Выбери любимый жанр

«Качай маятник»! Особист из будущего (сборник) - Корчевский Юрий Григорьевич - Страница 48


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

48

Насчет «незамеченным» надо еще обмозговать. Половина ночи у нас пока есть.

– Зови ребят.

Кукин уполз.

Гаубиц на позиции было восемь штук – крупнокалиберные, потому и развернуты далеко от передовой. Им на десять-пятнадцать километров стрельбу вести – дело обычное. Ну, с блиндажами артиллеристов теперь все ясно, а где же блиндаж командира батареи и офицеров? Зная немцев, сомневаюсь, что они живут вместе с рядовыми артиллеристами. К тому же на батарее должны быть корректировщики. Им также жилье нужно. Значит, где-то еще как минимум два блиндажа должны быть, просто в темноте Кукин их не узрел.

Появились разведчики, плюхнулись рядом.

– Вот что, Кукин, веди, показывай, понаблюдаем маленько. Там решим.

Перебежками, а где и ползком мы подобрались к блиндажам поближе. Салов толкнул меня локтем в бок. Я наклонил к нему голову.

– Командир, мы не одни. Видишь? За блиндажами тени мелькают.

Я присмотрелся. И впрямь – одна тень промелькнула, другая… Были бы немцы, не прятались бы. Стало быть, наши. Неужели разведка из другого полка? Или – бери выше – армейская? Хорошо, хоть заметили. А могли бы столкнуться у блиндажей и запросто пострелять друг друга. Надо к ним пробраться, действия согласовать.

– Салов, остаешься за старшего. Ничего без меня не предпринимать!

Салов кивнул.

Я пополз вокруг блиндажей. Подобрался к неизвестным. Форма вроде наша, хотя оружие немецкое. Это не насторожило – у нас самих автоматы немецкие. Случись стрельба в тылу – меньше внимания обратят. Немецкий автомат свой «голос» имеет – более сухой, чем у «ППШ», и темп стрельбы меньше, чем у нашего автомата. А наш строчит, как швейная машинка, – темп высокий и выстрел позвонче. Знающий боец по звуку сразу различит. Да и с патронами попроще – у любого убитого немца забрать можно. И еще одно: у немец-

кого МР-40 приклад складывается, а у нашего «ППШ» он деревянный и при ползании мешается. Для пехотинца наш «ППШ» в самый раз, а для разведки лучше все же МР-40, сам убедился.

Я тихо подполз и укрылся за стволом дерева – вдруг с испугу пальнут. Окликнул:

– Эй, славяне…

Чужую группу как пружиной подбросило. Они ощетинились в мою сторону стволами, однако – все в тишине, без стрельбы и криков.

– Кто там – ползи сюда, только чтобы я руки видел, – скомандовал невидимый мне командир.

Я пополз на голос и почти уткнулся в сапоги. А на сапогах – немецкие подковки. Холодом обдало спину. Непонятка!

– Ты кто такой? – раздался тихий голос.

А голос-то по-русски чисто звучит! Что за черт?

– Я из разведки дивизионной. А кто вы?

– Ползи за мной.

Командир чужой группы пополз в сторону от блиндажей, а сзади – еще один пыхтит, мне в спину дышит. Для подстраховки, что ли?

Мы отползли от блиндажей. Неизвестный, что командиром назвался, уселся, опершись спиной о дерево. Покосился на немецкий автомат. Но, вглядевшись в лицо и мой маскхалат, смягчился:

– Похоже, и впрямь свой. Ихние не такие, да и на хрена фрицам ночью на пузе лазить! А я ж тебя чуть было не порешил – не серчай, земляк. Окруженцы мы, паря, из-под Смоленска пробиваемся. Ты и вправду из разведки?

– Извини, документы показать не могу, перед заданием, понятное дело, сдал. А вы как здесь оказались?

– Днем в лесу укрывались, а потом батарея эта огонь вести стала. Сколько же сюда гаубиц накатили! А я уж знаю, как они там где-то наших выкашивают, подлюки. Вот мы и решили их всех ночью прищучить.

– Едва нам задание не сорвали – нам «языка» взять надо.

– Какой к черту «язык», они по нашим огонь ведут. Постреляем всех – и дело с концом.

– Сначала я офицера в плен возьму – приказ у меня, а потом уж делайте, что хотите.

Мы замолчали. Командир хмурился, глаза его гневно блестели и на скулах ходили желваки. Надо договариваться: крутой попался, видимо, свой счет к фашистам имеет.

Я продолжил:

– Сколько вас?

– Двенадцать осталось.

Черт, многовато. С собой их забрать, к своим? Только и вчетвером перебираться сложно, а тут – еще двенадцать.

– Откуда выходите?

– Из-под Смоленска, все из 16-й армии.

– Так это сто километров! – присвистнул я.

– Поначалу-то нас больше было.

– Разведчики или ловкие ребята есть?

– А неловких уже не осталось, в воронках лежат! – хмуро бросил он.

– План такой. Один из моих часового вон у того блиндажа снимет, второй – того, что у гаубиц. Ваша задача – пострелять всех, кто из блиндажей выскакивать начнет. Гранаты есть?

– Только немецкие, уж больно слабые.

– На безрыбье и рак – рыба. Начинать по моей команде.

– Ты уже и старшим решил стать?

– Тогда командуй сам. Но сорвешь задание, не возьмем «языка», тогда к своим лучше не возвращаться.

– Ладно, подчинимся покуда.

«Окруженцы» вернулись к своим, я же скользнул к разведчикам.

– Свои это, из окружения выходят. С их командиром так договорились: как мы часовых снимем, они артиллеристов постреляют. Думаю, справятся, обозленные больно. Семенюк, возвращайся к батарее. Часового снимешь.

Семенюк кивнул и уполз к голубицам.

– Салов, на тебе – часовой у блиндажей. Снимай как хочешь, можешь даже выстрелить. Но только после того, как я сигнал дам.

– Понял, командир.

– Кукин, за мной.

Мы ползком обогнули блиндаж. Где-то же был еще блиндаж, а скорее два, с офицерами и корректировщиками. Описали полукруг – нет блиндажа, как сквозь землю провалился. Кукин тронул меня за рукав.

– Чего тебе?

– Тропинка.

А ведь и в самом деле – тропинка. Тянется куда-то в сторону от блиндажей и батареи. Надо посмотреть, куда она приведет. Вот только время уходит. Я прямо нутром чуял –

утекает неумолимо. А еще надо блиндаж офицерский найти и суметь офицера живым выкурить. Не выполню приказ – даже ликвидированным расчетом батареи не оправдаешься. Спросят строго: – «Для чего тебя, Колесников, посылали – батарею ликвидировать?» Еще помнил, что это первая вылазка под моей командой, нельзя опростоволоситься. Если не поторопимся, не успеем и передовую немецкую засветло перейти.

Мы с Кукиным поползли вдоль тропинки и метров через пятьдесят наткнулись на блиндаж. Облазили все вокруг – второго не оказалось.

Из блиндажа наверх труба идет. На кой ляд она им сдалась – ведь лето, тепло, а они «буржуйку» держат.

– Кукин, брось гранату в трубу, а я у входа постерегу.

Кукин удивленно вытаращил глаза, но подчинился. Залез

на земляной холмик, под которым был бревенчатый настил, вытащил из подсумка гранату «Ф-1», выдернул чеку и опустил в печную трубу. Сам же успел скатиться ко входу. Глухо рванул взрыв. И – с задержкой в несколько секунд – у блиндажей послышалась стрельба. Понятно, «окруженцы» начали действовать.

С каждой минутой интенсивность огня нарастала, похоже, схватка завязалась нешуточная. Теперь успех нашей операции во многом зависел от умений его бойцов, а еще – удачи.

Дверь офицерского блиндажа открылась, потянуло дымом. На пороге, покачиваясь, стоял немец в исподнем. По-моему, он был контужен взрывом, поскольку ничего не соображал – сделал два шага из блиндажа и упал. На спине его расплывались темные пятна.

В блиндаже закашлялись, потом кто-то, нам невидимый, спросил:

– Гельмут?

Из блиндажа, кашляя и вытирая глаза, показался еще один немец. Кукин прыгнул на него и сбил с ног. Я сорвал с пояса приготовленную веревку, связал немецкому офицеру ноги. Вдвоем мы перевернули его на живот и связали руки.

Держа наготове автомат, я ворвался в блиндаж. Сильно пахло дымом и – мертвая тишина… Я зажег фонарик. Его луч едва пробивался через поднятую взрывом пыль.

В центре блиндажа стояла развороченная взрывом гранаты немецкая походная железная печь. На нарах лежали двое

убитых немцев, посеченных осколками. Больше никого не было.

Кашляя от удушливой смеси пыли и сгоревшего тротила, я быстро осмотрел блиндаж, нашел офицерский планшет с картами, перекинул его через плечо и выскочил наружу. Мне казалось, что я задыхаюсь, глаза слезились. Натуральная газовая камера!

48
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело