Макроскоп (др. перевод) - Пирс Энтони - Страница 15

• Предыдущая
• 15/124
• Следующая

Все заулыбались.

— Трудно поверить, что эти звезды все время расширяются, — несколько неуверенно произнес Иво.

— Большинство тех, что вы видите, не расширяются вовсе, — сказала Афра. — Все они принадлежат нашей галактике, Млечному Пути, довольно стабильному образованию. Даже соседние галактики из нашей локальной группы ведут себя достаточно спокойно.

Иво понял, что после одной глупости сморозил другую. Но тут ему на выручку пришла Беатрикс.

— Ой! — воскликнула она. — А я думала, что все галактики разбегаются после той большой ссоры.

— Так называемый Большой Взрыв, — серьезно поправил Брад. — Ты права, Трикс. Группы галактик отдаляются друг от друга, по крайней мере такое создается визуальное впечатление. Но это должно быть временное состояние, и, может быть, уже начался обратный процесс, так как наша Вселенная конечна, и ее размеры не превышают известного гравитационного радиуса. Еще несколько лет наблюдений в макроскоп, и мы будем знать точно. Если удастся избавиться от ограничений, накладываемых галактической интерференцией.

— Обратно? — забеспокоилась Беатрикс, — ты хочешь сказать, что все опять начнет собираться в кучу?

— Боюсь, что так. Со временем здесь будет тесновато.

— Ох, — горестно вздохнула она.

— Да, да, через пять-шесть миллиардов лет здесь будет очень жарко.

Брад поддразнивал ее, и как показалось Иво, немного жестоко, теперь была его очередь прийти на помощь:

— А что это за галактическая интерференция? Это не…

— Нет, это не разрушитель. Все более очевидно. В пределах галактики макроскоп работает превосходно, но нам пока не удается получить изображение из других галактик. По крайней мере, на которых можно что-то понять. Какие-то переплетения нечетких полос. Так что для расстояний больших, чем миллион световых лет традиционные телескопы подходят больше.

— Большой Глаз и Большое Ухо лучше для больших расстояний, чем Большой Нос, — заключил Иво.

— Мы уверены, что совершенствуя методику, преодолеем и это.

— Тем не менее, я думаю, вам пока хватит и галактики, — сказал Иво. — Четыре миллиарда звезд, обнюхивайте их, хоть в трех, хоть в четырех измерениях.

— А также каждую планету и пылинку, если есть время, — согласился Брад. — Все возможно, если еще будут скопы и сотрудники.

— В четырех измерениях, — вклинилась Беатрикс.

— Пространственно-временной континуум, — ответил Брад. — Или, по-простому, наша древняя проблема путешествий во времени. Чем дальше наблюдаемая звезда, тем она старше, так как макронам требуется время, чтобы добраться до нас. Это не играет роли, если мы разглядываем Землю, — задержка всего пять секунд. Диаметр нашей Солнечной системы — это какие-то световые часы. Но Альфа Центавра отстоит от нас на четыре световых года, а любопытный монстр Бетельгейзе — кстати, в переводе это — «свекольный сок» — на триста. Планета Санга, населенная цивилизацией пробов, которую я тебе показывал, находится на расстоянии десять тысяч световых лет. Таким образом, наша звездная карта на момент завершения будет верна с точностью десять тысяч световых лет. А галактическая карта будет иметь точность плюс-минус сто тысяч световых лет. Дело безнадежное, если мы не поймем, что необходима четвертая координата — время.

— Если бы у нас была возможность мгновенно перемещаться, разумеется, это все чисто умозрительно, — тогда мы здорово повеселились бы, посетив цивилизацию планеты Санга, если она еще существует, — продолжал Брад. — Но тогда пришлось бы предположить, что наша мгновенная система координат покоится, а это не так. Наша галактика движется и вращается с приличной скоростью. Звезда на расстоянии тысячи световых лет через некоторое время будет неизвестно где, даже если в конкретный момент наши карты абсолютно точны.

— А почему бы не ориентироваться по галактике? — спросил Иво. — Ведь внутри галактики звезды почти неподвижны друг относительно друга.

— Это было бы слишком просто. Ты подразумеваешь, что галактика не вращается, но это неверно. Ты прыгаешь к центру на расстояние тридцать тысяч световых лет и имеешь при этом довольно большой импульс. Момент инерции сохраняется. Это как сила Кориолиса или закон Феррела на Земле. Ты…

— Дай я попробую объяснить, — вежливо прервал их Гарольд Гротон. — Я это сам проходил. Иво, вы когда-нибудь крутили пищалку на конце веревки?

— Нет. Но я представляю, о чем вы говорите.

— И что происходит, если потянуть за веревку и укоротить ее?

— Пищит тоном в два раза выше.

— То же произойдет, если вы будете двигаться к центру вращающейся галактики.

— Все при условии, что есть аппарат для мгновенных перемещений, — заключил Брад. — Но вопрос чисто академический, и думаю, не имеет большого значения то, что наши карты устареют еще до того, как мы их сделаем.

Обед закончился, и Иво осознал, что он даже не помнит, что ел. Шоколадное пирожное на десерт и…

— Слушай, Брадли, — сказал Гротон. — Не желаешь ли дать отдых своему гениальному мозгу и сыграть партию в спраут[17]?

— Легкое вино и…

Брад рассмеялся:

— Ну, ты все не унимаешься. Почему бы тебе не сыграть с Иво?

Гротон покорно повернулся к Иво:

— Вы знакомы с игрой?

— И картофельное пюре, — произнес Иво, и тут же вспыхнул, когда все на него посмотрели с удивлением. Надо держать свои мысли при себе!

— Ах, игра. Думаю, что не знаком.

Афра опять выглядела встревоженной, Иво тоже начал недоумевать. Брад знал, что он не успеет вызвать Шена до радостной встречи с представителями власти. Зачем же он затеял эту вечеринку с играми. Ведь расходуется драгоценное время. Браду следовало бы побеспокоиться о том, чтобы отвлечь сенатора и оттянуть катастрофу.

С другой стороны, что же еще остается делать, кроме как играть? Мысли Брада трудно предугадать простому человеку. Он никогда не пасовал перед лицом опасности.

Гротон достал лист бумаги и два карандаша.

— Спраут, это интеллектуальная игра, вот уже много лет она популярна в научных кругах. Существует несколько вариантов, но сейчас мы воспользуемся первым, он по-прежнему остается самым лучшим.

Он нарисовал на листе три точки.

— Правила просты. Все, что нужно делать, это соединять точки. Вот я делаю первый ход.

Он провел линию между двумя точками и поставил третью на середине линии.

— Теперь вы можете соединить две точки, пририсовать к точке петлю, замкнутую на себя, и прибавить точку на середине линии. Нельзя пересекать линию или точку либо использовать точку, которая имеет уже три связи. Новые точки, естественно, уже имеют две связи.

— По-моему, очень просто. А как определяют победителя?

— Победитель тот, кто делает последний ход. Так как во время хода соединяются две точки, а добавляется только одна, то существует некий предел.

Иво изучил рисунок.

— Это не игра, — возразил он. — Первый игрок имеет решающее преимущество и выигрывает.

Брад и Афра рассмеялись.

— Здорово он тебя поймал, Гарольд, старый ты плут, — сказал Брад.

— Я с удовольствием буду вторым, — спокойно ответил Гротон. — Может, мы начнем с двухточечной игры, чтобы вы вошли во вкус?

— Тогда победит второй игрок.

Гротон задумчиво посмотрел на него.

— Вы точно никогда не играли в эту игру?

— Это не игра. В ней нет элемента случайности и не нужно умения.

— Очень хорошо. Начнем трехточечную игру, и я попытаю удачу, хоть и мое умение тут, оказывается, ни к чему.

Иво пожал плечами и нарисовал три точки:

ШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШ

соединил левую с верхней и поставил третью в центр отрезка.

• Предыдущая
• 15/124
• Следующая