На зоне - Сухов Евгений Евгеньевич - Страница 12
- Предыдущая
- 12/72
- Следующая
– Три дня назад в Москве я купил ботинки и, представляете, какая неудача? Они оказались тесноватыми! Вы не будете возражать, если я развяжу шнурки? Нет, в моем возрасте не стоит гоняться за модой, а нужно, чтобы одежда и обувь были в первую очередь удобными... А ведь я с вами знаком давно... заочно. Я знаю, что, когда вы закончили юридический колледж, вам пророчили блестящее будущее. Очень обидно, что начальство всегда не замечает лучших, а опирается исключительно на выскочек. Вы сумели перекрыть канал, по которому китайцы доставляли наркотики в Калифорнию. А потом вы доказали, что умеете видеть перспективу и обладаете аналитическим складом ума. Вы составили интересный доклад, где предсказали, что в китайской мафии начнется борьба за власть, что значительно усилится роль японской мафии и она начнет перехватывать инициативу у итальянской мафии по экспорту оружия. Полностью оправдалось и ваше опасение, что на первые роли в Америке выйдет российская организованная преступность. И что она сумеет оттолкнуть даже сицилийских донов. В вашем докладе очень точно было замечено, что русская мафия начнет с того, что будет доставлять из России девушек в стриптиз-бары, а потом переориентируется на наркотики и экспорт оружия. Чтобы все это предвидеть и учесть множество тонких моментов, нужно действительно иметь очень светлую голову...
Фрэнки сел рядом – разговор предстоял серьезный. Старик словно читал его личное дело, хранящееся в Вашингтоне, в сейфе отдела кадров ФБР под грифом «строго секретно».
– Откуда вам все это известно? – шепотом спросил Фрэнки Галлахер.
– Давайте договоримся, мой друг, не задавать вопросов, на которые нет ответа. Скажу вам только: у меня много преданных друзей. Вот, например, Майкл... – Старик сделал паузу, наблюдая за тем, какое действие возымела на собеседника последняя информация. – Итак, что мне нужно от вас. Совсем немногого. Я думаю, вы знаете русского бизнесмена Владислава Игнатова?
– Ах вот вы о чем? Разумеется!
– Так вот. Я бы посоветовал вам беречь здоровье и жизнь мистера Игнатова, как зеницу ока. Я надеюсь, у него в тюрьме нет неприятелей? Камера со всеми удобствами? Кормят хорошо? Обслуживание на уровне?
Сначала Фрэнки Галлахер подумал, что старик насмехается над ним, но, внимательно всмотревшись, увидел в его глубоко запавших холодных глазах скрытую угрозу. Ему стало не по себе. Если не сказать, что умудренного опытом Фрэнки Галлахера охватил животный страх.
– Вы хотите добиться его освобождения под залог? – спросил он дрогнувшим голосом.
Старик усмехнулся.
– Я хочу добиться его выхода из тюрьмы за отсутствием состава преступления. Вам знаком такой юридический термин? Мистер Игнатов ведь ни в чем не виноват. Правда?!
Фрэнки Галлахер пожал плечами.
– Но это же невозможно? Во всяком случае, лично я не имею полномочий отдать такое распоряжение.
Старик недовольно поднял руку.
– Это будет решаться в Вашингтоне. Вам позвонят и все расскажут. От вас сейчас требуется лишь одно – обеспечить мистеру Игнатову личную безопасность и нормальные условия пребывания в тюрьме, на те несколько десятков часов, которые ему осталось там провести. Вам это по силам, я знаю. А в знак моего доверия к вам я, пожалуй, отдам вам этот пакет. Чтобы вы могли вспомнить Романтические приключения двадцатилетней давности!
У Фрэнки Галлахера нестерпимо заломило в висках. Кровь прилила к лицу.
– Мне бы потом хотелось получить негативы этих пленок.
– Обязательно. Вы их получите. После освобождения Владислава Игнатова.
– Можно мне вам задать еще несколько вопросов?
Старик кивнул:
– Я вас слушаю.
– Валентина работала в КГБ? Вы тоже оттуда?
Нестеренко внимательно посмотрел на американца. Он, конечно, мог бы ему рассказать, что в России существуют организации не менее мощные, но гораздо более законспирированные, чем КГБ, ФСБ и так далее.
Нестеренко мог бы также рассказать Фрэнки, что кроме него у Валентины в тот год было еще четыре клиента, перед которыми она так же лихо оголяла сиськи: начальник владимирской тюрьмы, два генерала из управления МВД и пожилой полковник из госбезопасности. Молоденький американский лейтенант был для нее всего лишь одним из многих. Однако Валентина обладала удивительным даром, который свойствен только очень тонким и чувствительным натурам: оставаясь с мужчиной наедине, она была способна внушить себе, что он ее единственный избранник. Возможно, в эти минуты она и сама верила в созданный ею миф. Да, подумал Нестеренко, в Валентине скрывалась актриса потрясающего дарования...
– Она не работала на КГБ, – спокойным голосом произнес Нестеренко. – И я тем более не оттуда.
Он увидел, что этот короткий ответ вполне устроил мистера Галлахера. Лицо американца просветлело, озарившись надеждой и решимостью сделать все, о чем его попросил этот опасный старец.
Фрэнки Галлахер попал в переплет. Старик русский взял его за горло – отказать ему было никак невозможно. Потому что если бы даже сейчас, через двадцать лет, в Вашингтоне узнали о его московских похождениях, ему – каюк! Мало того, что он вылетел бы из ФБР, так его могли еще начать «разматывать» по линии министерства обороны и ЦРУ и копать, копать, копать – выведывая, не сболтнул ли он тогда лишнего, не взяли ли его под свое крыло ушлые кэгэбэшники и не была ли его мимолетная связь с русской красоткой тонкой операцией вербовки...
Но и вытащить Игнатова из петли сейчас тоже было совершенно невозможно: приказ на уничтожение был отдан давно, еще неделю назад, маховик, как обычно, раскрутился, и остановить его теперь уже не мог никто. Даже адвокат Игнатова все просек – смылся. Во всяком случае, то, что он, Фрэнки Галлахер, не сможет остановить машину уничтожения, так это уж точно. К тому же за последнюю неделю делом Игнатова занялся окружной прокурор Джек Хант – дотошный, въедливый, педантичный человек, да к тому же и упрямый борец с «русской мафией». Он готов был годы потратить на то, чтобы нарыть на Владислава Игнатова обвинительный материал и засадить русского лет на восемьдесят. Вот только умник Хант не ведал, что Игнатову не суждено было дожить даже до предварительного слушания в окружном суде...
Что же это за фрукт такой, мистер Игнатов? Как все с ног сбились из-за него. Фрэнки знал, что русского арестовали чуть ли не на месте преступления: был убит босс калифорнийской мафии дон Монтиссори. Игнатова также взяли по подозрению в убийстве старого итальянца Барбарелли. Русского посадили в блок предварительного заключения без права выхода под залог. Об этом рассказал и Ховански, который регулярно докладывал ему о всех вновь поступивших заключенных, не подозревая, что очень часто они направлялись к нему в тюрьму с ведома Фрэнки. Так. Потом к делу Игнатова подключили Джека Ханта. И это означало только одно: дядя Сэм намеревался устроить показательный суд и упрятать русского за решетку до седых волос. Джек Хант был знаменит тем, что почти все до единого его обвинительные заключения – а за многие годы практики у него их набралось больше трех сотен – были поддержаны в судах. Обвиняемые получали по полной программе. И вдруг из штаб-квартиры ФБР пришла шифровка, состоящая только из двух слов: «Медвежья охота». Это был смертный приговор Игнатову (русские клиенты в секретном шифре ФБР проходили как «медведи»). Непонятно только, кому понадобилась такая спешка? Кому нужно убрать русского прямо в тюрьме? Ведь участие в деле прокурора Джека Ханта служило гарантией того, что Игнатову дадут не меньше «четвертака». Выходит, в Вашингтоне разыгрывалась какая-то очень сложная многоходовая партия, и ставкой в ней была жизнь таинственного русского бизнесмена. Во всяком случае, ясно одно: Майкл играл явно не на стороне тех, кто хотел убрать Игнатова...
Итак, что же теперь делать. Надо каким-то образом дать отбой Стиву. Надо отменить казнь. Фрэнки уже потянулся было к телефону, как раздалась трель переговорника. Он нажал клавишу:
- Предыдущая
- 12/72
- Следующая
