Слово авторитета - Сухов Евгений Евгеньевич - Страница 93

• Предыдущая
• 93/121
• Следующая

– Она всэм нравится, – слегка улыбнувшись, произнес Алеко. – Дорогая!

Сепиашвили не выглядел подавленным, скорее всего ощущал себя хозяином, к которому всего лишь на несколько минут заглянули уважаемые гости. Вот сейчас он повелительно щелкнет пальцами, и в комнату расторопно, звонко постукивая каблучками, войдет миловидная девушка с подносом в руках, на котором, кроме обыкновенного крепкого кофе, будет стоять бутылка отменной чачи.

На стульях, с наручниками на руках, сидели оба его кузена, на их губах играли снисходительные улыбки. Случившееся, по молодости лет, а может быть, по собственной глупости, они воспринимали как элемент криминальной романтики, забыв о том, что вслед за этим последуют менее приятные моменты – скученность камер, скудный паек, молчаливая суровость конвоиров, собаки, натасканные на запах заключенных, и полное отсутствие женщин.

Уверенность Алеко Сепиашвили покоилась на том, что он имел в своем распоряжении целую свору адвокатов, которые были обязаны биться за него не хуже сторожевых псов. Хозяин площади Курского вокзала был глубоко убежден, что самой худшей неприятностью для него в ближайшие пятьдесят лет может стать только встреча с автоинспектором при нарушении скоростного режима.

Следовало расставить акценты. Капитан Шибанов развернулся и сделал два небольших шага в сторону ухмыляющегося Сепиашвили.

– Встать! – негромко, но очень твердо проговорил Григорий.

– Началник, ты чэго пургу гонишь? На пушку бэрешь? Видэл я таких. – Губы Сепиашвили презрительно скривились.

– Я тебе сказал: встать!

Алеко метнул быстрый взгляд на притихших кузенов, которые сейчас уменьшились вполовину.

– Начальник, я нэ в аквариумэ, чтобы ты мной помыкал.

– А это мы сейчас посмотрим, – без интонаций сказал Григорий.

Намеренно неторопливо он расстегнул пиджак. Под левой рукой в плетеной импортной кобуре безо всяких застежек торчал «макаров». Ладонь привычно охватила полированную рукоять и уверенно вытянула ее из кожаного гнезда. Глаза Алеко смотрели спокойно и холодно. Капитан передернул затвор и ткнул ствол в переносицу Сепиашвили. Невольно палец лег на курок, ощутив холостой ход. У порога, подперев дверь могучим плечом, стоял огромный парень со смешной фамилией Карапузов и с интересом наблюдал за разворачивающимся действом. К выходу не пробиться – не так-то просто отодвинуть сто тридцать килограммов живого веса. Своими габаритами собровец напоминал огромный бульдозер.

– Если я случайно нажму на курок… ты погибнешь во время задержания… Что поделаешь, в нашей профессии подобное случается. Ты увидел работников милиции, попытался оказать им сопротивление… Тем более был вооружен…

– У меня нэт «ствола», – сдавленно проговорил Алеко, не решаясь пошевелиться.

Шибанов улыбнулся:

– Какой пустяк, неужели ты думаешь, что мы не отыщем неучтенный «ствол»?

– Ты за это отвэтишь, начальник, а когда попадэшь на зону, так тэбя каждый доходяга раком ставить будэт.

Улыбка капитана сделалась злой, в правом уголке рта хищно обнажились белые зубы.

– Возможно, отвечу… А может быть, и нет. У меня ведь найдется масса свидетелей… Что ты был не прав… Будет разбирательство, ну, дадут мне выговор. Уж как-нибудь переживу. Встать!

Алеко поднялся.

– Мамой клянусь, ты нэ прав, гражданин началник. Мы с тобой еще пагаварим, – спокойно пообещал Алеко.

– Разумеется. Кажется, ты начинаешь перевоспитываться. – И, обернувшись к омоновцам, Шибанов произнес: – Ученик-то у меня оказался на редкость способный, схватывает буквально на лету. Обожаю работать с понимающими клиентами.

– Убери руку с курка, выстрелишь ведь, – спокойно заметил Алеко.

– А-а, понимаю. – Шибанов посмотрел по сторонам, откуда на него десятками пар глаз взирали нагие девицы. Голова его слегка качнулась. – Боишься, что твоими мозгами могу испортить такую красотищу?

Кто-то из собровцев закурил, воспользовавшись неожиданной передышкой. Выглядели они очень расслабленно, но автоматы держали с таким расчетом, чтобы их можно было развернуть в любую точку комнаты.

Кузены приуныли. Еще вчера вечером им казалось, что половина высших милицейских чинов столицы кормится из ладоней всемогущего брата. А сегодня какой-то залетный мент, даже не поинтересовавшись статусом Алеко, принялся тыкать ему в лицо табельным оружием.

– А теперь давай поговорим сначала, – проговорил Шибанов с совершенно другими интонациями, словно бы каялся в необдуманном поступке. – Знаешь, что-то я разнервничался. Так что не серчай, Алеко. Работа у меня сволочная, все как-то не слава богу. А тут еще со своей бабой немного поцапался. Не дает, зараза! – совсем по-свойски поделился он с положенцем своими переживаниями.

Алеко невесело хмыкнул.

– Видно, просишь плохо. Как к тэбе обращаться, гражданин начальник? – И как бы нечаянно посмотрел в сторону кузенов.

Его авторитет в их глазах значительно пошатнулся. Это было заметно по унылым физиономиям и настороженным глазам, усердно разглядывающим потертый паркет. Ребята, приехавшие со снежных вершин, туманно представляли психологию большого города и по-прежнему продолжали считать, что главным аргументом в споре с противником является нож в бок или пуля в голову. Им было невдомек, что главный секрет непотопляемости Алеко заключается в том, что он обладает талантом договариваться и умением искать такие решения, которые устраивали бы обе стороны. Разумеется, не забывая при этом и о себе.

Бычки сыграли свою роль, пора их списывать на убой. Тюрьма – очень неплохая школа для приобретения хороших манер, глядишь, и людьми потом станут. А там он вновь возьмет их к себе, не отказывать же родственникам в помощи. Через недельку-другую придется совершить вояж в родное село, благо у него осталось еще немало дальних родственников, каждый из которых мечтает поменять горные вершины на мостовые российской столицы.

Его земляки представляют Москву неким современным Клондайком, где даже в мусорной куче всегда можно отыскать парочку золотых слитков. Женщины в столице обворожительные, какие могут быть только на международных подиумах, и в то же время такие же доступные, как жрицы любви в храмах Вагины. Односельчане даже не предполагали, что каждый метр столицы поделен многочисленными группировками и отыскать в этом мире место куда труднее, чем найти чек на предъявителя в миллион долларов где-нибудь на оживленных перекрестках Уолл-стрита.

– Шибанов, слыхал о таком?

– А-а, уголовка, – протянул Сепиашвили, – прыхадылос. Мнэ кажэтся, что у нас получится разговор. О тэбе гаварыли харошие слова.

– Я бы тоже хотел, чтобы мы договорились.

Григорий невольно улыбнулся. Лесть выглядела прямолинейной, как кратчайшее расстояние между двумя точками. Однако из уст Алеко она прозвучала непосредственно, будто бы откровение пятилетнего ребенка. Чем и подкупала. Сложно было сказать, что это: лукавый ход матерого преступника или наивность сына гор.

Взгляд, брошенный в сторону поникших братьев, был короткий, но им запросто можно было зажечь лампу мощностью в сто ватт. Капитану достаточно было и десятой части подобного заряда, чтобы сделать короткое распоряжение:

– Ну, что вы стоите? Уведите этих гавриков в машину. У нас еще будет с ними разговор.

В стороны мгновенно полетели окурки. Сто тридцать килограммов мяса качнулись, освобождая проход, и четверо собровцев, наполнив офис предостерегающим рычанием, вытолкали обоих кузенов из магазина.

– А ну пошел! Живее! Ноги в руки!

Пробившись через плотно закрытые двери, с улицы раздался глухой рык одного из братьев, а затем, словно ужаленный, зарычал и второй. Все обыкновенно – ребята из спецназа поднаторели в правилах хорошего тона.

Сто тридцать килограммов сплошных мускулов удобно расположились на диване, едва не заняв его целиком. Для Алеко оставался всего лишь крохотный уголок. Немного сбоку, опершись плечом о стену, стоял Евгений Половцев.

– Итак, я задаю тебе первый вопрос. Ты знал Мерзоева?

• Предыдущая
• 93/121
• Следующая