Кодекс чести вампира - Сухомизская Светлана - Страница 33

• Предыдущая
• 33/53
• Следующая

В процессе поверхностного обследования собственного тела на предмет обнаружения телесных и костюмных повреждений, упомянутых повреждений найдено не было, но зато оказалось, что в кулаке у меня зажата какая-то бумажка. Поднеся ее к глазам, я прочла: «Созвонимся позднее. Извини, но с ментами мне встречаться совсем ни к чему. Не говори обо мне, ладно?»

Хотя почерка этого я раньше никогда не видела, а подписи на бумажке не стояло, мне сразу стало понятно, что записка оставлена Тигрой. От возмущения я резво вскочила на ноги, хотя и чувствовала себя еще довольно слабой. Сбежал! Бросил меня возле квартиры рядом с трупом и смотался. Ах, подлец! Ах, шкура полосатая!

С лестничной клетки донесся звук открывающихся дверей лифта, и через открытую дверь коридора я увидела, как на площадку вышли двое мужчин. Прижавшись на всякий случай спиной к стене — так, чтобы от лифтов меня не было видно за стоящим в коридоре фанерным шкафом, я затаила дыхание.

Неразборчивый шепот и осторожно приближающиеся шаги. Похоже, я здорово влипла.

Чье-то лицо вдруг возникло из-за шкафа прямо перед моим. Но едва я приготовилась заорать, как на мой рот плотно легла широкая ладонь. Пока мы с незнакомцем ошарашенно таращились друг на друга, прошло, наверное, не больше двух секунд, но мне они показались длиннее двух лет.

Тем временем из-за плеча первого мужчины показалось лицо второго. Ладонь опустилась, и я, глотнув, наконец, воздуха полной грудью, выдохнула:

— Себастьян!

— Так, — прошипел Захаров, а именно он оказался незнакомцем, чья рука только что зажимала мой рот. — Кто-нибудь может объяснить мне, что здесь происходит? А? Шнайдер!

— Боюсь, ничего хорошего, — тихо ответил Себастьян, не отрывая взгляда от моего лица.

Ничего похожего на любовь я не увидела в этом взгляде.

Труп обыскали. Без моего участия, разумеется.

Найденные при нем документы, среди которых был паспорт и пропуск в телецентр «Останкино», выданные на имя Коркина Станислава Тихоновича, не оставляли сомнений в том, что убитый — тот самый Стасик, встретиться с которым так хотелось Тигре. И, очевидно, он же был тем самым человеком, который, как рассказал мне Себастьян, правда, нехотя и словно через силу, позвонил в «Гарду» и предложил за хорошее вознаграждение поделиться с сыщиками информацией о возможном убийце Хромова.

Себастьян отправился на встречу с ним, прихватив с собой не только деньги, но и капитана Захарова — чтобы, вручив шантажисту деньги и узнав нужную информацию, передать его в руки доблестной милиции. Разумеется, поступать так не слишком-то благородно, но тот, кто хочет нажиться на чужих тайнах, в особенности на убийстве, и не заслуживает того, чтобы с ним обращались благородно.

Пояснения Себастьяна на сей счет прозвучали как раз в тот момент, когда я подумала о неблагородстве такого поведения. Очевидно, он в очередной раз прочитал мои мысли. А мне в голову пришла следующая мысль: видимо, кто-то был полностью согласен с Себастьяном, только не счел нужным прибегать к помощи милиции, а решил все сам — тихо, просто и кардинально.

Убийца прострелил Стасику голову и, не тронув ни бумажника, ни часов, ни довольно дорогой зажигалки, забрал с собой почему-то мобильный телефон — на поясе жертвы осталась пустая кожаная сумочка. Захаров предположил, что убийца унес с собой также какие-нибудь записи Коркина, и сказал, что сам расспросит об этом его жену.

Поразмыслив еще, я решила не выгораживать Тигру — если у него проблемы со службами охраны правопорядка, сам виноват, и это не оправдание тому, что он бросил меня, лежащую без сознания, на произвол судьбы. А вдруг бы в проклятую квартиру заявились незнакомые мне милиционеры и нашли бы на пороге кретинку в глубоком обмороке, а на кухне труп — мертвее некуда? Сидеть бы мне сейчас не на диванчике, пока Захаров с Себастьяном ждут прибытия опергруппы, а в камере со всеми неудобствами.

Так что я рассказала Себастьяну и Захарову о своем спутнике и цели нашего визита к покойному оператору. Правда, из-за Захарова историю пришлось слегка подкорректировать — утаить некоторые характеристики Тигры и причину, по которой он питал чрезмерный интерес к журналисту Алисову. Кроме того, из-за Себастьяна пришлось сделать вид, что я впуталась во все это только для того, чтобы принести пользу родному агентству. Захарову моя версия произошедших событий явно показалась не внушающей доверия. Но устраивать Мне допрос по полной форме в присутствии Себастьяна бравый капитан не решился, так что ему оставалось только облегчить душу язвительным замечанием:

— По-моему, Шнайдер, вы эту девушку взяли к себе на работу только затем, чтобы она все время лезла куда не надо и хлопалась в обморок при виде каждого мертвого тела.

— Вовсе не каждого! — обиженно возразила я. И жалобно посмотрела на Себастьяна, надеясь если не на поддержку, то хотя бы уж на сочувствие. Тщетно. Кажется, его не радовало не только мое присутствие, но и сам факт моего существования. Выносить это было выше моих сил. И, чувствуя, как глаза, против моей воли, наполняются слезами, я дрогнувшим голосом спросила: — Я вам больше не нужна? Могу я идти домой?

— И все-таки у меня нет стопроцентной уверенности в том, что с парнем покончил тот же, кто убил Хромова, — не обращая внимания на мое робкое бормотание, сказал Захаров. — Почерк убийства совсем другой. То убийство было демонстративное, постановочное. А это, — можно сказать, деловое, совершенно прозаическое. А ты что думаешь, Шнайдер?

— Думаю, что вам с Даниелем надо поскорее навестить этого нового подозреваемого, Рябинина. Мне не нравится оперативность, с которой действует убийца. Боюсь, как бы нам не оказаться заваленными трупами.

— А ты как же? — не понял Захаров.

— А я пренебрегу своим служебным долгом и отвезу домой присутствующую здесь даму, — безо всякой теплоты в голосе пояснил мой любимый ангел. И от его тона забота Себастьяна потеряла для меня всякое очарование.

Нет, это просто невыносимо! Надо увольняться. А еще лучше — вообще уехать из Москвы на время. К маме в Прагу, например. А что? Деньги у меня есть… Гулять по узким средневековым улочкам, любоваться красотами… Научиться пить пиво…

— Я бы хотел попросить тебя об одном одолжении, — сказал Себастьян после того, как мы сели в его пожилой красный «Мерседес» и молодящийся немецкий старичок бодро зашумел мотором.

— Конечно, — заранее поникнув, ответила я.

— Не пытайся завязать отношения с Забржицким. Он очень опасен.

— Ты что, следил за мной? — оживилась я.

— Речь сейчас не о том. Я серьезно. Он может причинить тебе вред. Ты должна быть осторожна.

И все это таким сухим, безразличным тоном… Да пропади ты пропадом со своими предостережениями!

— А зачем мне быть осторожной? — горько ответила я. — Для кого мне себя беречь? Для грядущих поколений?

— И еще я попросил бы вас с Надей, — не реагируя на мои горестные возгласы, продолжал Себастьян, — не делать глупостей и не устраивать собственных расследований. Дело очень опасное, а совсем не игра, как вам, наверное, кажется.

Ну, разумеется, эти двое уже все разнюхали. Наивная Надя! Думает, от них можно что-то утаить!

— Никаких расследований мы не устраиваем, — надменно ответила я. — И не надо к нам относиться, как к маленьким детям!

— К сожалению, вы не маленькие дети, — с тяжелым вздохом отозвался Себастьян. — Иначе бы я просто отшлепал вас и поставил в угол на полчаса.

Удивительно, но он вышел-таки из машины, чтобы проводить меня до двери подъезда.

Целую вечность я в бессильном отчаянии смотрела на его осунувшееся, бледное лицо, шоколадные глаза, потонувшие в темных кругах, колючую черноту на щеках и подбородке. Неужели он совсем?.. Неужели больше никогда?.. Додумывать эти вопросы до конца было слишком больно, задавать их вслух — слишком страшно, продолжать стоять и молча смотреть на него — слишком глупо, а уйти — просто невозможно…

• Предыдущая
• 33/53
• Следующая