Проклятая (СИ) - Сакрытина Мария - Страница 20

• Предыдущая
• 20/56
• Следующая

Хм, что бы такое этим святошам сделать… Я уже основательно пришла в себя, чтобы не отмахиваться от монахов, как от надоедливых мух, а основательно им насолить. Как бы только поинтереснее… Ага.

Духи носились вокруг ветерками, заставляя волосы и полы платья трепетать — всё как я люблю.

Улыбаясь, я открыла рот… И ахнуть не успела, как меня схватили за плечи, грубо развернули и грубо впечатали в стену.

Мгновение мы с клириком смотрели друг на друга… Потом я опомнилась и позвала духов, но сказать ничего уже не успела — монах, прижав к стене, закрыл мне рот поцелуем.

Нет, а… А как же обет воздержания?!

Поцелуй был никакой, если честно. Понимаю, сложно целоваться, когда ты в процессе колдуешь. Не знаю, что он там творил — знаки какие-то посылал, наверное. Но, когда я, наконец, смогла повернуться, клириков с той стороны и след простыл.

Первое, что я сделала — влепила наглецу пощёчину. Он почему-то этого не ожидал — даже увернуться не успел.

И прошипела:

— Я говор-р-рила, не с-с-смей ко мне приближатьс-с-ся?!

Монах спокойно потёр щёку, и не, глядя на меня, направился к выходу.

Наглец!

— И целоваться ты не умеешь! — всё, что пришло мне на тот момент в голову.

Уже у двери клирик обернулся — я увидела его кривую усмешку.

— Ты тоже.

Я три дня с ним потом не разговаривала, что святошу абсолютно не смутило — он отлично беседовал сам с собой. Нет, в смысле со мной, но за меня же и отвечал. Удивительно, но это злило ещё больше его "духа".

А спустя где-то неделю, когда я, отдыхая, стояла, любуясь пейзажем за окном (точнее, его отсутствием), предложил выйти, наконец, где-нибудь погулять. Вот, знаю ли я, какой отличный зимний сад есть в соседнем городе?

Вроде как я дура и не поняла, что если соблазнюсь садом, окажусь без защиты. Я огрызнулась, но, признаться, заскучала — там снаружи была зима, и красиво сверкало солнце на льду и сугробах. Но не было никакой возможности увидеть это хотя бы из окон замка — снег на моей проклятой земле просто не лежал. Таял моментально, а вода испарялась. Голый камень, да. Только что не раскалённый, как, наверное, в аду.

Спустя месяц спокойной жизни я расслабилась и перестала ждать опасности по крайней мере с тыла. А зря.

В ночь на смену года, когда по всей стране устраивали вечеринки и карнавалы, монах очень грамотно, надо сказать, попытался меня "освободить".

Вернувшись из кабинета в спальню я, ничтоже сумнящеся, как обычно подошла к кровати… и оказалась заперта в пентаграмме. Несильной такой пентаграмме, всего-то на сутки. Я даже значения сначала не придала. Засмеялась только:

— Что, святоша, решился, наконец. Мечом или крестом?

— Креста тебе много будет, дух, — заявил монах, вскидывая руку. Она мгновенно засияла, и мне пришлось отвести глаза.

— Дурак, — я не выдержала, отвернулась. — Подождал бы немного, я бы тебя отпустила, — да, я врала. И что? — А теперь просто убью.

Святоша молча ухмыльнулся, а я, краем глаза пытаясь за ним наблюдать, заметила, что он на меня почему-то не смотрит.

— Ну как хочешь. Давай, экзорцист, начинай.

Я устроилась поудобнее. Дальнейшее можно было рассчитать, как по нотам. Сейчас он "начнёт", я упаду в обморок, проснусь, а вместо святоши рядом — труп. Как-то даже скучно. И грустно почему-то.

И какая-то ма-а-аленькая часть меня совсем не хотела, чтобы святоша умирал.

Пентаграмма засияла — ярко до рези. Я вскрикнула, прижала кулаки к глазам и поняла, что вот-вот потеряю сознание.

Тишину прервал громкий, поставленный голос монаха, заставивший почему-то содрогнуться.

Меня в очередной раз скрутило, когда из центра схемы полезли уже знакомые цепи-змеи. Я прижала руки к лицу и закричала.

Вот на этом лично для меня ритуал и закончился, потому что сознание я всё-таки потеряла.

А пробуждение было очень…гм… весёлым.

Меня трясли за плечо. Сильно, я даже пару раз головой о пол ударилась.

— Дух! — вопил очень даже живой монах. — Как ты это сделал?!

Я отмахнулась и со стоном улеглась на пол. Оставь меня, призрак, устала я…

— Дух! Отвечай!

Вот. Если я не отвечу, он не успокоится.

Я открыла глаза. И тут же, ахнув, вскочила на ноги.

Моя спальня заросла. Серьёзно, плющом, виноградом и розой. Крупные тёмные грозди свешивались с потолка (и не смотри, что сейчас зима), а стыдливо выглядывающая из-за веток роза одуряюще пахла.

Очень романтично. Прямо пастораль.

— Это чего такое? — выдавила я. — Это как так получилось?

— Ты не знаешь?! — монах кинулся ко мне, но запутался в виноградной лозе и чуть не упал. — Это же ты сделала!

— Я?!

Минуту мы пялились друг на друга с совершенно одинаковым удивлением.

Монах отвёл взгляд первым. Дрожащими пальцами коснулся виноградной грозди. И выдохнул, качая головой:

— Нет… Не может быть… Этого просто не может быть.

Ага. Полностью с тобой солидарна, святоша.

Я отломила гроздь и совершенно машинально сунула в рот пару ягод.

Сладкие.

Остальная гроздь упала на пол, когда я разглядела, что случилось с моими запястьями.

На нежной, прозрачной коже горели какие-то символы и, что совсем плохо, я не знала их значения.

Да плевать со значением, откуда?!

Я всё ещё трясла руками, когда монах рядом странным, надломленным голосом позвал:

— Алисия.

Я покосилась на него.

Бледный, как мертвец, клирик смотрел на меня во все глаза.

— Так ты… и правда… человек?..

— Дошло! — буркнула я. — Лучше поздно, чем никогда.

У монаха подкосились ноги, и он упал на колени. И дрожащими пальцами осенил меня крестом, повторяя:

— Я не знал… я не знал!

Я отступила от него на всякий случай.

— Чудно. Теперь знаешь, — и с чувством выпалила. — А со спальней-то мне что теперь делать?!

Конечно, монах не знал. Его, кажется, больше волновало, насколько я человек.

Пришлось мне сменить комнату: как убрать это цветущее и благоухающее безобразие, я понятия не имела. Зато у меня появился свой сад. Небольшой, но зато какой… необычный. И странный. Виноград не растёт из ниоткуда, как и роза, и вьюн. Должна быть почва, должна быть… подпитка.

Первое время, разглядывая символы на запястье, я боялась, что сад качает из меня силу. Тем более что сначала я просто валилась с ног от усталости. Но после приступа со мной и раньше такое бывало. И быстро проходило, как прошло и сейчас.

Так что же это тогда?

Ответов не было нигде, а это злило. И не только это. Мой монах… Я уже серьёзно подумывала вызвать духов и отправить святошу туда, откуда его принесли. Достал. Если раньше он меня обзывал "духом" и всячески выказывал неприязнь, то теперь суетливо извинялся и смотрел с подозрением. Странный тип.

Теперь между нами была этакая… неловкость. Мой святоша, кажется, не понимал, как себя со мной держать.

— Алисия… так то, что ты… вы… ты рассказывала…раньше…про себя… правда? — спросил он в первый же вечер.

Моё имя звучало непривычно, когда он его произносил. Как-то… неправильно, будто не меня зовут. Не знаю, почему.

— А ты решил, я тебе лгу? — буркнула я, под задумчивым взглядом монаха расправляясь с тортом. — Что?

— Зачем ты тогда… убивала?

Я нахмурилась.

— Кого? Армэля, принца? По-твоему, надо было по головке погладить? Он меня изнасиловать хотел.

— Ты могла бы…, - юноша запнулся. — Ну хорошо. А короля, твоего отца? И других людей… моих братьев? Селян? За что?

— Много будешь знать, — начала я. И некстати поперхнулась тортом. — А, ладно. Отец решил отдать меня вашим. Твоим… братьям. Я не хотела… Я тогда…

Монах смотрел внимательно, а я постоянно теряла слова под его взглядом.

— Ты не понимаешь. Никто из вас не понимает. Я никогда не была человеком. Меня всегда… всегда считали одержимой, проклятой, кем угодно, но не человеком. Запирали под замок, подальше, лишь бы глаза не мозолила. Вот я и… не знаю… Вот я и стала такой, какой вы меня хотите видеть!

• Предыдущая
• 20/56
• Следующая