Приемное отделение - Шляхов Андрей Левонович - Страница 33
- Предыдущая
- 33/50
- Следующая
Первый этап борьбы с курением в медицинских учреждениях переместил курящих из ординаторских и с лестничных пролетов в специально оборудованные помещения, оборудованные вентиляцией и средствами пожаротушения, то есть огнетушителями. В шестьдесят пятой больнице с помещениями для курения вышел небольшой конфуз. Заместитель главного врача по экономическим вопросам Цехановская предложила Александру Брониславовичу сделать вентиляцию только на бумаге, а сэкономленные таким образом денежные средства полюбовно разделить на троих. Третьим стал генеральный директор, он же владелец фирмы-подрядчика.
— Ну какой смысл в этой вентиляции? — картинно удивлялась Цехановская. — Можно же просто открыть окно! Зачем усложнять?
Александр Брониславович согласился — да, действительно, усложнять незачем. С учетом того, что курилок по больнице оборудовалось не одна и не две, а более двадцати (отдельно для персонала, отдельно для пациентов, чтобы не смущать ни тех, ни других), «вентиляционный» навар обещал быть впечатляющим.
Летом и осенью было еще ничего, а с наступлением холодов курящие начали то и дело простужаться, потому что из-за постоянно открытых окон в помещениях для курения стоял почти такой же дубняк, как и на улице. Разумеется, рост заболеваемости вызвал закономерное недовольство администрации.
— Заколотить в курилках окна! — распорядился Александр Брониславович.
Окна были пластиковыми, поэтому заколачивать их не стали, а закрыли и свинтили все ручки — фиг откроешь. Курилки превратились в задымленные «душилки». Здесь уже можно было не вешать топоры, а просто класть их плашмя. Курящий народ возроптал и начал предаваться пороку по туалетам. Главной медсестре поручили навести порядок. Та совершила парочку показательных рейдов-набегов, по результатам которых были уволены три медсестры и выписаны досрочно шестеро пациентов. Примечательно, что четверо из выписанных в принудительном порядке даже не доехали до дому, а вызвали «Скорую помощь» с ближайших остановок общественного транспорта и вернулись в только что покинутые отделения «долечиваться». Показав в очередной раз, что она работает на совесть, а не баклуши бьет, главная медсестра поручила контроль туалетов старшим медсестрам отделений и занялась другими делами. Старшие медсестры, и без того загруженные, что называется, «выше крыши», туалеты контролировали изредка и без особого рвения. В борьбе с курением наступило затишье. Кто-то дымил в курительных комнатах, кто-то в туалетах. Все курящие были довольны. Некурящие время от времени жаловались на задымленность туалетов, но быстро соглашались, что да, лучше уж пускай в туалетах пахнет дымом, нежели сами знаете чем.
Настал день, и столичный департамент здравоохранения, всегда старающийся идти на шаг-другой впереди министерства, запретил курение в медицинских учреждениях вообще. Тотально. Повсюду и везде. Как несоответствующее, идущее вразрез, противоречащее и т. п. Учреждения дружно ответили «Есть!» и немедленно ликвидировали все курилки. Александр Брониславович и его заместитель по экономическим вопросам немного заработали на демонтаже несуществующей усиленной вентиляции в курительных комнатах и их ремонте, реально выражавшемся в помывке стен и окон. Курящие сотрудники ушли в глубокое подполье, то есть курили в кабинетах и ординаторских, но тайно, всякий раз после процесса проветривая помещение или пшикая в воздух освежителем, антитабачным или еще каким. Сам Александр Брониславович даже пепельницу со стола не убрал. В конце концов, что дозволено Юпитеру (а каждый главный врач и есть Юпитер, только мелкого, учрежденческого масштаба), то дозволено. Правда, окурков на виду он старался не оставлять — после каждого перекура опорожнял пепельницу в корзину. Очень сильно наглеть и самому Юпитеру не стоит, ибо незаменимых нет.
Пациентам пришлось хуже. В палатах не покуришь — сразу заметят, в туалетах тоже — на запах дыма немедленно прибегали дежурные медсестры и устраивали скандал.
— Вы тут курите, а нас за это на квартал лишают! — орали они. — Прекратите немедленно! Сейчас скажем докторам — они всех вас повыписывают!
Курильщики прекращали. Под вопли курить совсем неинтересно. Да и выписываться досрочно мало кому хотелось. Но курить хотелось сильнее, поэтому косяки рабов пагубной привычки потянулись на улицу. Отчаянные и плохо передвигающиеся искали укромные уголки на территории, законопослушные и более-менее сносно ходящие выходили за ворота, где закуривали открыто, не таясь, с вызовом поглядывая на больничные корпуса, особенно на административный, который традиционно считали первоисточником всех бед и напастей. От несанкционированной докторами ходьбы расходились швы, выпадали дренажи, возникали аритмии и всякие разные другие осложнения. Кто-то даже падал и что-то там себе ломал. Курение действительно вредит здоровью, это не досужие выдумки.
Все эти осложнения не радовали больничную администрацию и лечащих врачей еще больше, чем былые простуды. Чему тут можно радоваться? Разве только тому, что народ перестал курить на территории? Толку-то! К тому же один из заместителей окружного префекта, ездивший на работу и с работы по улице Печкина мимо больницы, высказал недоумение, вызванное постоянным лицезрением разномастной толпы курильщиков около больничных ворот. Заместитель окружного префекта не указчик главному врачу больницы, напрямую подчиненной департаменту здравоохранения, но ведь это недоумение может подняться выше и обернуться недовольством мэра, которому подчинены все структуры. Поэтому главный врач собрал «большой административный совет», в котором кроме заместителей и заведующих отделениями участвовали и старшие медсестры. Собрал и озадачил — велел искоренить курение среди пациентов. Отныне и навсегда. Без каких-либо поблажек и без попустительства. Заведующие отделениями начали громко, во всеуслышанье, возмущаться. Дел и без того хватает, да так, что в туалет сходить некогда, как тут еще пациентов отслеживать? Некоторые, особо несознательные, заведующие отделениями позволили себе высказаться в духе «не было печали». Курили, мол, раньше пациенты на лестницах, и ничего, все были довольны, никаких проблем. А с этими новшествами — один геморрой. Не тот, который в прямом, а тот, который в переносном смысле.
Попытка переложить груз на плечи охранной фирмы не увенчалась успехом.
— А нам-то что? — пожимали плечами охранники. — Хочет больной выйти за ворота — его право. Наше дело — не пускать внутрь тех, кого пускать не положено, а все остальное нас не касается.
Работа в крупной больнице среди охранников считалась не самой лучшей. Да, конечно, можно заработать немного денег, пропуская посетителей в неурочное время. Но половину этих денег приходится отдавать наверх, себе остается только на пиво с колбаской, не более того. А работа нервная, народ ходит толпами, все злые, слова им не скажи… Дрянь, можно сказать, работа. Ни днем ни ночью покоя нет. То ли дело охранять детский сад! Только не каждому такое место достается, а только за особые заслуги или по великому блату. Работа — не бей лежачего, с семи вечера до семи утра никто не беспокоит, а с семи утра до семи вечера ходят только свои, никого посторонних. А что главное в работе охранника? Спокойствие. Если работа спокойная, не изнуряющая, то можно неделями работать без перерыва. В конечном итоге выходит гораздо выгоднее, чем сутки через двое в больнице.
В итоге контроль за курением на территории больницы и несанкционированными выходами за ее пределы возложили на заведующих приемными отделениями.
— Приказать я не могу, — сказала Виктория Васильевна, — потому что в ваших должностных обязанностях нет такого пункта. Поэтому я прошу. Но учтите, что это просьба из числа тех, которые значимее любого приказа. Борьба с курением — это очень важно!
— А почему мы? — спросил заведующий приемным отделением хирургии Малоед.
— А кому же еще, Анатолий Владленович? — удивилась Виктория Васильевна. — Вы у меня самые ответственные заведующие…
— А когда нам заниматься всем этим контролем? — поинтересовалась Ольга Борисовна. — Если мы с утра до вечера будем торчать у ворот…
- Предыдущая
- 33/50
- Следующая
