Книга крови 3 - Баркер Клайв - Страница 39

• Предыдущая
• 39/50
• Следующая

Не происшествие – усилие воли.

Не случайность – закономерность.

Не просто камни – под ними, передвигая их и бросая...

Джонатан был совсем близко. Его обнаженное тело ярко освещали солнечные лучи, кожа почти светилась, ее белизне оттеняло и подчеркивало темное пятно сзади... Стоп! Что это?!

Огромный камень парил над землей, презирая силу тяжести. За спиной Джонатана, медленно поднимаясь до уровня его головы. Валун величиной с ребенка, не меньше, все висел, чуть покачиваясь в воздухе. Подготовка, подбрасывание камней, принесло результат: усилия многих объединились в одно. Чтобы раскачать эту махину, оторвать от поверхности и швырнуть в Джонатана. Я хотела кричать – и не могла, из горла, перехваченного страхом не вырвалось ни звука. Неужели он не видит?!

Джонатан широко улыбнулся. Он думал, что странное выражение моего лица – реакция на его наготу. Он видел, как...

Камень снес ему сразу полголовы. Оставив все еще раскрытый в ухмылке рот и швырнув в мою сторону брызги крови и красную пыль. Верхняя половина черепа осталась на валуне. Казалось, теперь он готовился опуститься на меня. Я пошатнулась, почти упала... Вдруг камень повернулся в сторону моря и, мгновение поколебавшись, шлепнулся в воду.

Я все еще была не в силах кричать, хотя для сохранения здравого рассудка нужно было скорее избавиться от этого кошмара. Пусть кто-нибудь услышит меня, заберет, унесет из жуткого места, пока шевелящиеся булыжники снова не обрели свой ритм. Ритм убийства. Или, что еще хуже, пока хозяева острова не раздвинули землю и не протянули ко мне свои истлевшие руки... О, Боже! Я не могла выдавить из себя ни звука и все, что слышала – стук шевелящихся камней, которыми сейчас нас забросают до смерти...

И вдруг – голос:

– Скажите, ради Бога...

Мужской голос, но это не Рэй. Я обернулась. Казалось, он появился из воздуха, низкорослый крепкий человек с плетеной корзиной в одной руке и охапкой сена в другой. Пища для овец, поняла я сразу, еще до того, как мысль оформилась в слова. Пища для овец.

У моих ног вода была красной: кровавый след вел к телу Джонатана, распростертому на берегу. Я машинально отступила.

– Бога ради, – с сильным акцентом повторил неизвестный, – что происходит?!

Он смотрел то на меня, то на безжизненное тело с раскроенным черепом и широко раскрытыми, полными недоумения глазами.

Не знаю, что я отвечала, и отвечала ли вообще. Возможно, указала в сторону загона. Так или иначе, он понял, что я хочу сказать, и поспешил наверх, роняя по дороге сено. Я последовала за ним, спотыкаясь и ничего не замечая перед собой. Но прежде, чем достигла валунов, увидела незнакомца. Он возвращался. Медленно, очень медленно: казалось, ноги перестали его слушаться. Лицо искажено ужасом.

– Кто это сделал?!

– Джонатан.

Я, не поворачиваясь, указала рукой назад. На труп. Мужчина выругался, вытер покрытый испариной лоб и закричал на меня:

– Что вы наделали? Нет, вы понимаете, что вы наделали?! Убить их овцу!

– Просто овца, – растерянно произнесла я. Перед глазами снова и снова, как на испорченной кинопленке, прокручивалась сцена убийства. Джонатана. Я не могла это прекратить. Размозженный череп, брызги крови, красный ручеек у моих ног.

– Как вы не понимаете!

– Что?

– Безумцы! Это их овцы, их дары... Вы совершили непоправимое...

Мужчина остановился, взглянул на меня и добавил тихо и обреченно:

– Ведь теперь они встанут.

– Кто они? – спросила я, заранее зная ответ.

– Все они. Похороненные без почестей, без отпевания. В них живет шум моря...

Неожиданно я поняла, о чем он говорит. Ритм моря, именно так. Все ясно. Мертвецы, как я уже знала, захоронены прямо под этими камнями. Но море в них, и они не могут лежать спокойно. Овцы были чем-то вроде жертвоприношения. Предоставленные в распоряжение хозяевам острова.

Мясо? Нет, конечно. Просто символ. Жест памяти. Поминовения усопших.

– Все погибло, – продолжал говорить мужчина, – теперь все погибло.

Снова стук камня. Бесконечное число соударяющихся камешков, плюхающихся в воду булыжники... И сквозь эту какофонию – треск лопающихся досок и крики.

Волна камней на другой стороне острова взмывала в воздух – и падала... Снова душераздирающие крики донеслись с той стороны, оттуда, где находилась «Эммануэль». И Рэй.

Я бросилась бежать. Сзади топали тяжелые башмаки смотрителя. Берег шевелился под нашими ногами, как спина чудовища. Впереди взлетали, словно тяжеловесные жирные птицы, булыжники. Заслоняя собой солнце, задерживаясь в воздухе на мгновение, чтобы затем обрушиться на некую невидимую мишень. Возможно, на судно. Или – на тех, кто находился на нем.

Дикие вопли Анжелы прекратились.

Я бежала на несколько шагов спереди и первая увидела «Эммануэль». Все надежды тут же рассеялись: то, что осталось от нашего суденышка, а, стало быть, и моих приятелей, спасению не подлежало. Нескончаемый град разнокалиберных камней обрушивался на палубу. Иллюминаторы разбиты, всюду поблескивают осколки стекла. На бортах крупные вмятины. На искрошенной палубе лежала Анжела. Несомненно, мертвая... Обстрел не прекращался: камни выбивали барабанную дробь на корме, падали на безжизненное тело, заставляя его дергаться, словно под электрическим током.

Рэя нигде не было.

Я закричала.

Атака прекратилась на мгновение, затем возобновилась с новой силой. Целые тучи прибрежных булыжников, покрытых зеленовато-серой слизью, срывались с мест, взлетали и опускались, поражая мишень... Казалось, этому не будет конца, пока «Эммануэль» не превратится в щепки, а остатки Анжелы – в клочья столь малые, чтобы кормить креветок...

Смотритель схватил меня за руку и сжал пальцы так, что я дернулась от боли:

– Идем!

Я слышала и, кажется, понимала, что он обращается ко мне, но оставалась на месте.

– Идем же, скорее!

Я вглядывалась в груду камней, заваливших «Эммануэль», чтобы увидеть среди них Рэя или услышать его голос, зовущий на помощь. Тщетно. Очевидно, он погребен под этим завалом, ничто уже не поможет. Поздно, слишком поздно...

Смотритель потащил меня за руку по берегу.

– Лодка, – говорил он, – моя лодка. Мы уплывем на ней.

Мысль о спасении казалась мне идиотской. Мы пленники этого острова, бесполезно бежать или прятаться.

Однако я машинально следовала за этим человеком, спотыкаясь то и дело, ничего не чувствуя и не осознавая.

Впереди виднелась его жалкая надежда на спасение: весельная шлюпка, вытащенная на гальку. Крохотная скорлупка – и в ней мы сможем отсюда уплыть? Я верила в эту возможность ничуть не более, чем если бы мне предложили плыть в решете. С каждым шагом казалось все явственней, что сейчас берег поднимется и накроет нас. Встанет стеной или образует башню, замуровав нас навеки, словом, сыграет любую шутку на выбор. Хотя, может, мертвые не любят игр и действуют математически точно, выверяя каждый шаг?

Так или иначе, стена не воздвиглась. И протащив меня, не имеющую сил сопротивляться, оставшиеся пару метров, смотритель запрыгнул в лодку. Ничего не произошло; даже атака на «Эммануэль» прекратилась. Все стихло. Или хватило трех жертв? Или присутствие этого ни в чем не повинного человека убережет меня от мести мертвецов?

Мы немного покачались на волнах, а когда глубина под лодкой сделалась достаточной для весел, стали грести. Мой спаситель сидел напротив, и я видела, как с каждым гребком капли пота выступают на его лице: он старался изо всех сил.

Берег постепенно удалялся. Нас отпустили. Смотритель острова, похоже, чуть расслабился. В несколько мощных гребков он преодолел полосу грязной воды, глубоко вздохнул и откинулся назад, сев поудобнее.

– Однажды, – заговорил он, – это должно было произойти. Так всегда бывает: кто-то ворвется в твою жизнь и нарушит ее привычное течение.

Его спокойный низкий голос и монотонный треск весел усыпляли меня. Хотелось завернуться в брезент, на котором мы сидели, и отключиться.

• Предыдущая
• 39/50
• Следующая