Любимые дети, или Моя чужая семья - Чемберлен Диана - Страница 67

• Предыдущая
• 67/86
• Следующая

Я ощущала, что все взгляды направлены на меня. Сестер, которые не знали меня, потому что работали в вечернюю смену. Родителей, которых я почти не знала.

– Кэти Моуди известно, – тихо сказала я. – Известно все. Я рассказала ей, когда устраивалась на работу.

Тони отвел глаза:

– Уходи, Мэгги. У тебя был трудный день. Утром позвонишь Кэти, и… и… пусть она сама решает, что с тобой делать.

Я с горящими щеками прошла мимо поста, и не успела закрыться дверь, как остальные начали шептаться.

Я возвращалась домой, почти не видя дороги.

Неужели это все? Конец моих общественных работ в больнице?

Я так хотела остаться там. Но, может, преступнице не полагается отрабатывать приговор в месте, которое она так любила?

Машина неожиданно скакнула влево. Руль трясся так сильно, что я едва смогла его удержать. Я вцепилась в него и усилием воли повернула машину вправо, держась изо всех сил, пока не остановилась на обочине. Вышла. И, хотя уже спускались сумерки, увидела, что левое переднее колесо разорвано чуть не в клочья. Черт! Что за день такой, что все несчастья на меня сыплются?

– Спокойно, – сказала я себе.

Я и раньше меняла колесо, хотя не на крутой обочине четырехполосной дороги. Сначала нужно проверить, есть ли у меня запаска.

Я открыла багажник и обнаружила, что запаски нет. Супер! Неужели ма позволяла Энди ездить без запаски?!

Я вернулась в машину и позвонила домой. Но никто не отвечал. Попыталась дозвониться до дяди Маркуса, потом до мамы, и меня в обоих случаях переадресовали на голосовую почту. Я даже позвонила Энди, на случай если он с ними и его телефон включен, но вспомнила, что сегодня у него тренировка по плаванию. Мама, конечно, с ним.

Джен! Я не говорила с ней с пятницы, когда она топила меня. Даже после того, как мы вернулись в ее дом, мне было не по себе. Я быстро уехала, пытаясь понять, почему наши отношения так внезапно испортились. Мы не общались все выходные, и теперь как-то странно звонить ей. Но она была подругой, верно? Моей единственной подругой.

Я набрала ее номер.

– Привет.

Она говорила тихо, почти шептала.

– У меня проблема. Я возвращалась из госпиталя, и на полпути лопнула шина. Я пыталась позвонить маме, но она не берет трубку. Ты, случайно, не можешь заехать за мной?

Молчание.

– Я куплю тебе обед, если ты еще не ела.

Было уже начало восьмого, конечно, она уже поела.

– Я сейчас не могу, – отрезала она.

Она не одна. Кто у нее? Парень? Другая подруга?

– Тебе лучше позвонить на станцию техобслуживания, – прошептала она.

Я сейчас опять разревусь. Откуда мне знать название станции? И, кроме того, у меня нет запаски.

– Не можешь сделать мне одолжение? Поискать номер станции? – спросила я.

– Ты плачешь?

Я прикусила губу, пытаясь остановить слезы.

– Просто день был дерьмовым.

– Прости. Но помочь не могу. Справишься сама. У тебя есть телефон, так что все будет в порядке.

Я смотрела через лобовое стекло на темнеющее небо. И чувствовала себя все хуже.

– Мне нужно идти, – добавила она.

– Хорошо. Доброй…

Я услышала щелчок. Долго смотрела на свой телефон в надежде, что она перезвонит либо ма или дядя Маркус получат мое сообщение и приедут спасти меня.

Потом я позвонила в справочную и попросила соединить меня с ближайшей эвакуаторской компанией. Придется спасаться самой.

– Кто звонил? – спросил я. До этого я дремал в постели Джен, но услышал, как она что-то шепчет в телефон. Похоже, хочет избавиться от собеседника и вернуться ко мне.

– Подруга.

Она сидела на кровати, прислонившись спиной к изголовью.

– Спи, бэби. Тебе нужно отдохнуть.

Но сон внезапно пропал. Когда я сегодня приехал к Джен, хотелось вопить, барабанить в стены и выплескивать свое недоумение на всякого, кто захочет меня выслушать. Она умела слушать. Мало того, не только слушать. Уложила меня в свою постель. Мы занялись сексом, и я немного забылся. Уже не думал о том, что, черт возьми, происходит с моей матерью. Но теперь меня скрутила боль.

– Мне нужны лекарства, – простонал я.

– Они у тебя в кармане брюк?

– Нет. Дерьмо!

Я неожиданно увидел их на кухонной стойке в башне.

– Я оставил их у Маркуса.

Я осторожно приподнялся на локте и увидел, что она держит на коленях открытый ноутбук.

– Что ты делаешь?

– Так… брожу…

– У тебя беспроводной Интернет?

Раньше я никогда не видел ее за компьютером.

– О да! Такой класс! По всему дому. Я даже на крыльце могу зайти в Интернет.

– Проверяешь почту?

Я вдруг заревновал.

– Нет. Искала в гугле ту квартиру, куда пыталась переехать твоя мать.

Она помогла мне сесть, после чего поставила компьютер мне на колени.

– Только не трусь, ладно?

Она отрегулировала резкость, и мы увидели дом, который сдавала контора «Фэйли Хилл Эпатментс», похожий на часть курорта на Карибах или что-то в этом роде. Двухэтажное здание с арочными балконами, теннисными кортами и парой бассейнов во дворе. Спешно ожидавшее прибытия Сары Ларкин без ее жалкого сынка.

Я смотрел молча. Потому что потерял дар речи. Разрывался между бешенством и выворачивавшей душу грустью. Джен кончиками пальцев погладила меня по шее.

– Не пойму, что она задумала, – выдавил я, когда, наконец, смог говорить. Я знал, что вся история с «Вестерн Каролина банк» – вранье. Она не работала ни в одном из филиалов, если только не сменила имени. – То есть если она хотела смыться, то могла, по крайней мере, подождать, пока мне не исполнится восемнадцать. И тогда все было бы достаточно паршиво. Но я не… на нее не похоже.

– Пожар, – вздохнула Джен.

– О чем ты?

– Он изменил тебя и, возможно, ее тоже. Может быть, она больше не смогла это терпеть? Может, ты не заметил перемен в ней, потому что был целиком поглощен своим выживанием?

Конечно, это изменило ее. Но не настолько, чтобы она слиняла от меня. Начала новую жизнь без меня.

Я коснулся голубой воды бассейна на экране компьютера.

– Ненавижу мою чертову единокровную сестру, – прошипел я.

– Знаю. И ничуть тебя не виню. И тоже ее ненавижу. За то, что она сделала с тобой.

Она подняла мою искалеченную левую руку и прижала ее к губам:

– Ты должен желать изуродовать ее так же, как она изуродовала тебя.

– Она наверняка придет к Маркусу в то время, когда там буду я. И, клянусь, кто-то должен держать меня, чтобы я не вышиб из нее все дерьмо.

– Это слишком хорошо для нее, – покачала она головой. – Ты наградишь ее царапинами и синяками, которые в два счета пройдут, а то, что она сделала с тобой, не пройдет никогда.

– Ты никак не хочешь поднять настроение, – буркнул я.

Я больше не хотел смотреть на дом. Эти снимки только злили меня.

Я попытался отдать компьютер Джен, но плечо вдруг схватило как черт знает что.

– Дерьмо!

Я зажмурился.

– О, бэби!

Джен отставила компьютер на тумбочку, слезла с кровати, нагнулась и поцеловала меня в лоб.

– Сейчас принесу тебе вино и тайленол. Сильнее у меня ничего нет. Я быстро.

Мои глаза по-прежнему были закрыты, и я боялся дышать. Чувствовал себя так, словно, если передвинусь на полдюйма влево или вправо, вырву руку из плеча.

Я слышал, как Джен бежит по лестнице, спеша хоть как-то облегчить мое состояние. И вдруг вспомнил, как ма орала на доктора в больнице, требуя дать мне болеутоляющее. Вспомнил, как она просиживала со мной дни и ночи, когда я едва был способен шевельнуться. Едва дышал. Как меняла омерзительные повязки, вытирала попу и плакала, когда плакал я.

Я услышал, как Джен возится на кухне. Открывает холодильник в поисках вина, потому что любит меня. Я почувствовал себя последним дерьмом из-за мыслей, которые теснились в голове. Я любил мать сильнее, чем когда-либо буду любить Джен, и мать любила меня больше, чем я когда-нибудь полюблю Джен. Неважно, что думают другие. Но мать никогда бы меня не бросила. Ни за какие самые роскошные в мире квартиры!

• Предыдущая
• 67/86
• Следующая