После падения - Тодд Анна - Страница 39

• Предыдущая
• 39/152
• Следующая

Со словами «нет, спасибо» Кен закрывает бокал ладонью.

Смотрю на Хардина, чтобы убедиться, что он не собирается отпустить какое-нибудь ехидное замечание в сторону отца, но тот снова шепчется с Лилиан.

Я прямо теряюсь: зачем он так поступает? Да, мы ссорились, но это уже чересчур.

Делаю большой глоток и обнаруживаю, что у вина довольно выраженный вкус и оно оставляет на языке приятную сладость. Надо бы допить, но мне следует контролировать себя. Последнее, что мне нужно, это напиться и устроить сцену у всех на глазах. Хардин не пьет вино, но Лилиан отпивает. Хардин взглядом ее дразнит, и я быстро отворачиваюсь от них, прежде чем из глаз на замечательный ресторанный паркет польются потоки слез.

– … А Макс подпирал стенку – он так напился, что служба безопасности вытолкала его из кампуса! – рассказывает Кен, и все смеются.

Кроме Хардина, конечно.

Я накручиваю на вилку спагетти и откусываю. Сосредотачиваюсь на вкусе пасты и на том, как она наматывается на вилку. В противном случае я непроизвольно сосредоточилась бы на Хардине.

– Думаю, у вас есть поклонник, – говорит мне Дэнис.

Я ловлю взгляд Роберта, который собирает посуду за соседним столиком, не спуская с меня глаз.

– Не обращайте на него внимания, просто официант заглядывается на то, что ему не может принадлежать, – вставляет Макс с лукавой улыбкой, и я поражаюсь его черствости.

– Папа! – Лилиан смотрит на отца.

Но он только улыбается ей и начинает нарезать стейк.

– Извини, дорогуша, но это правда… Такая красавица, как Тесса, не должна смотреть на обслугу.

Хорошо бы он остановился на этом. Однако не обращая внимания, а может, не замечая нашего смущения, Макс продолжает свои унизительные рассуждения, пока наконец я с грохотом не роняю вилку на тарелку.

– Не надо, – говорит мне Хардин, впервые открыв рот.

Я пораженно смотрю на него, потом снова на Макса, взвешивая «за» и «против». Он дурак, а я выпила целый бокал вина. Наверное, следует держать язык за зубами, как подсказывает Хардин.

– Ты не имеешь права так судить о людях. – Лилиан смотрит на отца, но он только пожимает плечами.

– Ладно-ладно, – бурчит он, отмахиваясь ножом и продолжая жевать стейк. – У меня и в мыслях не было кого-то обидеть.

Его жена смущенно вытирает уголки рта салфеткой.

– Я хочу еще вина, – прошу я Лэндона, и он с улыбкой пододвигает мне полупустой бокал. Я с улыбкой мотаю головой. – Подожду, пока Роберт подойдет к столу. Но спасибо.

Обвожу ресторан взглядом (и чувствую на себе взгляд Хардина). Я не вижу светлых волос официанта, поэтому наклоняюсь, сама беру бутылку и наливаю себе. Опасаюсь, что Макс сделает замечание по поводу моих манер, но он воздерживается. Хардин мрачно уставился куда-то в пространство, а Лилиан болтает с матерью. В моем мире, в мечтах Хардин сидит рядом со мной, держит руку на моем бедре и наклоняется, чтобы сказать мне очередной грубый комплимент, который заставил бы меня смеяться и краснеть одновременно. Перед глазами чуть плывет. Я подчищаю свою тарелку и допиваю второй бокал. Лэндон болтает с Кеном и Максом, о спорте разумеется. Я смотрю на скатерть, пытаясь разглядеть в завитках орнамента лица и картинки. Нахожу место, похожее на «Х», и несколько раз обвожу его пальцем. Внезапно я замираю в панике, что он, может быть, заметил, что я делаю. Но Хардин не обращает на меня внимания, его взгляд направлен только на нее.

– Мне нужно подышать свежим воздухом, – сообщаю я Лэндону и встаю.

Стул скрипит по деревянному полу, и Хардин на мгновение отрывается от разговора, но потом делает вид, что ищет стакан с водой, и продолжает разговор со своей новой девушкой.

Каблуки громко стучат по паркету. Сквозь алкогольный туман я концентрируюсь на задней двери ресторана. Будь мы ближе к дому, я бы уехала прямо сейчас, запаковала вещи для переезда в Сиэтл и жила бы в отеле, пока не нашла квартиру. Я так устала от всего, что исходит от Хардина, мне больно и обидно, и это меня разрушает. Он ломает меня и знает это. Поэтому так и поступает.

Он же уже говорил: он так делает, потому что это на меня действует.

Когда я толкаю дверь – надеюсь, что там не установлена какая-нибудь сигнализация, – меня окутывает холодный ночной воздух. Он успокаивает, освежает и гораздо приятнее, чем спертый воздух и тягостная неловкость между соседями по столу в этой скучной компании.

Я кладу руки на каменный парапет и смотрю на лес, черный как смоль. Ресторан расположен прямо посреди леса, что создает атмосферу уединения. Это эффектно и вообще здорово, но мне сейчас совершенно не подходит. Именно сейчас, когда я и так чувствую себя в западне.

– С вами все в порядке? – слышу я за спиной.

Поворачиваюсь; Роберт стоит в дверях с горой тарелок в руке.

– Гм, да, вот решила подышать свежим воздухом, – отвечаю я.

– О, здесь холодновато! – Он вежливо улыбается очень приятной улыбкой.

Отвечаю тем же.

– Да, немного.

Стоим и молчим. Это, наверное, неловко, но я не чувствую дискомфорта. Особенно после того, как сидела за столом.

Через несколько секунд Роберт говорит:

– Я тебя здесь раньше не видел.

Он осторожно ставит тарелки на пустой стол и подходит ближе и опирается локтями на ограду в нескольких метрах от меня.

– Я в гостях. Никогда не была тут раньше.

– Тебе надо приехать сюда летом. Февраль – худшее время для посещения. Ну, может, еще ноябрь, декабрь и… может, еще январь. – Его щеки вспыхивают, и он заикается. – Т-ты поняла, что я имею в виду. – Он нервно покряхтывает.

Стараясь не рассмеяться, глядя на его румянец, говорю:

– Уверена, летом тут очень красиво.

– Да, ты красивая! – оживляется он. – То есть тут. Тут красиво, – поправляется официант, проводя рукой по лицу.

Пытаюсь удержаться от смеха, но не могу. Я тихонько прыскаю, отчего он смущается еще сильнее, чем раньше.

– Ты здесь живешь? – спрашиваю я, пытаясь ему помочь.

Мне нравится его общество; хорошо находиться рядом с человеком, который тебя не напрягает. Хардин заполняет собой любую комнату, в которой он находится, и почти всегда подавляет своим присутствием.

Мой вопрос его чуть успокаивает.

– Да, я тут родился и вырос. А ты?

– Я учусь в Центральном вашингтонском университете. Но перевожусь в университет в Сиэтле на следующей неделе. – Я чувствую, что давно хотела это сказать.

– Ничего себе, Сиэтл. Впечатляет!

Он улыбается, и я снова хихикаю.

– Извини, от вина на меня нападает веселье, – брякаю я, и он смотрит на меня с усмешкой.

– Ну, я рад, что ты смеешься не надо мной. – Он шарит глазами по моему лицу, и я отворачиваюсь.

Он смотрит на ресторан.

– Тебе нужно вернуться обратно прежде, чем твой парень отправится на поиски.

Оборачиваюсь и смотрю через окно в зал. Голова Хардина по-прежнему повернута к Лилиан.

– Поверь мне, никто не придет меня искать, – со вздохом говорю я.

Дрожит нижняя губа, и сердце предательски падает все ниже и ниже.

– Без тебя он выглядит довольно потерянным, – пытается успокоить меня Роберт.

Я вижу Лэндона, который оглядывает зал в поисках меня.

– А! Так это не мой парень. Мой тот, что с татуировками.

Вижу, как Роберт смотрит на Хардина и Лилиан, и на лице его появляется смятение. Из воротника рубашки Хардина тянется ряд черных полос.

Мне нравится, как он выглядит в белом; мне нравится видеть силуэт его татуировок через ткань.

– Хм, а он в курсе, что он твой парень? – спрашивает Роберт, поднимая бровь.

Отрываю взгляд от Хардина (он ухмыляется той своей ухмылкой, от которой на его щеках появляются ямочки, той, которая обычно предназначена только мне).

– Я сама начинаю задаваться тем же вопросом.

Прячу лицо в ладонях и мотаю головой.

– Все так сложно, – со стоном произношу я.

Держи себя в руках, не попадайся на эти игры. Не сейчас.

• Предыдущая
• 39/152
• Следующая