Приемное отделение - Шляхов Андрей Левонович - Страница 27
- Предыдущая
- 27/50
- Следующая
Если ночью или в выходной день кто-то из больных начинал качать права и требовать «ответственного по больнице», коллеги избегали звать Алексея Ивановича. Знали, что он займет сторону больного, будь тот хоть трижды не прав. Разведет руками, улыбнется и скажет: «Давайте, коллеги, войдем в положение. Человек болеет, ему тяжело…» Ему тяжело, а другим? Да и кому нынче легко?
Да что там говорить — доктор Боткин не подчинялся даже заместителям главного врача! Формально, в рамках своих обязанностей, конечно, подчинялся, но если ситуация, что называется, «выходила за пределы», упрямо гнул свою линию. Виктория Васильевна, устав слушать жалобы заведующей кардиологическим отделением Бондарь, вызвала Алексея Ивановича к себе и проговорила ему негласное больничное правило, согласно которому в кардиологию кладутся исключительно приличные перспективные больные, а «валежник» и «маргиналы» направляются в терапию. То, что под перспективными больными имелись в виду не столько перспективные в смысле лечения, сколько перспективные в смысле оплаты, Виктория Васильевна уточнять не стала, понимала, с кем разговаривает. Как говорили древние римляне, «Castis omnia casta» — «для непорочного все непорочно». Алексей Иванович выслушал до конца, вздохнул и сказал, что он так работать не может. Положено по диагнозу лечиться в кардиологии — значит, так и будет. Виктория Васильевна удержалась от выплеска эмоций, но про себя еще раз повторила, что от Боткина надо избавляться как можно скорее.
«Какой он Боткин! — воскликнула однажды в сердцах Виктория Васильевна. — Боткиным тут и не пахнет! Он — доктор Мышкин, и не потому, что из Мышкина, а потому — что идиот! Клинический. Как князь Мышкин у Достоевского!» Сказано это было в узком административном кругу в присутствии заместителя главного врача по терапии Андроновой и главной медсестры Ларисы Игоревны, но уже на следующий день новое прозвище странного доктора стало известно всей больнице.
Уже и «дыры» в приемном отделении были заткнуты двумя новыми докторами, и решение вызрело окончательно, но не было повода. Это только на первый взгляд кажется, что уволить сотрудника легко, было бы только желание. Фиг вам! Легко уволить того, кто допускает в работе какие-то нарушения, а попробуй-ка уволь такого, как Боткин.
В какой-то момент Виктория Васильевна решилась окончательно и даже повод для выговора нашла, то есть за уши притянула, конечно, но тем не менее. В каждом приемном отделении имеется санпропускник, в котором при необходимости осуществляют санитарно-гигиеническую обработку пациентов. Санпропускник — это смотровая, она же раздевалка, ванно-душевая комната и комната, в которой больные одеваются после обработки. Санпропускников, собственно, два — мужской и женский. И хотя бы в одном чего-нибудь да не окажется на своем месте. Уже повод для выговора дежурному врачу. Хиленький, но повод.
Только Виктория Васильевна собралась нанести визит в терапевтическое приемное отделение, как пришлось бежать сломя голову в хирургическое и общаться там с целой комиссией из департамента здравоохранения. Проверка выглядела вроде бы как плановой, но на ушко Виктории Васильевне рассказали, что послужило поводом и кто именно из столичного руководства остался недовольным шестьдесят пятой больницей и довольным дежурным терапевтом по имени Алексей Иванович.
Департамент хотел знать своих героев. В телефонном разговоре с руководителем департамента главному врачу пришлось назвать доктора Боткина «одним из лучших врачей больницы». Боткина включили в кадровый резерв на должность заведующего приемным отделением. Виктории Васильевне пришлось отказаться от коварных планов по увольнению Алексея Ивановича, но это еще не означало, что она смирилась и сдалась. Не мытьем так катаньем. И очень хорошо, что Боткина включили в резерв. Возможно, получится «сплавить» его в другую больницу на заведование приемным или терапевтическим отделением. А там пусть чудит себе на здоровье, не ее уже будет забота, не ее голове болеть. С глаз долой — из сердца вон!
Доктор Боткин удостоился тридцатиминутной аудиенции у главного врача. Александр Брониславович все выпытывал подробности общения с большим начальством, а Алексей Иванович улыбался и отвечал, что ничего особенного не было, человек после аварии, механизм травмы, симптом прилипшей пятки… Что тут особенного? Ничего. Александр Брониславович тоже склонялся к тому, что ничего особенного не произошло, однако больница получила еще одну проверку, по результатом которой в качестве искупительной жертвы пришлось снять заведующего хирургическим приемным отделением и тут же назначить его исполняющим обязанности заведующего, потому что все равно больше некого было назначать. Дежуривший в тот день травматолог, узнав о том, какая туча нависа над его головой, скоропалительно уволился. Самому Александру Брониславовичу сверху дали понять, что чаша начальственного терпения уже переполнена и достаточно одной капли… В общем, разговор с руководителем департамента получился крайне неприятным.
— Была же нормальная больница, Александр Брониславович, не хуже других! А сейчас? То эта неприятная история с падением из окна, то такого человека обидели… Я нарочно затребовал историю, чтобы убедиться — представляли ли ваши сотрудники, с кем они имеют дело. Оказалось, что представляли! Во всяком случае, место работы и должность на титульном листе указаны. В чем тогда дело? В чем?! Они у вас такие безбашенные, что не понимают, как следует вести себя с людьми такого уровня? А свои должностные обязанности они читали? Или их, кроме зарплатной ведомости, больше ничего не интересует? Странно все это, странно… Если вы не справляетесь, то так и скажите, мы вам в два счета замену найдем…
Александру Брониславовичу совсем не хотелось, чтобы ему искали замену. Он кое-как мог смириться с тем, что выше главного врача ему уже не подняться, но лишаться этого поста было невмоготу. Есть еще порох в пороховницах, есть здоровье. Хочется жить, руководить, пользоваться всеми доступными благами…
Алексей Иванович тоже пользовался доступными ему благами — изучал в библиотеке дошедшие до нашего времени газеты конца девятнадцатого — начала двадцатого века. Какие-то в виде копий на экране монитора, а какие-то, благоговея перед стариной, читал в первозданном виде. Попутно познакомился с интересным человеком — Александром Николаевичем, жителем подмосковного Клина, настройщиком роялей и, по совместительству, историком-краеведом. Будучи, как и многие его земляки, знатоком и ценителем творчества композитора Чайковского, Александр Николаевич мечтал отыскать последнее письмо баронессы фон Мекк к Чайковскому, считающееся утраченным.
— Много чего разного считалось утраченным, — говорил Александр Николаевич, многозначительно потрясая в воздухе указательным пальцем. — Считалось, а потом находилось. В совершенно неожиданных местах при совершенно невероятных обстоятельствах. У нас в деревне Бортницы на чердаке дома, который вот-вот должны были снести, случайно обнаружился сундук с документами Московской дворцовой конторы! Шестидесятые годы девятнадцатого века! На чердаке дома, сменившего добрую дюжину хозяев!
Общаться с Александром Николаевичем было очень приятно. Интеллигентный, много знающий человек, приятный собеседник, да к тому же оптимист до мозга костей. Настоящий, не притворяющийся, что в наше время редкость.
— Ищите! Ищите в самых неожиданных местах! — призывал он. — Ищите всегда, везде! Сделайте поиск делом своей жизни, и вы обязательно найдете! Ведь сказано же: «Бороться и искать…»
— Найти и не сдаваться! — отвечал Алексей Иванович, у которого «Два капитана» числились в самых любимых книгах наряду с «Мастером и Маргаритой», «Записками Пиквикского клуба» и бессмертной поэмой «Москва—Петушки», трагичной и искренней.
— Наш человек! — радовался Александр Николаевич.
Они даже заключили соглашение, названное Александром Николаевичем по фамилиям сторон пактом Боткина-Миропольского. Согласно этому пакту, каждая из сторон в своих изысканиях учитывала интересы другой стороны. Алексей Иванович попутно должен был обращать внимание на все, что имело отношение к переписке композитора и баронессы, а Александр Николаевич — на любые нити, могущие связать знаменитое семейство Боткиных с городами Мышкиным, Угличем, Рыбинском и вообще всей Ярославской губернией. Пакт скрепили рукопожатием (подписей не предполагалось по причине отсутствия бумажного варианта) и обменялись ценными подарками. Александр Николаевич ознакомил партнера с редкой, мало кому известной частушкой:
- Предыдущая
- 27/50
- Следующая
