Выбери любимый жанр

Командировка в Амазонию (СИ) - Окишева Вера Павловна "Ведьмочка" - Страница 34

Перейти на страницу:

Изменить размер шрифта:

- Любимая, это просто пагубное влияние мужчин. Ну не заводись, Натали. Поживет недельку с нами и всё пройдет, - успокаивала свою любимую амазонка и ушла вслед за ней, так и не попрощавшись со мной.

На душе появился горький осадок обиды. Ссориться с Наташкой я не планировала и совсем уж не ожидала от неё такой реакции.

Тяжело вздохнув, я попыталась пересесть на свой стул, только у Тараса было на этот счет свое мнение: он не дал и с места сдвинуться. Обернулась к нему лицом. Сидит, довольно улыбаясь, и лишь сильнее к себе прижимает за талию.

- Чего? – спросила я, понимая, что он так молчать может очень долго.

- Скучаешь? – услышала я.

- Что? – переспросила, не поняв о чем он.

- Скучаешь, - уже утверждал Тарас.

- А понятнее сказать можешь? – начиная заводиться, спросила у Иванова.

- Пойдем, провожу тебя до спальни. Ты устала от перелета, - велел мне он, помогая встать на ноги.

Сам взял за руку и потянул за собой из столовой.

- Тарас, а с каких это пор ты ко мне на «ты»? – ехидно уточнила я у рыжика.

- С тех пор, как ты перестала быть правильной девочкой, - вернул мне тот же тон Тарас.

Я от такой наглости даже с шага сбилась. Рыжик сбавил скорость и, удостоверившись, что со мной всё хорошо, весело мне подмигнул.

- Я не разрешаю тебе так ко мне обращаться. Я понятно выражаюсь? Для вас я - Аглаида Федоровна, и никак иначе, - отчитала я Тараса, но вызвала у него лишь усмешку.

Чуть подумав, он все же ответил:

- Как пожелаешь, Аглаида Федоровна. Но стервой быть тебе не идет. Так что, закругляйся. Если так сильно по нему скучаешь, мы тебе его сюда привезем, и делай с ним что хочешь. Только, прошу, не надо на других срываться. Мы тебя любим, Аглаида, но и ты пойми нас. Мы к тебе всей душой, а ты … - и многозначительно так умолк, типа догадайся сама.

- Ну, ну! Договаривай, не стесняйся в выражениях. А я? – злясь, подначивала я рыжика.

И чего он сюда Самуила приплел? Тот-то тут причем? И почему это стервой мне быть не идёт. Всем идёт, а мне не идёт. Идиот!

Обида стала съедать меня изнутри, даже глаза от слёз защипало. Всем можно, а мне опять нельзя, да как так-то? Где это написано, что всем можно нервы другим трепать, а мне категорически не идет.

Первая капля сорвалась из глаз, когда мы подошли к двери. Стерла её украдкой, чтобы Тарас не заметил. В спальню просто ворвалась, захлопывая дверь со всей силы. Только верткий мужчина сумел заскочить внутрь до того, как его этой дверью чуть не защемило.

- Уйди! - рыдая, приказала я ему.

Но он словно не слышал меня, подошел к кровати и, откинув одеяло, стал взбивать подушки.

- Аглаида, ты просто устала. Тебе надо расслабиться, выспаться. Ты слишком зажимаешься, не даешь выхода эмоциям. Ты так давно не улыбалась, - вещал рыжик, продолжая приготавливать кровать. – То, что Светозару стоит наказать, тут ты, несомненно, права, и мы её накажем. Только не ремнем. Митя хоть и злился на неё за тот инцидент, но он тоже девочку понимает – первая любовь, романтика. Это надо просто пережить, и он переживет, в этом я уверен. И Наташка остынет, уже вечером, вот увидишь, она будет прыгать у тебя на кровати. Аглаида, всё будет хорошо. Просто ты устала.

Я сама не заметила, как перестав рыдать, стояла и слушала каждое слово, сказанное Тарасом. Конечно, он прав. Нервотрепка, которую я пережила на Земле, не прошла для меня бесследно. Вот высплюсь и сама отшлепаю Зарку. Голодом её бесполезно морить, она же постоянно на диетах сидит, и это в её–то возрасте! А что же будет, когда подрастет?

Грустно вздохнув, я всё же решилась задать мучавший меня вопрос:

- Почему мне не идет быть стервой? Чем я хуже других?

Голос чуть срывался, но Тарас услышал. Неслышно подошел сзади и, приобняв, повел меня к кровати.

- Ты не хуже, ты самая лучшая. И мне не хочется, чтобы ты становилась как все. Оставайся единственной, уникальной и м… м-м-м… нашей любимой, Аглаидой Федоровной.

- Ты что-то другое хотел сказать, - подозрительно оглянулась на него.

- Хотел, хотел. Ложись, давай спать, - подтолкнув к кровати, Тарас стал зашторивать окна, погружая комнату в полумрак.

Я села и стала следить за рыжиком, как он красиво двигался, переходя от одного окна к другому. Статный, спина широкая, руки сильные, волосы… Эх, волосы рыжие и этим все сказано.

- Не подсматривай, - приказала рыжику, а сама быстро скинула с себя одежду, чтобы тут же юркнуть под одеяло.

Тарас протянул полупрозрачную сорочку, достав её из комода. С большим удовольствием надела эту прелесть, освобождая заодно свою грудь. Дышать сразу стало легче!

Когда со всеми удобствами устроилась в кровати, закрыла глаза и попыталась уснуть. Только присутствие Тараса действовало на нервы.

- Ты чего не уходишь? – спросила я у него, желая поскорее остаться в одиночестве.

- Не хочу, - отозвался Тарас.

- Зато я хочу, - возмутилась.

- Ну, я тоже много чего хочу, но я молчу.

- Тарас, если хочешь поговорить, найди другого собеседника. Я сегодня неадекватна, - взмолилась я, понимая, что именно этого он сейчас и хочет.

Лица я его не видела, лишь смутные очертания, зато отчетливо услышала тихий бархатистый смех.

- Может, выпьем? - вдруг предложил Тарас.

Тоска, с которой он это произнес, прогнала всё желание спать. Я даже села, чтобы пристальнее вглядеться в сутулившийся силуэт мужчины.

- Давай, - согласилась я.

Просто не могла отказать ему. Ведь он всегда помогал мне, и я должна помочь ему. А раз Тарас сам предложил, значит, ему совсем плохо.

Что гложет рыжика, он мне так и не рассказал, зато мы вспомнили наши веселые приключения, которыми была полна наша жизнь. Тарас перебрался ко мне на кровать, ложась целомудренно поверх одеяла. Потом предложил посмотреть комедию, чтобы развеять грусть-печаль. Когда я умудрилась уснуть, не помню.

Мне опять приснился тот сон. Я и Самуил стояли на берегу моря. Закатное солнце окрашивало все в розовый цвет. Мужчина крепко прижимал меня к себе, медленно склоняясь все ближе. Поцелуй был нежным, словно ласковое прикосновение ветра. Только мне хотелось большего. Я соскучилась по его страстным собственническим поцелуям, которыми он обычно пленял, заявляя свои права на меня. Потянувшись к нему, я обхватила его за шею, притягивая к себе, чтобы подарить ему свой поцелуй, в который вложила всю свою тоску и любовь. Жаркие руки еще смелее сжали меня в объятиях.

- Самуил, - счастливо выдохнула я в его ласковые губы.

Мужчина неожиданно отстранился, печально качая головой.

- Спи, Аглаида, - услышала я еле слышный шепот и проснулась.

Обнаружила себя в крепких объятиях Тараса, который приятно шевелил своим дыханием волосы у меня на макушке и, кажется, крепко спал. Усмехнувшись, я понимала, что можно всё списать на сон, если бы губы не помнили этот поцелуй.

Закрыв глаза, я пыталась выяснить, почему я не могу забыть Самуила? Даже лежа в одной кровати с другим, он преследует меня во снах.

Тяжело вздохнула и уткнулась в грудь Тараса. Вот тот, кто никогда меня не бросит, как бы сильно я его об этом не просила. И грудь у него, кстати, не волосатая, осторожно погладила её, проверяя на ощупь. И руки, вон какие, красивые, сильные. И запах Тараса мне не был противен. А как сладко целуется, что забываешь обо всем. И вообще, он весь такой замечательный, только я продолжаю тосковать о другом.

Тут в голову пришла гениальная пословица прошлого, что клин вышибается клином. И мне надо просто пересилить себя, заставить забыть Самуила, переключившись на Тараса. Как говорила одна великая и мудрая женщина: «Надо позволять себя любить, а не терять голову от любви».

Чуть отстранившись, попыталась рассмотреть лицо Тараса, я никак не могла понять спит он или нет. Дыхание ровное, глубокое.

Подождав еще немного, я решилась. Потянулась к нему и осторожно поцеловала. Отвращения, сопротивления или внутренней борьбы - ничего этого не было. С облегчением выдохнула. Можно еще раз попробовать поцеловать.