Красотки кабаре - Суворов Олег Валентинович - Страница 5
- Предыдущая
- 5/71
- Следующая
Лейтенант Фихтер любил свой город, который был основан в первом веке нашей эры римскими легионерами под командованием Виндобона в качестве форпоста греко-римской цивилизации и многие столетия рос и расширялся как дерево – кольцами. Свою роль форпоста Вене пришлось сыграть еще два раза – в 1529 и 1685 годах, когда она выдержала осаду турецких войск. Роль первого кольца, старинного крепостного вала, выросшего на месте временного частокола, которым римляне окружили свой боевой лагерь, теперь исполняла главная улица Вены – Рингштрассе, опоясывавшая исторический центр и изобиловавшая многочисленными колоннами парадных зданий: дворцов австрийской, чешской, венгерской и польской аристократий. Второе кольцо называлось Гюртель, и внутри него обосновались военные, высшие чиновники, промышленники, бюргеры. На самых окраинах города обитали простолюдины. Впрочем, в этом даже имелось определенное преимущество, поскольку последние дома, окруженные садами и полями, отражались в Дунае, рассекавшем город на две части, и находились в непосредственной близости от поросших зелеными лесами отрогов Альп.
Сердцем Вены был не собор Святого Стефана с двумя его стрельчатыми башнями и даже не дворец Хофбург, в котором проживал Франц Иосиф, а императорский «Бургтеатр». Все сословия венского общества того времени объединяла неистовая любовь к искусству, особенно сценическому. Репертуар театра определял ритм жизни города, сцена – моды и манеры поведения, а юбилей актера или актрисы затмевал любое политическое событие, не говоря уже о заседаниях парламента. Впрочем, фанатичное пристрастие к музыкально-театрализованным представлениям распространялось на всё – военные парады, религиозные шествия, похоронные кавалькады. Да, да, превратить свои похороны в веселое и красивое зрелище считалось высшим шиком для каждого настоящего венца.
Стефан Фихтер пребывал еще в том прекрасном возрасте, когда смерть воспринимается именно как зрелище, а не как гнетущая и тошнотворная неизбежность. Он происходил из семьи профессиональных военных – его отец погиб в Италии во время подавления Пьемонтского восстания, зато дядя – полковник Фердинанд Фихтер – был жив и занимал пост начальника контрразведки австрийской армии. Разумеется, молодой Фихтер не мыслил себе иной карьеры, кроме карьеры военного, однако, ведя традиционный образ жизни многих тысяч лейтенантов австрийской армии – то есть: маневры, учения, кутежи, публичные дома, театры, актрисы, кафе, скачки и казино, – он тем не менее ухитрялся сочетать традиционное гусарство с некоторым интересом к «высшим материям».
Так, задумавшись над тем, что нечто Невыразимое, что таится за всеми философскими размышлениями о «Я» и Абсолюте, необходимо существует – иначе мир будет слишком прост и страшен в своей полной безысходности, – Фихтер увлекся антропософией, модным мистическим учением, которое было основано в 1909 году немецким мистиком хорватского происхождения Рудольфом Штайнером. Поначалу лейтенант искренне поверил в то, что в мире имеются сверхъестественные силы, с которыми, благодаря магии, можно вступать в общение и которые могут открыть «посвященным» древнюю тайную мудрость, говорящую об истинном смысле всего сущего и подлинной цели жизни. Недаром же человечество осознало могущество магии много веков назад, а сам оккультизм ведет свое начало от Гермеса Трисмегиста и его трактата «Изумрудные скрижали».
Деятельную натуру Фихтера привлекло и то, что антропософия стремилась стать точной наукой и преодолеть бездуховность «массового человека», порожденного нынешним столетием. Она утверждала, что каждый человек – это микрокосм, состоящий из физического тела, то есть материи, тела эфирного и тела астрального, то есть энергии. С помощью системы специальных упражнений необходимо пробудить в человеке скрытые духовные силы, благодаря которым внутри его физического тела сформируется тело духовно-астральное. Сторонники антропософии всерьез утверждали, что «развитой оккультист» способен посылать свое астральное тело в любую точку пространства и времени, как это делал их новый мессия – Джидцу Кришнамурти. Этот молодой индус, склонный к непроизвольному впадению в экстаз, уверял, что понимание истины избавляет от страха смерти, уступая место свободной деятельности, идущей из глубины подлинного «Я».
Конечной целью всех обрядов и инициации антропософии было достижение Сверхсознания, однако так далеко лейтенант Фихтер заходить уже не рискнул. Устав возиться со своим «астрально-духовным телом», он с головой погрузился в ухаживание за злополучной Жужей Форкаи. Стать любовником известной примадонны – значило прославиться на всю Вену, а лейтенант был достаточно тщеславен. Фихтер пытался соперничать с князем Штритроттером за сердце очаровательной Жужи, и хотя и не смог помешать развитию их бурного романа, зато нарвался на славную дуэль.
Надменность Штритроттера отнюдь не подкреплялась отвагой, поэтому, когда не замечать вызывающих действий лейтенанта, оказывавшего открытые знаки внимания его возлюбленной, стало уже невозможно, он прибег к помощи своего младшего брата Карла – студента из породы «буршей». О, эта дикая германская «порода», являвшаяся вопиющим анахронизмом, заслуживает особого упоминания.
В далекие средние века университетам, чтобы они могли привлекать молодежь в свой стены, предоставлялись особые сословные права. Так, средневековые студенты не подлежали обычному суду, носили особую одежду и обладали правом безнаказанного участия в дуэлях. В начале двадцатого века за эти устаревшие права особенно рьяно цеплялись только австрийские и немецкие студенты, считавшие своим главным делом не учебу, а следование «кодексу чести». Усвоить этот кодекс было совсем не сложно, поскольку за сотни лет он совсем не изменился: накачавшись пивом, студенты по ночам отправлялись на улицы, чтобы орать свои песни, дразнить полицию и не давать спать обывателям.
Тот, кто оскорблял студента, был обязан с саблей в руках дать ему «удовлетворение», причем достойным дуэли считался лишь человек с высшим образованием или офицер. Дуэли заканчивались не убийством, а активным уродованием внешности в виде порезанных щек и лбов, переломанных носов или выбитых глаз.
Карл Штритроттер, младший брат князя Штритроттера, грубый и бесцеремонный малый, отчаянно гордившийся своей «германской мужественностью» и выбитым глазом, однажды встретил Фихтера в одной из венских кондитерских и намеренно толкнул его так, что все содержимое кофейной чашки выплеснулось на белоснежные брюки лейтенанта.
Дуэль проходила на правом берегу Дуная, в знаменитом Венском лесу, в присутствии четырех секундантов – по двое с каждой стороны. Штритроттер так активно нападал на лейтенанта, что тому с большим трудом удавалось сохранить неприкосновенность своего лица от огромной сабли студента. Во время одной из атак он сумел прижать Фихтера к большому, раскидистому дубу. Выкрикивая грубые ругательства и опьяненный своим явным преимуществом, студент полез на рожон. В пылу схватки все произошло очень быстро – лейтенант пригнулся, сабля Штритротгера вспорола кору дерева над его головой, зато его собственная сабля случайно оказалась зажатой между двух тел – стволом дуба и объемистым брюхом студента. Последнее оказалось менее твердым, чем его лоб, в результате чего Штритроттер остановился и зашатался. К нему бросились секунданты, но студент прохрипел, что дуэль еще не окончена, и, зажимая рану рукой, попытался снова напасть на лейтенанта, чья окровавленная сабля в тот момент валялась под дубом. И тогда безоружный, но разъяренный Фихтер сделал то, что не укладывалось ни в какие дуэльные рамки, – подняв с земли засохший сук, он мощным ударом переломил его об упрямую голову Штритроттера, поставив окончательную точку в этом затянувшемся поединке.
На обратном пути, во время тряски в экипаже, из распоротого живота студента полезли внутренности, однако, когда его привезли в больницу, он был еще жив. Почти неделю Карл Штритроттер провел в бреду и даже ухитрился пережить своего старшего брата, умерев от заражения крови через три дня после знаменитого убийства в «Иоганн Штраус-театре».
- Предыдущая
- 5/71
- Следующая
