Доктор Данилов в сельской больнице - Шляхов Андрей Левонович - Страница 44

• Предыдущая
• 44/58
• Следующая

Максим Артемович слушал, согласно кивал, услышав про «сугубо рабочие отношения», позволил себе улыбнуться, но извиняться отказался наотрез. Сказал, что не видит повода, а если Ирина Валентиновна напридумывала себе чего-то, так сама и виновата.

Юрий Игоревич, утомленный неудовлетворенной похотью и оттого малость взвинченный, позволил себе лишнего.

— Мы с вами, Максим Артемович, всегда ладили, — сказал он, слегка нахмурившись. — Я всегда шел вам навстречу, даже договорился о том, чтобы вы вскрывали умерших заключенных из Алешкина Бора…

На одну патологоанатомическую ставку положено делать двести вскрытий в год. Монаковская ЦРБ вместе с поликлиникой давали едва ли седьмую часть от плана. Не потому, что работа была поставлена на высшем уровне, а потому, что все сложные и тяжелые пациенты при первой же возможности отправлялись в Тверь, и родственники большей части покойников писали заявления на имя главного врача ЦРБ с просьбой выдать тело без вскрытия. Биопсиями, которых в год положено четыре тысячи, в монаковской ЦРБ тоже не увлекались (в Тверь, в Тверь, пускай там разбираются!), и потому патологоанатомическое отделение ввиду своей незагруженности балансировало на грани закрытия. Спасали положение покойники-зэки, за патологоанатомическое исследование тел которых, согласно межведомственному договору, УФСИН по Тверской области платил местному министерству здравоохранения.

— Нужен вам новый термостат — пожалуйста, нужен новый микротом ротационный — пожалуйста, — продолжал перечислять свои благодеяния главный врач. — Мне кажется, что я вправе рассчитывать на такое же внимание к моим просьбам. Разве не так, Максим Артемович?

— Не так, — затряс лысой головой Максим Артемович. — Начнем с того, что все это вы делаете не ради меня, а ради себя…

— Не понял? — грозно и со значением произнес главный врач.

— Что тут непонятного? — удивился заведующий патологоанатомическим отделением. — Вам нужно иметь патанатомию, вот вы и стараетесь.

— Мне? — переспросил главный врач.

— Вам!

— Зачем? Я с таким же успехом могу отправлять биопсии и трупы в Кимры или в Тверь, а свое отделение закрыть из-за малой нагрузки. Получить разрешение несложно. Там, — главный врач указал глазами на потолок, — все просто помешались на экономии…

— Им-то все равно, — Максим Артемович тоже посмотрел на потолок, — а вот вам, Юрий Игоревич, нет.

— Поясните! — потребовал главный врач.

— Ну, что мы — дети малые, чтобы очевидное разъяснять? — Лицо Максима Артемовича расплылось в дурашливой улыбке. — Я — гарант вашего спокойствия, если можно так выразиться. Отправить труп на вскрытие в Тверь или Кимры несложно, но что вам напишут? Чужой патанатом не станет подгонять свой диагноз к клиническому, наоборот, захочет умом блеснуть за чужой счет. Потонете в расхождениях третьей категории…

Расхождения прижизненного и посмертного, клинического и патологоанатомического диагнозов, делятся на три категории. К первой категории относятся расхождения, обусловленные объективной невозможностью установления. Ко второй — те, которых в данном лечебном учреждении можно было избежать, но диагностическая ошибка существенно не повлияла на исход заболевания.

Третья категория — самая неприятная и «чреватая». К ней относятся те расхождения, которых в данном лечебном учреждении можно было избежать, причем диагностическая ошибка повлекла за собой неверную врачебную тактику (иначе говоря, привела к недостаточному или неверному лечению), в итоге к летальному исходу. Проще говоря, лечили от одного, а умер от другого или залечили насмерть. Несколько расхождений третьей степени подряд могут вызвать смену руководства медицинского учреждения, особенно если родственники умерших предадут случившееся широкой огласке и начнут писать жалобы в вышестоящие инстанции.

— Это я всегда иду навстречу родной больнице и любимому начальству. Нахожу то, чего не было, упорно не вижу то, чего нельзя не рассмотреть, потому что понимаю, что покойника не воскресишь, что не ошибается только тот, кто ничего не делает. И поэтому вы мне и покойников с зоны устроили, и оборудование покупаете. Прошу заметить — оборудование, а не телевизор или чайник, это я сам обеспечиваю. Поэтому не надо на меня давить: я не стану извиняться и объясняться, не чувствуя за собой никакой вины.

— Жаль, — констатировал главный врач. — Но — дело ваше, Максим Артемович.

Последняя фраза прозвучала зловеще, почти как «Я не из тех людей, что разбрасываются своей дружбой и отдают ее тем, кто не ценит этого» в устах Дона Вито Корлеоне.

Утром следующего дня в патологоанатомическое отделение явилась комиссия в составе заместителя главного врача по медицинскому обслуживанию населения Машурникова, заместителя главного врача по медицинской части Канавы, заместителя главного врача по клинико-экспертной работе Кобзевой и главной медицинской сестры Бубликовой. Комиссии подобного блистательного состава приходят с единственной целью: опустить и растоптать. Для простых проверок вполне достаточно одного заместителя.

Увидев на пороге высокопоставленных гостей, Максим Артемович галантно выдохнул куда-то вбок, подальше от комиссии, но Машурников подергал ноздрями и спросил:

— Максим Артемович, вы что, пили сегодня спиртное? От вас алкоголем пахнет.

— Да-да, — дружно закивали остальные члены комиссии.

— Пил, — признал Максим Артемович. — Немножко. Одну стопочку для поднятия иммунитета.

— Он от этого только страдает, — назидательно заметил Машурников и прошел в секционный зал.

Заведующий патологоанатомическим отделением был добрым и не очень требовательным начальником, поэтому придраться к санитарному состоянию его владений не составляло никакого труда. За несколько минут комиссия добыла улики: шкурку от колбасы, пустую банку из-под сайры в собственном соку, три окурка, порванную резиновую перчатку, смятый бланк направления на патологоанатомическое вскрытие, выпавший из чьей-то истории, и аляповатую заколку для волос.

Закончив инспектировать патанатомию, комиссия составила акт о выявленных нарушениях (8 страниц печатного текста!), согласно которому главным врачом были приняты меры. Максим Артемович получил выговор и устный совет от главного врача пересмотреть свое поведение. Это уже было что-то, и Ирина Валентиновна сменила гнев на милость, причем выказала эту самую милость столь пылко, что Юрий Игоревич вознамерился подыскать нового патологоанатома взамен наглеца Ракитянского среди переселенцев из ближнего зарубежья и известил областное министерство о появлении потребности.

Об этом случайно узнал завхоз Ванька-встанька, услышавший из приемной телефонный разговор главного врача с начальником отдела кадрового обеспечения министерства. Адептов Его величества Зеленого Змия объединяет не только общность помыслов и интересов, но и взаимная поддержка. Ванька-встанька, никогда не выносивший из административного корпуса того, чего другим знать не положено, грубо пренебрег начальственно-корпоративной этикой, известив закадычного друга и верного собутыльника Максима Артемовича о том, что главный врач ищет ему замену.

— И хрен с ним! — сказал Максим Артемович, услышав новость. — Не пропаду! А Сухарик (у главного врача была чудесная фамилия — выкинешь одну букву, и вот тебе готовое прозвище) меня долго помнить будет! Устрою я ему беспокойство!

Максиму Артемовичу недавно исполнилось шестьдесят два года. С его скромными запросами он вполне мог прожить на пенсию, посвятив освободившееся время такому увлекательному занятию, как самогоноварение. У него имелся большой опыт и прекрасный самогонный аппарат, выдававший в час три литра готового продукта, что позволяло надеяться не только на удовлетворение собственных потребностей, но и на реализацию излишков. Самогон «от Артемыча» высоко ценился местными знатоками, что позволяло Максиму Артемовичу надеяться на солидную прибавку к пенсии.

На следующий день он пришел на работу трезвым как стеклышко, чисто выбритым и при галстуке. Таким его не видели уже лет пятнадцать, если не больше. Твердым шагом он вошел в приемную главного врача и спросил у секретаря Марии Андреевны:

• Предыдущая
• 44/58
• Следующая