Избранное - Родионов Станислав Васильевич - Страница 130

• Предыдущая
• 130/146
• Следующая

Он знал, что идут к нему; сейчас могли ходить только к нему. У кабинета шаги на секунду смолкли, но тут же, после этой секунды, дверь широко распахнулась…

Рябинин увидел высокую сильную фигуру и зеленый, как неоновые буквы на универмаге, галстук; увидел черные, чуть навыкате, глаза и улыбку, которой вошедший передал все, что хотел передать. Да и что может быть лучше человеческой улыбки — может быть, только истина.

Поздний гость сел к столу, запустил руку в карман и достал пакет, в котором оказались бутерброды с колбасой и сыром, явно купленные в каком-нибудь буфете. Из брюк он извлек бутылку мутного теплого лимонада, отсадил металлическую пробку об угол сейфа и поставил перед Рябининым:

— Подкрепись. А то домой не доберешься. Не ел ведь…

Юмористом я никогда не был и не собирался. Зачем нужна эта скользкая дорожка? Сегодня критикуешь редкозубый паркет, завтра блочный микрорайон, а послезавтра что — стройтрест? Поэтому я писал русские народные сказки и посылал в детский журнал «Вундер-девочка». Посылал-посылал, а все никакого ответа.

Вдруг приходит письмо от редактора с просьбой зайти. Я уже слышал о нем — у него два высших и одно незаконченное среднее образование. Поэтому я слегка задубел, когда вошел в его кабинет.

— Не сказал бы, что ваши сказки мне не понравились, — встретил он меня.

— Понятно, — с уважением ответил я.

— Но есть замечания, — добавил он.

— Не без этого, — согласился я.

Он был молод, и я даже удивился, когда же редактор успел получить два высших образования. Наверное, одно заочное, другое вечернее.

Редактор достал мою сказку.

— «Жил-был красавец Иванушка-дурачок», — прочел он первую строчку. — Разберем начало. Жил-был — это одно и то же, тавтология, согласны?

Я согласился, хотя мне казалось, что можно быть, да не жить.

— Оставляем «жил». Дальше, его имя. Какое-то несовременное — Иванушка. У вас же современная русская сказка!

— Может, Архипушка? — предложил я.

Редактор поморщился и стал смотреть на люстру.

Я тоже посмотрел.

— Вадим! — предложил он. — Нормальное современное имя.

Я исправил во втором экземпляре.

— А почему он, собственно говоря, дурачок? Что — болел менингитом или учился., заочно? — вдруг спросил редактор и посмотрел на меня особенным продолговатым взглядом.

Я понял, что подходим к сюжету, и ввернул:

— Гротеск.

— Э-э-э, — заэкал он. — Вы пишете хотя и о сказочном, но современном герое. А называете его дурачком. И где вы видели дурачков? Поняли мою мысль?

— Уже вычеркнул, — понял я его мысль.

— Так, — сказал он и стал читать дальше: — «Сел он однажды на сивую кобылу и поехал искать Бабу Ягу». Вы пишете для детей, для пионеров, и вдруг — кобыла. Красиво ли это?

— Можно заменить на мерина.

— Это все равно.

Вот те раз, подумал я, два образования, а кобылу от мерина не отличает.

— Да и кто в наше время ездит на лошадях?! Вот вы на чем ездите? — спросил он.

— На велике.

— Видите, — обрадовался редактор, — так пусть и он едет современно, в своей «Жигули»… э… э… э… в своем «Жигуле», в своих «Жигулях», а не на сивой кобыле.

Я исправил, мне-то пусть.

— Теперь насчет яги… Что такое яга? Баба — понятно, а вот яга?

Откровенно говоря, мне тоже баба была понятна, а яга не очень.

— Каково семантическое происхождение слова?

— Яга и яга… Костяная нога, — объяснил я.

— Это вы говорите не о семантике, а о протезе. Какой вы себе представляете ягу?

— В макси. А вообще-то я ее не видел, — буркнул я.

— Вот, не видели, а описываете. Вычеркнуть ягу, а бабу оставить. Но в заглавии сохранить обеих. Дальше: «Видит, навстречу ему бежит волк». Какие же волки в городе, дорогой товарищ?!

— Можно на кошку переделать, — предложил я.

— Зачем же! Мы бережно относимся к авторскому тексту. Не волк, а Волков! Исправили? Дальше: «Куда едешь? — спрашивает волк». Значит, у нас будет: «Куда едешь? — спрашивает Волков». Дальше: «Ищу бабу-ягу, — отвечает Иванушка». Ну, тут мы уже договорились, ягу выбрасываем, Иванушку заменяем…

Я только успевал исправлять — толковый был редактор, мне бы и трех образований на такое не хватило.

— «Я тоже ее ищу, — говорит волк. — Возьми меня с собой», — «Садись сзади, — отвечает Иванушка». Вот здесь ничего не скажешь, все жизненно, только имена заменить. Дальше: «Видят, летит в небе лебедушка…».

Редактор задумался. Я уже знал, о чем он думает, — о том, что лебеди в городе не летают, поэтому предложил:

— «Видят, летит в небе Лебедева».

— На чем… летит?

— На этом… вертолете.

— Можно же проще: «Видят, стоит Лебедева». А?

Я исправил.

— «Куда летишь, лебедушка? — спрашивает Иванушка», — прочел дальше редактор.

— «Чего стоишь зря, Лебедева?» — вошел я во вкус.

Редактор улыбнулся и протянул мне мою сказку:

— Вот вы и поняли. Ну, что там получилось?

Я прочел вслух:

— «Баба-яга. Сказка. Жил красавец Вадим. Сел он однажды в «Жигули» и поехал искать бабу. Видит, навстречу ему бежит Волков. «Куда едешь?» — спрашивает Волков. «Ищу бабу», — отвечает Вадим. «Я тоже ее ищу, — говорит Волков, — возьми меня с собой». — «Садись сзади», — отвечает Вадим. Едут дальше. Видят, стоит Лебедева. «Чего зря стоишь, Лебедева? — спрашивает Вадим. — Небось хаты нету?..»

И я пошел дальше, заменяя и вставляя по ходу. Сказка получилась интересной: Лебедеву они посадили в машину, прихватили еще Утицыну и поехали к ней на квартиру, а уж туда-то и пришла баба-яга, костяная нога, — Вадимина жена с протезом.

Эту интересную сказку напечатали. А я на радостях так и пошел критиковать редкозубый паркет и блочный микрорайон. Скоро до стройтреста доберусь.

Внимание, внимание, мой микрофон вместе со мной находится на хоккейном состязании. Точнее, я сижу в застекленной будке. Работают все телекамеры и шесть массажистов. Нет, не все телекамеры работают — одна разбита шайбой. Вот массажисты все работают.

Игра волнительная. Некоторым болельщикам кажется, что обе команды слегка рассержены. Но матч дружеский, поэтому если хоккеисты и бьют друг друга, то беззлобно, от души. Это естественно: трус не играет в хоккей — трус играет в шахматы.

Но вернемся на поле. Вот двое хоккеистов прижали третьего к борту — все по правилам. Странно, но третьего нет… Кого же они прижали? Ага, третий оказался за бортом. Так сказать, просочился сквозь бортик. Болельщики перебрасывают хоккеиста обратно. Игра остановлена — приглашается столяр заделать дыру в бортике. Да, ничего не скажешь, хорошая физическая подготовка у ребят. Нет, не очень хорошая — один упал и лежит. Интересно, отчего это он? Судья не знает. Очнется — спросим. Товарищи уносят его с поля на клюшках, как унесли принца Гамлета на шпагах в одноименном фильме.

Да, Гамлет не смог бы играть в современный хоккей — пока он бы раздумывал, бить клюшкой противника или не бить, его бы моментально огрели.

Вот опять кого-то понесли… Нет, не кого-то, а чего-то. Вернее, и чего-то и кого-то: понесли ворота, а в сетке лежит вратарь. Сильно он ворота погнул. Неужели головой? Очнется — спросим.

Внимание, внимание, мой микрофон вместе со мной находится на футбольном состязании. Работают все телекамеры. Массажисты не работают — у них выходной.

Сразу видно, что наша команда теоретически подготовилась лучше — бегает быстрее. Особенно вон тот, черненький с усиками. Способный футболист. Единственный его недостаток — бегает без мяча. Но вернемся на зеленое поле…

Что такое? Их футболист забыл, что он мастер кожаного мяча, и решил, что он мастер кожаной перчатки. И правильно поступил этот черненький с усиками — в порядке самообороны тоже забыл. Но вернемся на зеленое поле…

Опять что такое? Команды разминулись и наступают на ворота друг друга. Но ведь мяч-то один! Так и есть — наша команда наступает без мяча. Волнуются ребята. Конечно, тяжело днем работать, вечером учиться, а ночью пинать кожаный мяч. Но вернемся на зеленое поле…

• Предыдущая
• 130/146
• Следующая