Любимые дети, или Моя чужая семья - Чемберлен Диана - Страница 84

• Предыдущая
• 84/86
• Следующая

Может, в один из ближайших дней. Я понимала, что он чувствует. Я сама думала, что нашла в Джен подругу, но Кит считал, что она его девушка, кто-то, кто принял его таким, как он есть. Со шрамами и увечьями. Возможно, он страдал, потеряв ее. По крайней мере, по тому, что у них было. Лишился человека, которым ее считал. Как-нибудь я расскажу Киту, каково это, когда тебя надувают подобным образом. Что это значит – потерять того, кого никогда не имел.

С Китом будет нелегко говорить. Он никогда не отличался доброжелательностью. Но в вечер пожара у Маркуса я видела добрые стороны его характера. До тех пор я даже не думала, что они у него есть. Дядя Маркус сказал, что Кит боится высоты и, конечно, пожара. Он мог бы остаться на земле и позволить мне самой подняться по шаткой металлической лестнице, но Кит был полон решимости добраться до Энди. Это меня поразило. Теперь, два дня спустя, его панцирь «не-подходи-близко» был на месте. Все нормально. Кит никогда не был и не будет самым славным парнем на острове. Но после той ночи я точно знала: он – часть моей семьи.

Мой второй брат.

Три дня после пожара

Я вошел в трейлер и стал разбирать вещи из машины матери. Многие предлагали свою помощь: Дон, Лорел, Маркус, даже Мэгги. Но я хотел сделать все сам. Один. Я знал, что мне будет паршиво, но не хотел, чтобы кто-то был рядом, когда я окончательно расклеюсь.

Однако я не расклеился.

Сначала я просмотрел бумаги, потому что Маркус все время привязывался ко мне по этому поводу. Он сказал, что среди них может быть завещание. А может, банковский счет, о котором я не знал. Что-то важное.

Так что я стал рыться в бумагах. Их было немного, и ничего важного. Только банковские извещения и информация о моем образовательном фонде. Моя страховка и еще кое-что не имевшее особого значения.

И тетрадки. Так называемые мемуары. Я пошел со стопкой тетрадей в комнату мамы. Лег на ее кровать и стал читать. Она словно оказалась рядом со мной. Я слышал ее голос. Возможно, я был единственным в мире, способным разобрать ее почерк, и это было к лучшему. Я узнал о матери больше, чем следовало бы знать любому парню.

Некоторые вещи просто шокировали. Странно было читать о всегда собранной Лорел как о полной развалине. То же самое и с Маркусом, хотя он вполне подготовил меня к этим откровениям. Я понятия не имел, что до меня у матери был еще ребенок. Мой старший единокровный брат Сэм. Теперь я действительно понял, насколько она была одинока. Даже не могла поговорить о Сэме с тем неандертальцем Стивом Уэстоном. Ей нужно было кому-то открыться. Она нуждалась в моем отце.

Я снова и снова перечитывал страницы, где писалось о Джейми Локвуде, пока не почувствовал, будто знаю его. Я любил его и ненавидел. Полагаю, будь он жив, именно это я и испытывал бы к нему. Вполне нормально для подростка. Этакая любовь-ненависть. Именно то, что было между мной и матерью. Последние несколько лет я тащил ее сквозь ад. Не во всем была моя вина, но по большей части… И она никогда не переставала меня любить. Это я понимал. И тетради были полны разговорами обо мне и о том, что я значу для нее.

Я закрывал последнюю тетрадь, думая о ма и жалея, что мне так и не удалось узнать моего отца по-настоящему, когда одна фраза привлекла мое внимание. Банковская ячейка? И колье стоимостью десять тысяч долларов?!

Две недели после пожара

Леди-репортер пришла к нам в дом, и ма спросила, хочу ли я говорить с ней. Я сказал «конечно», так что леди вошла, и мы с ней сели в гостиной вместе с ма. Леди спрашивала о самых обычных вещах. Испугался ли я пожара в доме дяди Маркуса и все такое? Она спросила, как я считаю, был ли Кит храбрым, когда вошел в горящий дом после того, как уже пострадал на пожаре?

– Определенно да, – ответил я.

Всем известно, что Кит теперь герой. Он едет на шоу «Сегодня» со мной и Мэгги. Люди с шоу говорят, что события совершили полный круг, но я не помню, что это означает, хотя ма и объясняла.

– Почему ты и Кимберли Тейлор были в доме вашего дяди, когда начался пожар? – спросила леди.

– Маркус попросил его привести в порядок коллекцию компакт-дисков, – вмешалась ма, прежде чем я успел ответить. Что было очень хорошо. Я все время забывал о коллекции. Историю придумал дядя Маркус, а я не мог вспомнить, потому что это было враньем. Думаю, что ма знает правду.

Мне пришлось объяснить дяде Маркусу, почему мы были у него дома, когда случился пожар. Хотя он очень расстроился из-за того, что дом сгорел, но все же рассмеялся, когда я ему рассказал.

– Люди всегда помнят свой первый раз. И в твоем случае у тебя найдется потрясающая история.

Я не понял, о чем он. Я не должен был никому ничего говорить, потому что секс – дело сугубо личное. Должно быть, он забыл, что сказал мне это. Но все равно я был счастлив, что он смеется. И поэтому тоже рассмеялся.

– Наверное, ты был так рад, когда увидел Кита и свою сестру на лестнице, готовых отвести вас в безопасное место? – продолжала репортер.

– Да, – кивнул я. – Это определенно было лучшей частью.

Она задала мне еще один вопрос. Но я уже не слушал. Думал о том, как ошибался, считая это лучшей частью.

– Я вспомнил еще лучшую часть, – объявил я.

– Лучшую, чем знать, что спасение близко?

– Да. После того мы побежали наверх, вывалились из двери на крышу и вроде как повалились друг на друга, и все обнимались.

Ма подалась вперед:

– Это была лучшая часть, милый?

– Определенно.

– Не понимаю, – сказала леди.

Ма улыбнулась и снова откинулась на спинку дивана.

– Это чисто семейное. – сообщила она.

– Да.

Я вспомнил, как крепко держал меня Кит, хотя при этом кашлял и задыхался. Он не отпустил меня, даже когда послышался вой сирен.

– Фамилия Кита – Уэстон, – сказал я леди. – Но это неважно. Он – Локвуд, хочет он того или нет.

Львица

15 сентября 2008

Она устала и очень-очень волновалась.

Прошлую ночь она почти не спала, думая о том, что на следующий день Мэгги выходит из тюрьмы. Задолго до рассвета она услышала, как звонит будильник Кита. Он должен встать рано, потому что сегодня предварительный тест.

Она встала и сделала оладьи с замороженной ежевикой. Любимое блюдо Кита. Он ввалился на кухню с удивленным и… да, довольным видом. Схватил пару оладий и пошел к двери.

– Спасибо, ма, – бросил он на ходу, когда мать протянула ему салфетку.

Он отъехал и вскоре свернул на темное пустое шоссе, ведущее к мосту. Сара, все еще босая, в одном халате, пошла к берегу и села на песок, чтобы увидеть, как восход окрашивает небо кровью.

Вскоре она встала и направилась к трейлеру. И увидела перед ним три фургона с логотипами телеканала. Сара пустилась бежать, и к тому времени, как она добралась до трейлера, на нее уже надвигались шесть репортеров. Некоторые были вооружены камерами.

– Кит уже уехал в школу? – спросил один.

Лицо Сары горело от гнева. Проигнорировав репортеров, она промаршировала к крыльцу.

– Мы хотели поговорить с ним об освобождении из тюрьмы Мэгги Локвуд, – добавил второй, догоняя ее.

– Что вы чувствуете по этому поводу? – вставил третий, когда она поднималась по ступенькам.

– Не могли бы вы попросить Кита выйти и поговорить с…

– Нет! – завопила она. – Нет, я не буду ничего спрашивать о Мэгги Локвуд, и вы тоже не станете! Убирайтесь!

Она показала в сторону материка. Рукав халата раздулся от ветра.

– Он расстроен, что…

– Не считаете, что он уже достаточно вынес?

Ее голос разрезал розовый утренний воздух, отдаваясь эхом от других трейлеров:

– Не смейте… не смейте приближаться к моему сыну. Никогда. Слышите? И не смейте, мать вашу, приближаться к его школе!

Репортеры уставились на нее с раскрытыми ртами. Некоторые из них знали всегда тихую и воспитанную Сару Уэстон. Эта женщина преобразилась. Львица, защищающая своего детеныша. Они, должно быть, сообразили, что она готова убить за него.

• Предыдущая
• 84/86
• Следующая