментами из библейских притч.

– А чего такой… пестрый?! – нашел, наконец слово нужное князь.

– Колокольных дел мастера готовили, – пожал плечами Булыцкий.

– А ну, подите. – Едва только умельцы зачистили ствол пушки, князь поспешил подойти поближе. – Ух, хорош! – то ладони поднося, насколько жаром пышущий металл позволял, то пристраиваясь, будто бы целясь в невидимого врага, а то подходя к пока еще забитому глиной, местами непролитому жерлу, восхищался Донской. – С таким, на ворога любого! Что, – насупившись, повернулся он к пришельцу, – лопнет, говоришь? А щербатый чего?! – ткнув пальцем в одну из полостей, оскалился правитель.

– Так не умеючи ведь, – развел руками тот. – Вон, гляди, жару не хватило! – с досадой поглядев на непролитый участок, сплюнул преподаватель. – С мехами опростоволосились, да знаний нет!

– А с бронзой? С бронзой такого не будет? – Князь требовательно посмотрел на собеседника.

– С бронзой – нет!

– Ну, Никола, ну удал, – неожиданно усмехнулся он, глядя на творения рук Николая Сергеевича. – Будет тебе бронза! Камень, говоришь, Югорский[103] Русь бронзой питать будет?

– Верно, – кивнул в ответ пришелец.

– Быть ему Руси великой частью! – кивнул Донской.

– Бог даст, и ордынцев вышибем, – добавил Киприан, истово крестясь.

– Ну и слава Богу, – морщась от колокольного звона[104], разлившегося по окрестностям, перекрестился Сергий Радонежский.

– Вот печь, вот плинфа. Я что знал – так и рассказал, – обратился к князьям пришелец. – Людям задание дай, пусть по-всякому пробуют. Оно и с чугуном научатся ладить. Тяжелее, чем бронза-то, да мудреней, зато чугуна того!

– Будь по-твоему, – отвечал Донской.

– Будь по-твоему, – эхом отвечал Киприан.

– К Тверду отправьте; сватов пусть ждет. Теперь уже не Николе честь великая, но сестре его! Род новый творите. Быть ему знатным! – Булыцкий в ответ лишь обреченно перекрестился. – А теперь не откажи, к столу присоединись. Раз так, то за дело великое воздать бы, – Булыцкий молча склонил голову, принимая приглашение. Уже там, за столом, за думками своими невеселыми о женитьбе, снова меду хмельного хлебанул. И зашумело в голове! И радость удалая наполнила кровь. Так, что, вспомнил, как тамадил, бывало, на свадьбах. Ох, как же понесло его! Не удержать! Рассыпаясь в шуточках да прибауточках, от которых сами князья то и дело сгибались со смеху, живо в дым упоил он всех присутствующих. Правда и силы на том разом закончились. Так, что и сам, прикрыв глаза, тяжко опустился на скамейку.

– Вот рассуди, Никола, – рядом с ним грузно приземлился Владимир Андреевич. – Ангелом тебя или демоном кликать, а?!

– А мне почем знать? Как рассудишь, что дьявол, так и быть тому. И кличь так. Как ангелом мне быть решишь, так и будет, – медленно, словно бы нехотя, Николай Сергеевич разлепил глаза.

– Дьявол, стало быть! – выдохнул князь прямо в лицо собеседнику. – Что дьявол ты мне, – красный от хмеля и смеха, мужчина резанул ребром ладони себе по горлу.

– А и пес с тобой! Дьявол так дьявол, – устало отвечал пришелец. – Тебе-то чем не угодил? – чуть подумав, вяло поинтересовался трудовик.

– А тем, что словами своими ты мне путь на княжество великое закрыл, – оскалившись, прошипел муж. – В Правде Русской, вон, Ярославом еще записано: по старшинству престол передается! Мне! – резко подавшись вперед, прямо в лицо преподавателя выдохнул князь. – Мне, а не Ваське княжонку после Дмитрия княжество Московское принимать. Мне!!! – Выкрикнув это, он, словно бы разом сил лишившись, снова тяжко осел на скамье.

– Ну, тебе. Ладно. А твой надел кому отдашь, а?

– Чего? – непонимающе уставился на собеседника Серпуховской князь.

– Сердце не екнет родные земли кому-то там оставить? Ведь небось каждое деревцо, каждый сруб знаешь… – закрыв глаза, прошептал Николай Сергеевич. – Я бы в жизнь бы не отдал. Вон, дом построил… Там, – махнул он рукой, указывая куда-то в неопределенном направлении, – у себя. В грядущем. Для души ладил. Каждую досочку, гвоздик каждый… Все сам. И сынам настрого запретил продавать… В доме моем чтобы чужак хозяйничал. Нет! – подавшись на собеседника, теперь уже проорал трудовик. – Что, получается? Задарма, что ли, все, а?!

– Так и получается, – выдержав этот напор, спокойно ответил князь Владимир. – Мне тоже не по сердцу это, да на что тогда Правда Русская?

– Пока было Рюриковичей по пальцам перечесть, оно ладно было все. А теперь? Князь великий, не дай Бог, ушел, вот и замятня тебе. Братья врагами разом и стали. Дело, что ли?

– Не дело, – мотнул косматой головой его собеседник. – Разве только татарам и радость да иным ворогам.

– Дело, что ли, когда одного великого князя одни воспитывают, следующего – еще кто-то, следующего вообще невесть кто?!

– Не дело! Татарам если только.

– Вон ты с Дмитрием Ивановичем о едином печетесь, так и слава Богу. А Мишка Тверской на княжение придет, тогда как?

– С чего бы?! – тяжко выдохнул князь. – Трижды битый; отгремела слава княжества Тверского!

– Да не о Мишке печаль! – поспешил успокоить того трудовик. – О том я, что коли от отца к сыну власть, так и ладно! Оно отрок знает, о чем тятька грезит, да вслед за ним продолжает дела начатые. А как чужой кто? Тогда что. А как соперники бывшие? Лад, что ли?

– Не ладно, – снова мотнул головой Владимир Андреевич.

• Предыдущая
• 57/60
• Следующая