Записки школьного врача - Шляхов Андрей Левонович - Страница 31
- Предыдущая
- 31/59
- Следующая
Нога? Я бегло осмотрел обе ноги там, где они не были закрыты обувью – высокими, облегающими сапогами, и не нашел раны. При прикосновении к правой голени девушка застонала.
– Надо сначала обезболить! – сказал кто-то из зрителей подростковым басом.
– Она умирает! – ахнул женский голос.
– «Скорую» вызвали?
– Ой, мне плохо!
– Сергей Юрьевич, чего же вы ждете?!
Чего я жду? Ничего. Просто пытаюсь найти место, откуда течет кровь. Ноги вроде как целы, руки тоже… Шея? Ни малейшей царапинки.
– Что случилось? – спросил я. Странно – но несмотря на такую большую кровопотерю, девушка была в сознании.
– Что тут спрашивать – повязку накладывайте! Это кто-то из учениц.
– Что случилось?! Кто ранен?!
Это Вячеслав Андреевич.
– Упала, ногу подвернула, больно…
Это наша пострадавшая.
– Кровь откуда?
Еще раз осмотрел обе ноги. Ран нет.
– Откуда кровь?
«Криминальный аборт?!» – пронзила мой мозг догадка. Нет, это невозможно. Во-первых, никто после аборта не отправится в школу, а во-вторых, не тот в гимназии контингент, чтобы получать подобную «медицинскую помощь»…
– Откуда кровь?
– Из сумки.
– Откуда?
– Из сумки! – уже громче повторила девушка. – Вы что – слепой?!
Я присмотрелся и, как в том анекдоте, сразу все понял. Действительно – кровь текла из холщовой сумки, валявшейся рядом с девушкой. Сейчас, впрочем, уже и не текла – лужа не увеличивалась.
– Осторожно – там стекло! – предупредила девушка, когда я осторожно взялся за сумку.
– Что вы сумку трогаете?! – возмутилась кто-то из учениц. – Лена умрет сейчас!
– Принесите из медпункта носилки, – попросил я охранника, все еще сидевшего на корточках рядом со мной, и обернулся к заместителю директора по безопасности: – Вячеслав Андреевич, попросите зрителей разойтись, больше ничего интересного не будет.
Самое интересное было впереди – меня так и разбирало любопытство, чего ради таскать на уроки свежую кровь, да еще в таком количестве?
Зрителей просить не пришлось – после моих слов они разошлись сами.
Вскоре девушка, оказавшаяся ученицей десятого «А» Еленой Каблицкой, лежала в медпункте и ждала приезда матери. Не перепачканную, а буквально вымоченную в крови сумку медсестра Таня упаковала в несколько пакетов для мусора и положила в угол.
У Каблицкой не было ничего страшного – растяжение связок правого голеностопного сустава. Спешка, высокий тонкий каблук, незаметная щель между двумя тротуарными плитками – вот вам и все обстоятельства.
Отделалась девушка благополучно – умеренная болезненность при движениях в суставе, умеренная отечность. Ничего страшного.
Медицинская помощь была простой – обезболивающая таблетка (от предложенной инъекции Елена наотрез отказалась), фиксирующая повязка и лед на слегка распухший сустав. Ну и рекомендация сделать рентгеновский снимок правого голеностопного сустава в двух проекциях.
От госпитализации Елена тоже отказалась. Позвонила матери, объяснила ей ситуацию и передала трубку мне. Мать закидала меня вопросами и, не дослушав до конца ответы, сообщила, что немедленно выезжает. Про кровь ни Елена, ни я не упоминали.
Гимназия «Пантеон наук», в отличие от обычных школ, не требует от своих учеников предоставления врачебных справок в оправдание отсутствия на занятиях. Главное оплати, а там можешь и не ходить, ничего страшного. Но с другой стороны, и у меня есть право освобождать от занятий. Каблицкой я порекомендовал провести дома неделю.
– Блин! В самое неподходящее время! – вырвалось у нее.
На перемене в медпункт явилась классный руководитель десятого «А» Инга Аркадьевна Луковская. Ингу Аркадьевну, строгую, напрочь лишенную эмоций и острую на язык, побаивались не только коллеги, но и ученики. Во всяком случае, на ее уроках всегда стояла классическая тишина, а ученики, даже самые безалаберные, демонстрировали явные успехи в изучении французского языка, который преподавала Инга Аркадьевна.
Вдобавок у Инги Аркадьевны были безукоризненные манеры и то, что принято называть «чувством стиля». Такие люди, оставляющие после себя впечатление гармоничной индивидуальности, встречаются не часто. Если бы Инга Аркадьевна еще и умела улыбаться… Но ведь нет людей без недостатков.
– Луковская умеет держать не только класс, но и марку, – говорила о ней Эмилия Леонардовна, и в устах директора эта фраза звучала высшей из похвал.
Сегодня мне удалось увидеть взволнованную Ингу Аркадьевну. С небольшим румянцем на щеках и явственно звучавшей в голосе тревогой.
– С Леной можно разговаривать, доктор? – с порога спросила она.
– Можно, – разрешил я и добавил: – Сколько угодно.
Не желая мешать беседе, я сел за свой стол, растормошил компьютер, то есть – вывел его из ждущего режима и зашел в свой рабочий почтовый ящик. Писем с ценными указаниями от Эмилии Леонардовны не было, так же как и писем с вопросами от родителей наших учеников (иной раз попадаются такие вопросы!). Семь предложений медицинского оборудования от хирургического инструмента до мобильного магниторезонансного томографа (они вообще думают, куда отправляют свои предложения, или просто шлют не глядя – лишь бы получателем был врач?), десяток посторонних пустопорожних предложений (тренинги, металлопрокат, базы данных, услуги риелтора, обаятельные девушки на любой вкус, пищевая сода оптом и так далее) и одно «письмо счастья».
«Письмо счастья» я открыл из чистого любопытства – а ну-ка, что там на этот раз?
Ничего нового – несчастный сын, потерявший своего отца, богатого промышленника из Кот-д'Ивуара, владельца медных и алмазных рудников, пытается перевести на свой счет капиталы папаши, на общую сумму тридцать два миллиона долларов. Если я смогу предоставить ему свой банковский счет для перевода этих денег, то пятнадцать процентов от этой суммы останутся мне… Старая, старая, старая сказка, а ведь покупаются люди.
Попутно я слушал разговор между Ингой Аркадьевной и Леной.
– Леночка, могу я узнать, почему ты решила принести в гимназию кровь? И чья это кровь? Что вообще происходит?
– Это моя кровь.
– Твоя! – Нотки ужаса в голосе. – Но зачем?! И как ты ее?..
– Инга Аркадьевна, не думайте ничего такого, пожалуйста. Я купила эту кровь…
– Зачем?!
– Это мое личное дело.
– Зачем ты принесла ее в гимназию?
– Я не несла ее в гимназию. Просто банка была в сумке, потому что кровь могла понадобиться мне после уроков. Я подвернула ногу и упала, сумка ударилась о тротуар, банка разбилась… Я же не знала, что так получится.
– Могла понадобиться после уроков?
– Инга Аркадьевна, разве наши правила запрещают носить в сумке кровь? Это же не алкоголь и не наркотик! Что вы ко мне пристаете с вопросами? Я не хочу на них отвечать!
Суровые у нас ученики. У таких не побалуешь, они знают свои права и умеют их отстаивать. Чуть забудешься – сразу щелчком по носу вернут на место.
– Лена, ты неправильно меня поняла, – заюлила Инга Аркадьевна. – Я просто хотела узнать, не нужна ли тебе помощь. Согласись, что иметь при себе кровь это несколько… нестандартно.
– Помощь мне не нужна, спасибо.
В коридоре мелодично прозвенел звонок.
– Мне надо идти.
Инга Аркадьевна явно обрадовалась предлогу для прекращения неприятного разговора. Жалкая попытка сохранить лицо – не ученица меня отбрила, а просто на урок пора.
Проходя мимо меня, она указала пальцем на дверь. Педагоги обожают секретничать.
– Как вы думаете, для чего может понадобиться кровь? – спросила Инга Аркадьевна в коридоре.
– Без понятия, – признался я. – Медицина использует кровь только для переливания.
– Ну не кровяную же колбасу она собралась делать! – воскликнула Инга Аркадьевна и ушла, сердито стуча каблуками.
Мне хотелось узнать правду, и я решил действовать обходным путем. Вдруг сработает?
– Как самочувствие? – спросил я у Елены.
– Спасибо, все нормально. Нога уже не болит. Мама звонила, сказала, что попала в пробку.
- Предыдущая
- 31/59
- Следующая
