Забытая клятва Гиппократа - Градова Ирина - Страница 22

• Предыдущая
• 22/55
• Следующая

Повесив трубку, я подняла глаза и увидела Шилова, стоящего в дверях, прислонившись к косяку.

– Ты тоже в опасности? – тихо спросил он. – Из-за меня?

– Нет, – поспешила я его успокоить. – Со мной все будет хорошо, а вот тебе стоит беспокоиться – это правда.

– Почему мне это прислали? – спросил он. – За что меня хотят покарать, «как в Священном Писании?»

– Это придется подумать тебе самому, – ответила я. – А я помогу. Нужно вспомнить все неприятности, случившиеся с тобой, скажем, за последний месяц. Ты вспоминай, а я буду записывать и потом передам Карпухину – возможно, он сумеет вычислить того, кто этим занимается.

Мы прошли в гостиную. Олег уселся на диван и открыл свой ежедневник, а я взяла блокнот и устроилась напротив него в кресле. Шилов углубился в чтение своих записей.

– Так… откуда начнем?

– Давай с десятого июня, например.

– Ну, вот, например: одиннадцатого июня умер Свиридин – ты об этом знаешь.

Я кивнула.

– Ты еще говорил, что его брат никак не желает поверить в то, что он умер по несчастному стечению обстоятельств, а не по вине бригады…

– Да, совсем забыл тебе сказать! – перебил Шилов. – Комиссия закончила свою работу и вынесла заключение о том, что бригада действительно сделала все возможное для успешного проведения операции.

– Значит, все закончилось? Это точно?

Я не могла поверить, что, по крайней мере, по этому поводу могу вздохнуть с облегчением!

– Абсолютно, – ответил Олег и крепко обнял меня. – Можешь выкинуть это из головы.

Однако проблема, которую представляла собой Комиссия по этике, не шла ни в какое сравнение с маньяком, охотящимся за моим мужем!

– Хорошо, а кроме истории со Свиридиным? – высвобождаясь из его объятий, спросила я, снова берясь за карандаш.

– Ладно… Двадцатого июня я поцапался со старшей медсестрой.

– По причине?..

– Она целыми днями отсутствует на своем месте, а девчонки в палаты вообще не заходят: кто их должен контролировать?

– Медсестра – это вряд ли, – пробормотала я задумчиво. – Дальше что?

– Один пациент пришел с вещами укладываться, а мест, как выяснилось, нет. У него на руках было направление из поликлиники, но он не позвонил заранее, а то знал бы, что на ближайшие две недели свободных мест не предвидится.

– Ну, сам виноват, – пожала я плечами.

– Да, но он грозился на меня жалобу настрочить.

– И настрочил?

– Вроде нет пока.

– Что ж, времени у него было предостаточно. «Писатель» – это интересно, ведь маньяк тоже строчит эти гадкие писульки, вот только…

– Что – только?

– У этого мужика, как я понимаю, проблемы с передвижением?

– Еще какие: коксартроз, непрекращающийся болевой синдром, есть показания на операцию, но нет денег. В прошлом году я посоветовал ему обратиться в комитет или Фонд социального страхования для выделения квоты. Он до сих пор стоит в очереди.

– Но это же не твоя вина, что квот мало! Вряд ли этот пациент может оказаться нашим маньяком – просто ввиду состояния здоровья. Что-нибудь еще припоминаешь?

Шилов полистал свой ежедневник и покачал головой.

– Нет, это все. Хотя…

– Ну-ну? – подтолкнула я.

– Это не имеет отношения ни к коллегам, ни к больным. Около недели назад у меня было небольшое столкновение на автостоянке.

– Расскажи! – потребовала я.

– Да так, ничего особенного. Ты же знаешь, что мы делим стоянку с торговым центром?

Я кивнула.

– Ну вот, я, как обычно, поставил машину с утра и пошел на работу. А вечером пришел и увидел, что какой-то мужик примерно моего возраста беснуется около нашего авто. Сообразив, что я – владелец, он начал орать, что я, видите ли, поцарапал его «красавицу», и стал тыкать в длинную широкую полосу на крыле. Естественно, я сказал, что не имею к этому отношения, ведь, когда я ставил свою «Октавию», этого парня еще и в помине не было!

– И что он сделал?

– Да ничего не сделал. Я сказал ему, что, если он считает меня в чем-то виноватым, пусть ищет свидетелей, разбирается с ГИБДД и страховой компанией. Когда я садился в машину, он пробубнил что-то вроде: «И на вас, убийцы в белых халатах, управа найдется!»

– Так и сказал? – охнула я. – «Убийцы в белых халатах»?!

– Ага.

– Хорошо, это уже что-то, – кивнула я. – Какой у этого кадра автомобиль?

– Темно-зеленый «Тахо».

– Ого! Номера ты, конечно, не запомнил?

– Не все, но там были две восьмерки подряд и две шестерки – это точно.

– Скажу Карпухину, пусть «пробьет» через ГИБДД. Мы его обязательно найдем.

– Ты думаешь, это мог быть он? Да что такого произошло-то?

– Может, и не он, Шилов, – ответила я, – но есть две вещи: во-первых, он знал, что ты врач, верно?

– Да, – неохотно согласился Олег. – Хотя… ведь на мне не было халата!

– И второе, – добавила я. – Он назвал тебя «убийцей». Это означает, что у него есть зуб на медиков, поэтому он и выместил на тебе злобу. Из разговоров с нашим психиатром мне давно стало ясно, что маньяку вовсе не нужен международный скандал, чтобы запустить «механизм» собственных ненормальных фантазий – достаточно неосторожно брошенного слова, которое он может истолковать так, как ему вздумается, или какого-то незначительного события – вроде того, что произошло на стоянке. Так что я разберусь с этим, а ты постарайся вести себя осмотрительно и все время оглядывайся через плечо.

– Не представляю, как я стану это делать! – воскликнул Шилов. – Я к такому не привык.

– Мало ли, Шилов, к чему ты не привык! Твоя основная задача – выжить: еще раз говорю тебе, что все очень и очень серьезно, у нас несколько трупов, а этот придурок продолжает писать свои идиотские письма!

Я не спала всю ночь.

В пятницу вечером я позвонила Тане и сказала, что хочу прийти на пикник клуба «Начни сначала». Подруга, кажется, искренне обрадовалась, но немного смутилась, узнав, что со мной хочет поехать Леонид Кадреску. Я предусмотрительно не стала говорить Тане о том, что патологоанатом входит в ОМР, но зато рассказала о том, что случилось с его братом по вине врачей, которые в погоне за деньгами забыли о том, чему их учили в институте[5]. Этого оказалось достаточно для того, чтобы вызвать доверие Тани.

Погода по-прежнему стояла жаркая, поэтому я напялила сарафан, несколько лет висевший без дела в шкафу. Леонид уже ожидал меня в своей машине. Его новенькая «Вольво» сверкала серебристыми боками, как будто говоря всем, как ее любит и лелеет хозяин. Очевидно, помимо собак, к которым патологоанатом питал глубокую привязанность, машина стояла на третьем месте в иерархии его ценностей: на первом, разумеется, была работа.

Пикник проходил в Павловске, в небольшом лесочке, где в этот погожий день гуляли мамаши с колясками и пожилые дамы с собачками. Когда мы подъехали, народ уже собрался. На полянке стояли два больших мангала, источающие чудный запах жареного мяса и рыбы. Мой рот тут же наполнился слюной, очевидно, вспомнив о том, что я не успела позавтракать. На поляне резвились дети – судя по всему, члены клуба привезли свои семьи в полном составе. За одним из мангалов я заметила Вовку: он приветливо кивнул мне и перевернул кусок мяса на решетке.

– А вот и вы! – радостно раскинув руки, устремилась к нам Татьяна. Обнявшись со мной, она застенчиво поздоровалась с Леонидом. Я представила их, и в этот момент к нам подошли еще человек пять. Таня принялась нас знакомить. Я с удивлением разглядывала этих людей. Они вовсе не выглядели убитыми горем, как можно было бы ожидать. Я снова подумала о том, не вляпались ли мои друзья в какую-нибудь сектантскую историю: хорошо известно, что сектанты всегда счастливы, поют песни и готовятся к отправке в рай, предварительно избавившись от всех земных «обуз», включая квартиры, машины и драгоценности.

– Очень приятно с вами познакомиться, – мягко произнесла высокая, полная и красивая женщина лет под пятьдесят с короткой стрижкой. – Мы всегда приветствуем, когда друзья наших друзей приходят их поддержать, ведь, как правило, человек оказывается одинок перед лицом своего несчастья.

• Предыдущая
• 22/55
• Следующая