Петербург – столица русской гвардии. История гвардейских подразделений. Структура войск. Боевые дейс - Алмазов Борис Александрович - Страница 24

Солдатский сундучок. Видали ли вы его когда-нибудь, его и его содержимое? Ведь по нему можно безошибочно определить, откуда родом владелец. Для того чтобы далеко не ходить, подойдем к ближайшей койке.

«Оглоблин, покажи-ка, брат, твой сундучок».

«Извольте, Ваше Высокоблагородие», – и рослый солдат вытащил из-под койки сундучок, крепко скрепленный пазами из толстой кедровой доски, обитый снаружи цветистой жестью с замком «тагильского дела», который, имея внутри три пластинки, при повороте ключа играет на всю роту.

Крышка откинута, и внутри, на крышке, целая картинная галерея.

В центре – портрет Государя, чаще всего в полковой форме и гренадерке, но иногда царский портрет заменяет открытка со всей царской семьей, 2–3 открытки, содержанием своим напоминающие владельцу его родные места.

Вот старичок в тулупе, меховой шапке сидит над прорубью и ловит лучком рыбу. Морозный вечер и полузанесенная снегом изба, и прямо на нас бежит серый конь и тащит розвальни, в которых, завернувшись в тулуп, сидит мужик. Рядом картинки из иллюстрированного журнала. Этикетки от шампанской бутылки, полученные от приятеля, служителя в собрании, верх от бонбоньерки с ярким попугаем.

Все пестро, ярко и ласкает взгляд хозяина. Слева – закрытая полочка; там бритва, помазок, ремень и камень для правки бритвы, деревянный игольник с толстыми иглами, в мешочке – пуговицы и моток крепчайших деревенских ниток, клубком намотанных на кольцом свернутую гусиную шейку, а внутри шейки катаются и гремят 2–3 дробинки; пузырек с чернилами, ручка с пером, огрызок карандаша, несколько старых писем, наполненных поклонами от дядей, теток, сватов и прочей деревенской родни, и только в конце письма написано о деле или о деревенских новостях. На самом верху сундучка – полученная на днях пара подметок. Крепко пахнет сапожным товаром. Под ней рубаха, подштанники и портянки, выданные от казны, под ними цветная рубаха и холщевые исподники, принесенные из дома, толстые шерстяные чулки, пестрядевые штаны, в коих явился на службу. Полушубки, тулупы и кожухи, как вещи громоздкие, сохраняются в цейхгаузе. А сбоку – кулечки и мешочки, в которых плиточный чай, кусковой сахар, коржики и колбочки, привезенные из дома, либо присланные в посылке, «сибирские разговоры» – кедровые орешки. Хозяин этих драгоценных вещей – сибиряк.

А вот сундучок Бондаренко: по зеленому полю расписаны цветы и листья, замочек тихий, без звона, на внутренней стороне тоже портрет Государя или всей царской семьи и картинная галерея – открытки: Куинджи, Левитан, «Украинская ночь» – речонка и отара овец на берегу, «Малороссийская хата» вся в подсолнухах и маках. Парубок с дивчиной, словом, все то, что так дорого его хохлацкому сердцу.

После казенных вещей лежат шитая крестиками рубаха, широкие штаны, цветной пояс, а в мисочке с какой-нибудь деревенской ярмарки завернутый в чистую холстину кусок толстенного малороссийского сала, две сохранившиеся тараньки и мешочек с сушеной вишней.

У оренбуржцев все то же самое: и сундучок на манер сибирского, и замок со звоном, но продуктовая часть иная. Там кроме чая и сахара есть еще специальность местного деревенского кондитерского искусства: коржи на сале и татарская пастила. «Вы, Ваше высокоблагородие, сами знаете, какая у нас тимашевка».

Тимашевкой, по имени крупного стародавнего помещика Тимашева, называется род низкорослой, кустарниковой, дикорастущей вишни, ничем не уступающей садовой, до того полны, крупны, сочны и сладки ее ягоды.

«А как скосим траву, так все поле красное, до того много ягоды-земляники. Возами возим и тимашевку, и землянику – девать некуда. В Оренбург везти два дня надо – закиснет и помнется дорогой, вот наши бабы и варят их, приглядевшись к татарам. В корчагах надавят, да на рядно намажут толщиной, как тесто для пельменей, и на солнце. А как высохнет, скатают, как бумагу, и в кладовку. Зимой с ней чай пьем».

У солдат северных и северо-восточных губерний мешочков нет; если и есть, то мало, а все туесочки, искусно сплетенные из лыка и с узорчиками. У поляков и литовцев, рядом с царской семьей католические иконки: «Ченстоховской Божией Матери», или «Остробрамской», или «Сердца Иисусова». Содержимое сундучков победнее: нет там сала, нет коржей. Разве только у какого-нибудь шляхтича, попавшего по необразованию рядовым, от «ойтца», владевшего небольшим «майонтком» (фольварком)[58], попадеутся литовская колбаса, копченое сало и варшавские «цукерки».