Сборник фантастики. Золотой фонд - Бирс Амброз - Страница 4

• Предыдущая
• 4/184
• Следующая

– Не начал ли наш друг попрошайничать? – начал он. – Или с ним случилось то же самое, что с Навуходоносором?

– Я чувствую, что это как-то связано с Машиной Времени, – сказал я и стал рассказывать о событиях нашей предыдущей встречи, с того момента, на котором прервал рассказ Психолог. Новые гости слушали с откровенным недоверием. Редактор принялся возражать.

– Какие еще путешествия во Времени? Подумайте только! Не может же человек покрыться пылью только потому, что запутался в своем парадоксе!

Эта мысль показалась ему забавной, и он стал шутить.

– Неужели в будущем нет платяных щеток?

Журналист тоже ни за что не хотел нам верить и присоединился к Редактору, легко нанизывая одну на другую насмешки и несообразности. Оба они были журналистами нового типа – очень веселые и дерзкие молодые люди.

– Наш специальный корреспондент из послезавтра сообщает, – Журналист сказал или скорее вскрикнул это именно в тот момент, когда Путешественник во Времени вернулся в комнату.

Он был теперь в своем обычном костюме, и, кроме блуждающего взгляда, во внешности его не осталось никаких следов недавней перемены, которая меня так поразила.

– Только представьте, – сказал Редактор весело, – эти ребята утверждают, что вы побывали в середине будущей недели! Не поведаете ли нам немного о Розбери? Какое желаете вознаграждение?

Ни слова не сказав, Путешественник во Времени подошел к оставленному для него месту. Он спокойно улыбался своей обычной спокойной улыбкой.

– Где же моя баранина? – спросил он. – Какое удовольствие снова воткнуть вилку в мясо!

– Рассказывайте! – крикнул Редактор.

– К черту рассказы! – произнес Путешественник во Времени. – Я умираю с голоду. Не скажу ни слова, пока не подкреплюсь. Благодарю вас. И, будьте любезны, передайте соль.

– Скажите только одно, – попросил я, – вы путешествовали во Времени?

– Да, – кивнул Путешественник во Времени с набитым ртом.

– Я готов заплатить за каждую строчку, – произнес Редактор.

Путешественник во Времени пододвинул к Молчаливому Гостю свой бокал и постучал по нему пальцем; Молчаливый Гость, пристально смотревший на него, нервно вздрогнул и налил вина.

Обед показался мне бесконечно долгим. Я с трудом удерживался от вопросов и думаю, то же самое было со всеми остальными. Журналист пытался поднять настроение, рассказывая анекдоты. Но Путешественник во Времени был поглощен обедом и ел с аппетитом настоящего бродяги. Доктор курил сигару и, прищурившись, незаметно наблюдал за ним. Молчаливый Гость, казалось, был застенчивей обыкновенного и нервно пил шампанское. Наконец Путешественник во Времени отодвинул тарелку и оглядел нас.

Молчаливый Гость казался еще более неуверенным и постоянно и нервно пил шампанское. Наконец Путешественник во Времени отодвинул свою тарелку и посмотрел на нас.

– Полагаю, я должен извиниться, – произнес он. – Просто я был очень голоден, просто умирал с голоду. Со мной случилось удивительнейшее происшествие.

Он протянул руку за сигарой и обрезал конец.

– Но пройдемте в курительную комнату. Это слишком длинная история, чтобы рассказывать ее над грязными тарелками.

И, позвонив прислуге, он отвел нас в соседнюю комнату.

– Рассказывали вы Блэнку, Дэшу и и Чоузу о Машине? – спросил он у меня, удобно откинувшись в кресле и называя троих новых гостей.

– Но это ведь парадокс, – сказал Редактор.

– Сегодня я не в силах спорить. Рассказать могу, но спорить не в состоянии. Я расскажу вам о том, что случилось со мной, если хотите, но прошу не перебивать меня. Я хочу рассказать… Более того, я чувствую непреодолимую потребность рассказать вам все. Знаю, что едва ли не весь мой рассказ покажется вам вымыслом. Пусть так! Но все-таки это правда – от первого до последнего слова… Сегодня в четыре часа дня я был в своей лаборатории, и с тех пор… за три часа прожил восемь дней… Восемь дней, каких не переживал еще ни один человек! Я измучен, но не лягу спать до тех пор, пока не расскажу вам все, от первой до последней минуты. Тогда только я смогу заснуть. Но не прерывайте меня. Согласны?

– Согласен, – сказал Редактор, и остальные его поддержали, – согласны!

На этом Путешественник во Времени начал свой рассказ, и я изложил его здесь.

Сначала он сидел, откинувшись на спинку кресла, и казался крайне утомленным, но потом понемногу оживился. Пересказывая его историю, я слишком глубоко чувствую полнейшее бессилие пера и чернил и, главное, собственную свою неспособность передать все эти характерные особенности. Вероятно, вы прочтете ее со вниманием, но не увидите бледного искреннего лица рассказчика, освещенного ярким светом лампы, и не услышите звука его голоса. Вы не сможете представить себе, как по ходу рассказа изменялось выражение этого лица. Большинство из нас сидело в тени: в курительной комнате не были зажжены свечи, а лампа освещала только лицо Журналиста и ноги Молчаливого Гостя, да и то лишь до колен.

Сначала мы молча переглядывались, но вскоре забыли обо всем и смотрели только на Путешественника во Времени.

– Некоторым из вас в прошлый четверг я рассказал принципы работы Машины Времени и показал вам ее еще не законченную в моей лаборатории.

Там она и сейчас, правда, путешествие на ней плохо отразилось; один из стержней из слоновой кости треснул, латунное полотно погнулось; но все остальное цело. Я планировал закончить ее еще в пятницу, но в пятницу, когда все было собрано воедино, я обнаружил, что одна из никелевых полос ровно на один дюйм короче, чем нужно. Из-за этого пришлось переделывать. Поэтому Машина была закончена только сегодня утром. Сегодня в десять часов утра первая в мире Машина Времени была готова к работе! Я осмотрел ее в последний раз, проверил все крепления, снова немного смазал кварцевую ось и сел в седло.

Думаю, что самоубийца, который подносит револьвер к виску, испытывает такое же странное чувство, какое охватило меня, когда одной рукой я взялся за пусковой рычаг, а другой – за тормоз. Я быстро повернул первый и почти тотчас же второй. Мне показалось, что я покачнулся, испытав, будто в кошмаре, ощущение падения. Но, оглядевшись, я увидел свою лабораторию такой же, как и за минуту до этого. Произошло ли что-нибудь? На мгновение у меня мелькнула мысль, что все мои теории ошибочны. Я посмотрел на часы. Минуту назад, как мне казалось, часы показывали начало одиннадцатого, теперь же – около половины четвертого!

Я вздохнул и, сжав зубы, обеими руками повернул пусковой рычаг. Лаборатория стала туманной и неясной. Вошла миссис Уотчет и, по-видимому, не замечая меня, двинулась к двери в сад. Для того чтобы перейти комнату, ей понадобилось, вероятно, около минуты, но мне показалось, что она пронеслась с быстротой ракеты. Я повернул рычаг до отказа. Сразу наступила темнота, как будто потушили лампу, но в следующее же мгновение вновь стало светло. Я неясно различал лабораторию, которая становилась все более и более туманной. Вдруг наступила ночь, затем снова день, снова ночь и так далее, все быстрее. У меня шумело в ушах, и странное ощущение падения стало сильнее.

Боюсь, я не смогу передать своеобразные ощущения путешествия во Времени. Они довольно неприятны. Как будто мчишься куда-то, беспомощный, с головокружительной быстротой. Предчувствие ужасного, неизбежного падения не покидает тебя. Пока я мчался таким образом, ночи сменялись днями, подобно взмахам крыльев. Скоро смутные очертания моей лаборатории исчезли, и я увидел солнце, каждую минуту делавшее скачок по небу от востока до запада, и каждую минуту наступал новый день. Я решил, что лаборатория разрушена и я очутился под открытым небом. У меня было такое чувство, словно я нахожусь на эшафоте, но я мчался слишком быстро, чтобы отдаваться такого рода впечатлениям. Самая медленная из улиток двигалась для меня слишком быстро. Мгновенная смена темноты и света была нестерпима для глаз. В секунды потемнения я видел луну, которая быстро пробегала по небу, меняя свои фазы от новолуния до полнолуния, видел слабое мерцание кружившихся звезд. Я продолжал мчаться так со все возрастающей скоростью, день и ночь слились наконец в сплошную серую пелену, небо окрасилось в ту удивительную синеву, приобрело тот чудесный оттенок, который появляется в ранние сумерки; метавшееся солнце превратилось в огненную полосу, дугой сверкавшую от востока до запада, а Луна – в такую же полосу слабо струившегося света, я уже не мог видеть звезд и только изредка замечал то тут, то там светлые круги, опоясавшие небесную синеву.

• Предыдущая
• 4/184
• Следующая