После войны (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна - Страница 65

• Предыдущая
• 65/68
• Следующая

— Ставр? — переспросил доманец.

— Наш бог огня. То есть, мой покровитель, — пояснил я. — Он всё-таки явился в мой сон. Рассказал много интересного. В кургане точно похоронен Каюш, только он не был богом. Был человеком чужой веры, который сумел у кого-то из своих богов украсть силы. Впрочем, не всё так плохо. Ставр уверен, что разбудить это существо у человека бы не получилось.

— Ну, уже что-то. Надеюсь, ты возьмёшь меня с собой под землю? Страсть как интересно, — бесхитростно улыбнулся некромант.

— Хочешь — пойдём. Только ты же не боец, а учёный.

— Ну, учёный-то учёный, только, сам понимаешь, опыт никуда не денешь, — он ухмыльнулся донельзя злорадно. — Я убивать не люблю, возражаю против убийства женщин и детей, против издевательств над пленными, но это не значит, что я не умею сражаться.

— Ладно, ладно, верю, — я поднял руки. — Пойдём вместе. Всё лучше, когда кто-то прикрывает спину. Да и веселее; не люблю я подземелья.

— Тут я с тобой соглашусь, — вздохнул он. — Ну, давай позавтракаем, и пойдём.

Нам очень не хотелось ломиться напрямик. Кто бы там ни лежал в этом кургане, ему вряд ли понравится, если гости посыплются на голову. Поэтому для начала было решено поискать обходные пути; ведь как-то же попал тот неудачник несколько сотен лет назад в чрево холма!

В общем-то, поисками занимался Генрих; от меня в этом вопросе пользы было немного. И, несмотря на все наши сомнения, поиски увенчались успехом. Почти у самого подножия холма, под корнями чахлых берёз, обнаружилась искомая близкая полость.

— Только как мы внутрь попадём? Надо было лопаты взять, — вздохнул Фельдштейн.

— Ничего, без них как-нибудь. Копать у меня сейчас, честно говоря, настроения нет. Ткни пальцем, где эта дырка? Конечно, будь я земляком, было бы куда проще. Но справиться должен.

Я опустился на колени возле предполагаемой дыры, упёрся в землю ладонями и навалился на них всем весом. Доманец наблюдал с искренним любопытством, но вопросов под руку не задавал; видимо, и сам не любил, когда его отвлекают от работы, и понимал, что окружающим это может быть не менее неприятно.

Земля была сырая, поэтому поначалу дело шло тяжело. Но я поднажал, и почва под моими ладонями начала стремительно обугливаться. Чёрное пятно расползлось до полусажени в диаметре, и я решил, что этого довольно. Теперь оставалось только дорыться до полости.

Я прикрыл глаза, сосредоточившись на контроле пламени. Земля высыхала, обугливалась, превращалась в золу, потом — в лёгкий серый пепел. Да уж, куда проще было бы, будь я земляком. А так… Почва активно сопротивлялась столь жестокому вторжению, и провозился я больше часа. Впрочем, «провозился» — образное выражение. За это время я, считай, ни разу не шевельнулся, так и стоял на четвереньках, упёршись ладонями в землю. Ужасно затекли и руки, и ноги, и спина. Но, главное, цель была достигнута: с тихим шорохом облачко пепла, остатков золы и земли осело на дно. Внушительных размеров дыра вела в низкий земляной коридор.

— Ну что, не-мёртвый? Поползли потихоньку, — вздохнул я, спрыгивая вниз и зажигая огни Ставра. В подземелье сразу стало как-то уютнее, хотя идти тут всё равно предстояло в полусогнутом состоянии.

Стараясь не поднимать резкими движениями пепел с земли, следом за мной спустился лич.

— Надо же, как тут здорово всё сохранилось, — присвистнул он. — За столько лет давно уже должно было обрушиться.

— Боги делали, — я хмыкнул. — Не люди. Так что вряд ли эти стены когда-нибудь обрушатся без вмешательства извне. Ты лучше скажи, откуда смертью сильнее тянет?

— Оттуда, — он уверенно махнул вперёд, в сторону середины кургана. — Там тупик сзади, достаточно недалеко. Пойдём?

— Пойдём потихоньку, — я согласно кивнул, и мы, согнувшись в три погибели, побрели по подземному коридору. Он был низкий, но довольно широкий, что позволяло двигаться рядом. — Тут далеко, ты не чувствуешь?

— Вообще, насколько я могу судить, подземелье достаточно небольшое. Пара поворотов, и мы выберемся в центральную камеру.

Оставшийся путь проделали в напряжённой тишине, вслушиваясь в шорохи. Их, впрочем, было немного. Позади, по краям проделанной мной норы, осыпались тонкие струйки земли. Где-то скреблось неизвестное мелкое животное. В общем-то, всё.

Воздух был затхлый, сырой, застоявшийся. Впрочем, чего ещё можно ждать от подземелья, запечатанного столько времени? Однако стены и пол сухие, несмотря на близость болота; их хранила сила создателей подземелья.

Через пару обещанных поворотов мы действительно вышли в центральную камеру. Тут можно было стоять в полный рост, не цепляясь макушкой за потолок. Я машинально отряхнул шинель, оглядываясь по сторонам. Огни Ставра затапливали тесную комнатушку жизнерадостным тёплым светом.

Внушительная каменная плита точно посередине, на которой — нечто, накрытое белой тканью, ничуть не тронутой временем. Под тканью рельефно выделялись очертания тела в доспехах. Проход располагался в центре одной из стен, в углах торчали этажерки, заставленные всевозможной утварью и древними предметами обихода, выглядящими почти как новые. Здесь даже пыли почти не было; как будто не тысячи лет прошли с момента захоронения, а всего пара месяцев. Впрочем, это, наверное, объяснялось сыростью воздуха — откуда тут пыли-то взяться? Вот гниль да, она бы чувствовала себя тут вольготно. Правда, до этих мест она тоже не добралась.

— Я вижу ещё три коридора, — обернулся я к точно так же озирающемуся и отряхивающемуся доманцу. — Пойдём проверять?

— Насколько я могу судить, два из них затоплены, а третий тоже оканчивается тупиком. Так что, что бы мы ни искали, оно всё-таки здесь. Правда, я не чувствую тут ничего не-мёртвого.

— Так, а я, кажется, нашёл воришку, — хмыкнул я, когда начал обходить каменное возвышение в центре. С противоположной стороны плиты, сжавшись в комочек, лежал совсем высохший скелет в ошмётках истлевшей одежды, вид которой уже невозможно было определить.

— Называется, не лезь, куда не просят, — прокомментировал Генрих, обходя возвышение с другой стороны и тоже останавливаясь возле останков. — Обрати внимание; всё, что было тут похоронено, выглядит совершенно новым. Готов спорить, что, если заглянуть под простыню, мы обнаружим вполне себе целое, и даже свежее тело без малейших следов разложения.

— Спорить не придётся, я того же мнения, — я опустился рядом со скелетом на корточки, разглядывая его, но не дотрагиваясь. — Мне другое интересно. Если он сюда сумел попасть, отчего он не вышел там же, где вошёл? Ты не видишь никаких следов насильственной смерти?

— Сложно определить. Особенно если рана была на животе, — пожал плечами Фельдштейн. — А так, на чутье, я не могу определить, отчего он умер. Ошмётки страха есть, но это понятно. Одно могу сказать: если его и убили, умер он быстро, и ничего понять не успел. Похоже, кстати, он что-то к себе прижимает. Будем вытаскивать?

— Погоди. Давай сначала подумаем. Он влез сюда, что-то нарушил. Вроде бы никаких повреждений нет, покойник выглядит нетронутым. Тогда почему начались эти безобразия со снами? Ты чувствуешь дух этого вторженца?

— Одно могу сказать точно, с миром он не упокоился, — невесело хмыкнул лич. — А вот понять, где он сейчас, я не могу.

— Это очень плохо?

— Это нормально. Духов далеко не всегда можно обнаружить, даже если они поблизости. Уйдёт он в землю, и привет.

— Ладно. Всё равно других вариантов, кроме потрошения скелета, у нас нет, — решил я. — Как бы только сделать это поосторожнее?

— Осторожничать, полагаю, не стоит; хуже ему точно не будет, — доманец насмешливо фыркнул. — А вот хвататься за то, что он так трепетно сжимает, я бы не спешил. Не просто же так он умер и усох? У тебя, случайно, пинцета нет?

— Увы, — я развёл руками. — Давай так, — я аккуратно потянул за малую берцовую кость, и остался с ней в руках. Некромант снова хмыкнул, забрал у меня кость и осторожно попробовал на прочность. От лёгкого нажатия она, вроде бы, ломаться не спешила, а сильнее Генрих давить не стал.

• Предыдущая
• 65/68
• Следующая