Мой (ЛП) - Эванс Кэти - Страница 17
- Предыдущая
- 17/75
- Следующая
— Куда, черт возьми, ты с ней идешь, Тэйт?
Рычание Ремингтона отдается в моей груди и каким-то образом утешает меня в этом шатком измененном состоянии.
— В чертову больницу, говнюк.
Слышу грохот, когда он со всей силы открывает дверь, а потом скрип, будто он снял ее с петель. Затем мы куда-то движемся . . . его дыхание быстрое и тяжелое . . . .
Сзади нас зовет Пит:
— Чувак, Диана только что вызвала скорую. Просто прими чертовое успокоительное и дай ей "Бенадрил"[8] .
— Сам. Прими успокоительное. Пит.
Мы быстро куда-то идем, и я слышу в его голосе, что он висит на волоске. Я начинаю паниковать от мысли, что это могло сильно повлиять на него, делая его быстрым.
— Я в повядке, — говорю ему и слышу свой собственный голос. Это прозвучало глупо. Может, некоторые клетки мозга умирают от яда. Я не могу вымолвить букву "р". Говорю это снова, — Я в повядке, Веми . . . . — Обожемой.
Ремингтон замирает, и я чувствую, как он смотрит на меня, но в моих глазах все размыто, затем он говорит:
— Черт бы меня побрааал!
Приезжает лифт. Когда двери открываются, до меня доносится голос Райли.
— Так, что происходит? Тренер ждет в спортзале, Рем . . . . — он замолкает.
— Живые скорпионы, — Пит объясняет Райли. — Ядовитые, но к счастью, не смертельно.
— Я не могу дыфать, — говорю я вслух. Волнуюсь. Ужасно. Впервые в жизни я не понимаю, какого черта творится в моем теле.
— Яд проникает в нервную систему, но не попадает в кровь. Постарайся сохранять спокойствие, Брук. Эти древесные скорпионы гадкие паразиты. Ты чувствуешь свои ноги?
Я качаю головой. У меня тяжелый язык, каждое ужаленное место так сильно болит, что мое лицо застыло в гримасе, и я судорожно дышу.
Пит протягивает руку.
— Дай я посмотрю . . .
Чувствую, как Реми протягивает мою руку и, когда Пит изучает меня, шепчет:
— Я убью его.
— Все будет хорошо, Би, — говорит Пит. — Однажды я испытал такое. Это ужасно, но ты точно не умрешь от североамериканского скорпиона.
Киваю, цепляясь за это успокоение, когда Диана зовет от двери:
— Здесь записка! Я перевернула коробку и там оказалась записка!
— Что там написано? — спрашивает Пит. Затем слышу шелест бумаги, когда он читает, — “Ты поцеловала меня. Теперь тебя поцеловал в ответ Скорпион. Каково чувствовать мой яд в себе?”
Тело Ремингтона переходит в режим боя. Внезапно я это чувствую, полностью меняется то, как он меня держит. Он был защищающий и властный, и вдруг . . . он хочет драться.
В моей голове образуется картинка: Я, стоящая перед этим олицетворением мерзости, целую его отвратительную татуировку скорпиона, чтобы увидеться с сестрой. Стону, когда новая волна тошноты поднимается к горлу.
— Пит, я видел его громил внизу в лобби. Думаю, он здесь, в отеле, — говорит Райли.
— Вероятно, ублюдок ждет внизу Ремингтона.
— О, он допрыгался! — громогласно говорит Ремингтон. — Он уже мертв! — он разражается гневом.
Зажмуриваю глаза от его бурной энергии, окружающей меня, и понимаю, что как бы он не пытался удерживать глаза синими . . .
Они стали черными.
Реми стал темным.
Внезапно его губы оказываются прямо возле моего уха, и, удерживая меня за затылок, он шепчет:
— Мне нужно кое-что сделать прямо сейчас. Я люблю тебя. Я чертовски сильно тебя люблю. И я вернусь и склею тебя обратно, хорошо?
Я киваю, хоть и чувствую себя дерьмово. Меня немного трясет. Сильно кусаю губу, чтобы вместо этого сосредоточится на боли, но это ничто по сравнению с укусами на моем теле. Я пытаюсь быть храброй, но помню скорпионов на себе . . . на моем теле . . . уродливые туловища, клешни . . . три черные точки на голове . . . . дрожу в его руках и кажется, что меня сейчас вырвет.
— Почему ее так трясет, черт возьми? — спрашивает Ремингтон, когда мы снова начинаем двигаться.
— Ее нервная система находится под воздействием яда. Она получила несколько укусов, поэтому это будет болезненно. Пока скорая в пути, дадим ей "Тайленол"[9].
Насколько я могу судить, мы идем назад в номер, и Реми опускает меня на что-то мягкое. Вижу размытый синий цвет, так что думаю, это диван. Он отодвигает мои волосы назад, и я чувствую его глаза на своем лице.
— Я собираюсь сейчас его раздавить.
Потом он ушел, как какой-то ураган, который уничтожит все на своем пути, а мой мозг так ошеломлен тем, насколько быстро он принял это решение, как спокойно и тяжело звучало его последнее утверждение, что на мгновение я убеждаю себя, что он действительно ушел за "Тайленолом" для меня.
— Черт побери, он ушел на полной скорости, Рай, иди за ним, прежде, чем он увидит Скорпиона или кого-нибудь из его громил. Диана! Сделай холодные компрессы и жди скорую помощь. Нам нужно забрать того человека!
Последний раз, когда я видела Ремингтона в таком сильном маниакальном состоянии, Пит вкалывал ему в вену успокоительное, и как только слышу мужские шаги по ковру сразу вскрикиваю:
— Пит, ни черта не вводи ему в шею! — затем я стону, опускаю голову и меня начинает рвать.
¦ ¦ ¦
Скорая приехала и уехала, а мы все еще ждем, больше получаса, с остатками скорпионов, смотрящими на меня в ужасном пластиковом контейнере из кухни.
Мне сказали принять "Тайленол" и "Бенадрил", прикладывать холодные компрессы, а если станет хуже, сообщить им и они обеспечат мне антидот.
Теперь, когда я приняла лекарства, мне немного лучше. В гостиной возле дивана стоит мусорное ведро на случай, если меня снова вырвет.
Кажется, будто я сбросила половину своего веса. Сейчас Диана прикладывает лед, так что места укусов не опухают, но я все еще потрясена. Из-за “Бенадрила” я сонная, но по крайней мере, отек на языке немного спал.
— Я говорила тебе, что у этого человека самая красная кнопка самоуничтожения, которую я когда-либо видела, - нежно говорит Диана, прикладывая холодный компресс на мою руку. Она напоминает мне о моей матери, и на долю секунды я так тоскую по дому, что мне хочется плакать. Но дом, по которому мне действительно хочется плакать — это мужчина внизу, готовый избить до смерти придурка, который сделал это со мной.
— Пожалуйста, пусть Скорпион даже на глаза ему не попадется, — несчастно говорю я. — Если я снова ему все испорчу . . .
— Ты ему ничего не портишь, Брук, — уверяет меня Диана. — Ты его любишь. Ты единственная женщина, которую он когда-либо любил, единственная, которая полюбила его и приняла таким, какой он есть. Ему не дарили любви, когда он рос. Он был отвергнут и брошен. Как сильно, думаешь, он будет оберегать тебя?
У меня размывается в глазах и срывается голос.
— Я тоже хочу оберегать его, и даже не могу правильно действовать, — говорю я, внезапно почувствовав себя жалкой и слабой.
К тому времени, как вернулись ребята, прошло около часа и все мои нервные окончания были изъедены тревогой.
Я лежу на боку на диване с закрытыми глазами, опьяненная от “Бенадрила”, и тут слышу приглушенные голоса за дверью.
— . . . придержи дверь . . .
Мое сердце умирает. Клянусь, умирает. Потому что нет другой причины придержать дверь, если руки что-то держат.
Что-то большое, безрассудное и красивое.
Я задерживаю дыхание, когда Диана направляется, чтобы помочь с дверью, и затем вижу их. Не их, его. Реми.
Пит с Райли, ворча и пыхтя, затаскивают его внутрь, волоча по полу его ноги. Его голова опущена. Я могу видеть только его черные волосы. Я вдруг почувствовала такую злость и порыв защищать, что единственная причина, почему я не бросаюсь ударить этих двоих - я все еще не чувствую одной ноги.
8
"Бенадрил" - антигистаминный (противоаллергический) препарат.
9
"Тайленол" - лекарственное средство, анальгетик и антипиретик из группы анилидов, оказывает обезболивающее и жаропонижающее действие, аналог парацетамола.
- Предыдущая
- 17/75
- Следующая