Всё включено. Пули тоже - Асфаров Олег - Страница 19

• Предыдущая
• 19/32
• Следующая

Мой противник все еще копался под мышкой, неловко отставив в сторону левую руку, и пытался вытащить «ствол». Должно быть, он судорожно рвал потными пальцами пистолет из кобуры под теплой толстой курткой, а проклятая застежка неожиданно заклинила.

Краем глаза он заметил мое приближение и автоматически вскинул руку, ставя классический блок карате.

Я ударил его слева. Нет, не кулаком. Кулаком бьют только в кино. Я напряг ладонь и впечатал ее прямо ему в висок. «Знакомый» Эдуарда Петровича слетел с камня и распластался под ногами. Звякнул о камни пистолет, который он успел все-таки вытащить.

Я нагнулся, схватил до боли знакомый «ПМ», большим пальцем сбросил флажок предохранителя, и передернул затвор. Неожиданно из выбрасывателя выскочил патрон и, мелькнув на солнце тусклой желтой искрой, улетел за валун.

Идиот, патрон в патроннике таскает…значит, осталось восемь в обойме. А это был девятый в стволе.

Я бросился в сторону, и оттолкнулся так сильно, что в момент толчка из-под ботинка вылетела пригорошня щебенки.

«Только бы не поскользнуться! – мелькнула мысль. – Это будет совсем не смешно!». Я перекатился через голову и распластался за камнем. Не успел я сориентироваться после прыжка, как грохнул выстрел, и пуля с жужжанием прошла от меня в паре метров. Второй «турист» правильно оценил ситуацию и решил действовать в классическом стиле американских боевиков. Я поднял голову.

Из каждой ситуации есть два выхода. Мне было что терять, поэтому я выбрал второй.

Стрелок находился от меня на расстоянии около полусотни метров. Предельная дистанция для «макара». Ждать помощи мне было неоткуда, и поэтому неторопливо постреливать, лежа за камнем, совсем не входило в мои планы. Нужно было как можно быстрее ликвидировать возникшую угрозу. А для этого требовалось просто «качнуть маятник». Интересно, знаком ли мой противник с подобным приемом пистолетного поединка? У меня был только один вариант, чтобы проверить свою догадку.

Ну что же? Рискнем, пожалуй…

Краем глаза я заметил, что фигура Эдика исчезла за камнями. Он поступил очень грамотно и своим своевременным исчезновением развязал мне руки.

Я резко выдохнул, вскочил и вылетел на открытое пространство.

Бах! Еще одна пуля, выпущенная второпях, прошла мимо. Она прошла мимо потому, что стрелок вел огонь с упреждением. Я, в свою очередь, понял, когда он выстрелит, и на мгновение притормозил. Игра в кошки-мышки началась. Парень увидел у меня в руках оружие и метнулся за большие валуны, вросшие в землю рядом друг с другом.

Время замедлилось, а окружающие предметы стремительно замелькали, слегка смазав свои очертания. Закружились перед глазами щебенка, камни, куски голубого неба, снова щебенка, мои ботинки и рука, держащая пистолет. Очень четко и резко я видел только своего врага, спрятавшегося за большим валуном. Адреналин бушевал в крови, помогая мышцам совершать невероятные усилия и выполняя задачу по выживанию организма.

Я прыгал, метался из стороны в сторону, бросался на землю, прятался за камни, вскакивал, стрелял и быстро сближался с моим противником.

Парень вел огонь из-за обломка скалы. Он удобно расположился в классической позе «стрельба с колена», и я постоянно ощущал, как он выжидает удобного момента, наблюдая за мной через прицел. Его выстрелы гремели непрестанно. Для того, чтобы он не думал, что находится на соревнованиях и выполняет упражнение «стрельба по бегущему кабану», я периодически и нечасто стрелял в ответ, главным образом для того, чтобы сбить у него прицел. Конечно, он пугался свистевших мимо пуль, мигал, пригибался и целился снова.

Стрелок, сначала полностью уверенный в том, что контролирует ситуацию, совсем не торопился, но потом начал нервничать. Я предугадывал каждый его выстрел и буквально чувствовал его состояние. На его месте можно было заволноваться, понимая, что патроны кончаются, а мишень вдруг начала непредсказуемо быстро двигаться и уворачиваться от поражения! Я бы не сказал, что десяток секунд подобного боя дались легко. Я вздохнул только один раз перед началом перестрелки, и запас кислорода в легких уже подходил к концу. Сердце гулко колотилось в груди, мыщцы рук и ног начали подрагивать после таких сверхинтенсивных сокращений, и мне срочно требовалось несколько мгновений, чтобы передохнуть. Я свалился за камни и сипло задышал, стремясь как можно лучше провентилировать легкие. Совсем некстати мелькнула мысль о вреде курения. Я торопливо вытер пот со лба, сплюнул, выпрямил корпус в упоре лежа, подогнул ноги и снова вскочил. Как я надеялся, достаточно быстро, чтобы не дать времени моему противнику хорошо прицелиться.

Бах! Опять мимо. Из упора лежа я сразу ушел перекатом влево, что всегда затрудняет стрельбу противнику, если огонь ведется с правой руки. Пару раз пальнув в направлении камней, я во весь дух понесся к ним по открытому пространству. Метров десять, не более… по моим подсчетам (а считает выстрелы любой уважающий себя турист), у парня уже кончились патроны. И времени на перезарядку я уже ему не дам.

Да, так и есть… мой противник уже поднимался мне навстречу. Затвор его пистолета в заднем крайнем положении показывал, что новая обойма еще не вставлена.

Я сжал зубы, прищурился, быстро вскинул оружие и потянул спусковой крючок.

Некрасиво? Подло? Возможно, но кто меня будет судить? Офицерский суд чести? Вряд ли. Любой боевой офицер оправдал бы мои действия, потому что сам поступал точно так же в подобной ситуации. Какая-нибудь комиссия по этике? Но ни одного популярного правозащитника в радиусе пятидесяти километров я не заметил. Поэтому… на войне, как на войне. Зачем мне оставлять в живых человека, который хотел меня убить? Я не видел в этом никакого смысла.

Парень зажмурился, увидев перед собой бездонное отверстие ствола, нагнулся, и, опустив голову, бросился на меня. Последний шанс, продиктованный отчаянием. Безумству храбрых, как говорится… но проклятое чувство сострадания! Не мог я стрелять в живот безоружному. Не мог! Пистолет знакомо дернулся, грохнул выстрел, нога у парня подогнулась и вывернулась, словно по ней ударили молотом, и он рухнул мне под ноги.

Я израсходовал свой последний патрон. А ведь оставался еще один противник, и о нем следовало побеспокоиться, пока он не побеспокоился обо мне. Я развернулся. Оглушенный «знакомый» Эдуарда Петровича уже стоял на коленях и потряхивал головой. Еще пару секунд, и он поднимется на ноги.

– Юрич, держи!

Я оглянулся. Эдик приподнялся из-за камней неподалеку от меня и взмахнул рукой. Я поймал желтый маленький цилиндрик, машинально, на ощупь, перевернул в пальцах и быстро вложил в патронник. Щелкнул освободившийся затвор, и знакомый звук возвестил двум «туристам» о том, кто остался хозяином положения. Даже раненый перестал кататься по земле, держась за свою ногу. Он прекратил свое мычание, замер и поднял голову. То же действие произвел и его напарник. Возможно, их посетила мысль о том, кого мне следовало бы первым отправить на тот свет. Не буду врать, на их месте я призадумался о том же.

– Утомили вы меня, ребятки… – я глубоко, со скрипом, вздохнул и опустился на камни. – Загоняли старика… давай… иди, помоги своему товарищу. И пусть он заткнется.

Я махнул пистолетом в сторону раненого. Как я и предполагал, старая истина о том, что пистолет и доброе слово гораздо убедительней, чем одно доброе слово, вновь доказала свою правоту. Оглушенный парень мрачно посмотрел на оружие в моих руках, что-то пробормотал, сплюнул, поднялся и неуверенно подошел к своему напарнику.

Он неловко опустился на колени, посмотрел на намокшую от крови штанину и полез за пазуху.

– Эй!

Парень оглянулся.

– Без резких движений. Вытащишь хотя бы ложку, пристрелю.

«Знакомый Эдуарда Петровича» извлек из кармашка армейский индивидуальный пакет, разорвал зубами обертку и принялся бинтовать своего товарища. Я перевел дух. Эдик, устало шаркая, появился из-за камней, не спеша подошел ко мне и уселся рядом.

• Предыдущая
• 19/32
• Следующая