Слово авторитета - Сухов Евгений Евгеньевич - Страница 71

• Предыдущая
• 71/121
• Следующая

Шибанов спорить не стал. В глубине души он считал точно так же.

– А чем Григорий Юрьевич промышляет?

– Кот-то? – переспросил Василий, точно назвав кличку, чем еще раз удивил капитана. – Занимается обувью. Поставляет ее на рынок России. А вот, кстати, и его дом! – сбавляя скорость, ткнул он пальцем в огромный особняк с черепичной крышей. – Впечатляет?

– Громадина.

– То-то и оно.

И уже по-деловому, как бы расставляя точки над «i», произнес:

– Я заходить не буду. Если возникнут какие-то проблемы, скажите. Попробуем решить. А вообще советую деликатнее, он уже как будто и не наш гражданин.

Он виновато улыбнулся, давая понять, что его полномочия ограничены инструкциями.

– Я вас понял.

При ближайшем рассмотрении коттедж выглядел потрясающе и напоминал замок древних кельтов. И только материал, из которого он был сооружен, указывал на то, что это детище последних строительных технологий. Через невысокий забор просматривался газон с аккуратно подстриженной травой, к дому чуть ли не идеальной прямой уходила тропа, выложенная квадратиками диабаза. И по всему периметру забора были установлены глазки видеокамер, которые чутко реагировали на малейшее движение.

Григорий подошел к калитке и дважды несильно нажал. Через несколько секунд на порог вышла молодая привлекательная фрау и о чем-то энергично заговорила по-немецки.

– Мне бы хозяина, – произнес Григорий, разглядывая женщину.

Кто она – экономка, служанка, жена? Вопрос отпал сам собой, когда на порог вышел высокий, чуть сутулый мужчина лет сорока с вьющимися темно-каштановыми волосами. Посеребренные виски придавали его внешности благородство.

– Гретхен, марш в избу! – коротко распорядился хозяин. – Это ко мне.

И легонько, шутя, шлепнул ее ладонью по упругому заду.

– Яа, яа… – отвечала немка, исчезая за высокой дверью.

Григорий узнал Котова мгновенно, едва взглянув. Давняя фотография довольно точно передала не только его внешность, но и характер. Похоже, что с возрастом он не изменился.

– Ну, чего заявился? – грубовато обратился Кот к вошедшему. – Мы все оговорили! Или, может быть, ты мне будешь говорить, что мало, а инфляция съела все деньги?

Шибанов натянуто улыбнулся:

– Вы, кажется, не за того меня приняли, Григорий Юрьевич… Я к вам приехал из России…

– Да вижу, что не из Африки. Денег, что ли, захотел?! – сурово навис над Шибановым Котов.

– Вы меня не так поняли, я капитан милиции – Шибанов Григорий Олегович. Отдел по борьбе с организованной преступностью.

Котов удивленно разглядывал гостя, а потом обронил, словно выругался:

– Тезки, значит. Ладно, заходи. Не выгонять же теперь.

Двор выглядел очень аккуратным: по периметру росли розы, выполняющие роль естественного ограждения, а огромная площадка перед домом была засажена цветами, где угадывался отменный вкус. Прошли в холл – просторный, словно Колонный зал, оформленный в теплых тонах, здесь преобладала мягкая мебель светло-бежевого цвета.

– Прошу сюда, – указал Кот на два широких кресла. – Признаюсь, вы меня очень заинтриговали, думал, обрубил с Россией все концы, а тут вы… Узнаю родную милицию, и на Луне отыщет! Кстати, как мне расценивать ваш визит: простое любопытство или, может быть, так сказать, шаг к дознанию?

– Вы имеете двойное гражданство? – спросил капитан, сев в кресло. Мягкий наполнитель бережно принял его тело.

– Да. Российское и австрийское. Ты бы сразу к делу, капитан, а то я тут отвык от этих политесов. Народ здесь другой, приучил каждую секунду экономить.

– Хорошо. У нас есть сведения о том, что вы являетесь держателем «общака» в Западной Европе.

– Однако. – От неожиданности Григорий Юрьевич откинулся на спинку кресла и ошалело уставился на капитана. – По твоему выражению вижу, что это не шутка. А тебе известно, гражданин начальник, что если я держатель «общака», то при мне должно быть десятка полтора общаковской братвы? И где она тогда, хочу тебя спросить, под кроватью, что ли? Или, может быть, я их садовниками оформил? А только мне не надо столько садовников. Если здесь в Европе и есть казначей, так это уж точно не я!

Кот разнервничался, заерзал на стуле, словно слова капитана достали его до двенадцатиперстной кишки.

– Вы хотите сказать, что ваше состояние появилось из ничего?

Подумав, Кот заговорил:

– Ладно, теперь уже все равно. Верно, деньги из «общака» мне выдали, но только на раскрутку, и я вернул все по полной программе. В три раза больше, чем брал! Но от своего прошлого я уже давно отошел. Вы думаете, австрийцы меня пустили бы к себе, если бы я был замаран? Никогда! Я уже и по чину не могу быть казначеем, и знаешь почему? Потому что я бизнесмен! Человек в нашей среде не уважаемый. Терпило по-другому, которого можно кинуть, щипануть. И это не будет выглядеть большим грехом. Но мне моя сегодняшняя жизнь нравится, и возвращаться на шконку я не желаю! Представь себе, нравится мне быть богатым! Нравится, когда передо мной стелются во всех магазинах, нравится деньги тратить направо и налево. Нравится работать по двадцать четыре часа в сутки и ни в чем себе не отказывать! И потом, как ты себе это представляешь – бизнесмена в роли держателя «общака?» – Кот скривился. – Это две несовместимые вещи. Предположим, я подошел к такому же бизнесмену, как и я, и говорю: «Ты хорошо живешь, хорошо зарабатываешь, вон какой дом себе большой отгрохал. Делиться надо!» На такие слова нужно иметь право, а у меня его просто нет. Любой урка ко мне может подойти и сказать: «Червь! А ты имеешь право на такие слова? За это и ответить можно». И он будет прав. По понятиям, я сам должен платить.

– А вы платите, Григорий Юрьевич?

Григорий Юрьевич неожиданно улыбнулся – широко, по-детски.

– Скрывать не буду, плачу. Но делаю я это добровольно, потому что требовать этого с меня никто не может. Я со всеми рассчитался. А деньги я отправляю в пермскую колонию строгого режима, где парился десять лет. Это можно считать как спонсорскую помощь. Я богат, и мне это ничего не стоит. Говорю тебе как на исповеди. У тебя еще есть ко мне вопросы, гражданин начальник? А то мне сейчас в офис нужно ехать. Вагон с обувью отправлять надо. Терплю убытки каждый час простоя.

Оснований сомневаться в искренности слов Кота у Григория не было, скорее всего он действительно говорил правду.

– В каких отношениях вы с Валентином Петровичем Тузовым?

– Мир законных невелик. Если я кого-то не знаю лично, то обязательно слышал о нем. А с Валей мы и вовсе были друзьями. Врать не хочу. Да ты, наверное, не с пустыми руками ко мне пришел, знаешь, что я с ним вместе под Соликамском чалился. Там и сошлись.

– А где он сейчас?

Лицо Кота напряглось.

– Этого я не знаю… Хотя, честно говоря, очень хотел бы знать. Я бы его перетащил сюда. Может быть, вместе что-нибудь замутили. Я его знал как делового человека, с хваткой. Он исчез… его просто не стало, и все! С нашим братом это бывает. Как он откинулся с кичи, я пытался наводить о нем справки, интересовался, где он, но никто ничего не знает. Может быть, его какие-нибудь залетные уделали, а потом закопали где-нибудь. Не тереби душу, не знаю! Отдал бы половину своего состояния, чтобы узнать.

– Значит, к криминалу ты не имеешь никакого отношения? – задумчиво спросил Шибанов.

Неожиданно Кот рассмеялся и, утерев ладонью проступившую слезу, сказал:

– Мои прежние кореша будут смеяться, но я даже от налогов не бегаю и плачу все по полной программе до самого последнего шиллинга. И это вор! Скажи мне, разве не смешно? Западная Европа кого угодно перекует. А ты спроси, что думают обо мне мои соседи? Они считают, что я воплощение добродетели – вежлив, обходителен. Видели бы они меня в тот момент, когда я опускал петухов. Ну, будем считать, что наш разговор закончен? – посмотрел Кот на часы.

– У меня еще один вопрос.

– Как все-таки эти российские легавые умеют досаждать! – почти обрадованно воскликнул Котов. – Австрийские полицейские просто так порог не переступят, не говоря уже о том, чтобы вопросы задавать. А я сижу здесь, слушаю тебя, чуть ли не ублажаю. Ладно, что там у тебя еще?

• Предыдущая
• 71/121
• Следующая