Чумной корабль - Касслер Клайв - Страница 2
- Предыдущая
- 2/90
- Следующая
— Не беспокойся, — с напускной бравадой ответил пилот, поворачивая массивный самолет в сторону вражеской армады в трех километрах под ними. — Мы достаточно далеко, да и до суши неблизко, они не успеют пустить истребитель нам вслед.
КАМы были суровым ответом Союзников на немецкую воздушную разведку. Оснащенные длинными рельсами в носовой части, они способны были запускать истребитель «Хоукер Харрикейн» для уничтожения неуклюжих «Кондоров» и даже для нападения на всплывшие подлодки. Единственный недостаток КАМов заключался в том, что истребитель не мог сесть обратно на плавучую базу. Так что запускать их можно было у берегов Великобритании или другой союзнической территории. В противном случае самолет приходилось сажать на воду, и пилота вытаскивали уже оттуда.
До суши тысячи километров, а пытаться вытащить пилота из воды в темноте было бы безумием. Нет, этой ночью ни один «Харрикейн» не посмеет подняться в воздух. «Кондору» нечего бояться, главное — оставаться вне зоны досягаемости их ПВО.
Эрнст Кесслер сосредоточенно подсчитывал количество рядов во вражеской армаде, как вдруг заметил мигающие огни на бортах двух эсминцев.
— Герр гауптман, — тут же завопил он, — они открыли огонь!
Лихтерман видел только эсминцы со своей стороны.
— Отставить, — ответил он, — это всего лишь сигнальные огни. Корабли должны соблюдать радиотишину, так они общаются.
— Виноват.
— Пустяки. Ты, главное, считай.
Они пролетали над северным флангом армады, когда тишину пронзил истошный вопль другого пулеметчика — Дитца:
— Контакт!
Лихтерман даже не успел сообразить, что к чему. Точная очередь из 7,7-мм пулемета пробила обшивку «Кондора» по всей длине самолета от вертикального стабилизатора. Дитц погиб мгновенно. Снаряды пронзили кабину, и сквозь барабанную дробь рикошетивших отовсюду пуль и свист ветра из пробоин Лихтерман различил стон товарища. Он обернулся и увидел огромное кровавое пятно, расплывающееся по куртке Эбельхарта.
Лихтерман всем весом навалился на штурвал, уходя в пике в попытке сбросить хвост.
Это было ошибкой.
«MV Эмпайр Макэльпин», запущенный лишь пару недель назад, был недавним дополнением к конвою. За пять месяцев на судостроительном заводе Бернтайленда балкер весом в 8000 тонн оборудовали летной палубой и надстройкой-островом, а также ангаром на четыре торпедоносца-бомбардировщика «Фэйри Суордфиш».
Пока «Кондор» делал круги над конвоем, пара «Суордфишей» поднялась в воздух и отошла на приличное расстояние, поэтому команда Лихтермана не заметила их во время атаки. Бипланы, экипированные тяжелыми пулеметами «Виккерс» и ручными пулеметами «Льюис», серьезно уступали «Кондору» в скорости.
Второй «Суордфиш» кружил под «Кондором» в ожидании, разглядеть его в темноте было практически невозможно. Он пришел на помощь напарнику, как только «Фокке-Вульф» спикировал.
Очередь из «Виккерса» прошлась по носу «Кондора», а второй пулеметчик уже нацеливался на его моторы.
Пули изрешетили стенки у позиции Кесслера, чудом не задев его самого. С начала внезапной атаки не прошло и пары секунд, парень даже не успел осознать страх. Но свой долг он помнил прекрасно. Стиснув зубы, он отчаянно надавил на гашетку MG-15, не обращая внимания на жуткую тряску. Кесслер управлял 7,92-мм авиационным пулеметом, как пожарный направляет струю воды при пожаре. Он видел лишь круг света перед собой, в него-то он и целился. Это был выхлоп из двигателя британского самолета.
Пули попали в цель, и нос вражеского самолета внезапно загорелся. Искры и языки пламени окутали «Суордфиш»; пули проходили сквозь металл, как горячий нож сквозь масло. Винт снесло начисто, а двигатель взорвался, словно осколочная граната. Горящее топливо заливало беззащитных пилота и пулеметчика. Контролируемое пикирование «Суордфиш» превратилось в неуправляемое падение.
Объятый пламенем «Фэйри» камнем шел вниз, закручиваясь вокруг своей оси. Лихтерман тем временем уже выравнивал «Кондор». С широко открытыми от ужаса глазами Кесслер наблюдал за горящими обломками. Крылья отвалились от фюзеляжа, ни о какой аэродинамике уже и речи быть не могло.
Оторвав взгляд от «Суордфиша», Кесслер поднял голову и увидел двадцатиметровый след дыма из левого крыла. Тут- то его в полной мере объял страх, которого он не замечал в пылу битвы. След тянулся от обоих девятицилиндровых двигателей.
— Герр гауптман! — что было мочи заорал он в микрофон.
— Заглохни, Кесслер! — прорычал тот. — Йозеф, живо сюда, мне нужна помощь. Эбельхарт мертв.
— Но, герр гауптман, двигатели… — не унимался парень.
— Да знаю я, черт тебя дери! Не лезь.
Первого «Суордфиша» нигде не было видно — скорее всего, он уже присоединился к конвою, — и Кесслеру оставалось лишь в ужасе глазеть на струю дыма, тянувшуюся за мотором. Пытаясь погасить огонь, Лихтерман вырубил внутренний двигатель и дал винту повращаться вхолостую, прежде чем снова запустить его. Послышался хлопок, мотор воспламенился.
Лихтерман попробовал перезапустить внешний двигатель, и тот загорелся, изредка попыхивая. В тот же миг пилот вырубил все еще горевший внутренний мотор, боясь, как бы огонь не перекинулся на топливопровод, и снизил обороты внешнего до минимума в попытке сохранить его как можно дольше. С двумя исправными двигателями и еще одним полуживым у них были шансы добраться до базы.
Кесслер сдерживал порыв поинтересоваться их теперешним положением. Лихтерман сам выйдет на связь, как только сможет. Внезапно парень аж подпрыгнул от неожиданности: сзади послышался странный шипящий звук. На плексигласовой перегородке стали появляться капли какой-то жидкости. Он тут же понял, что Лихтерман высчитал количество топлива, достаточного, чтобы дотянуть до Нарвика, и теперь сливает лишнее горючее, пытаясь как можно больше облегчить самолет. Сливная труба от топливного бака находилась как раз позади его позиции.
— Ты как там, парень? — спросил Лихтерман, перекрыв поток горючего.
— Вроде… вроде в порядке, — запинаясь, ответил Кесслер. — Откуда взялись те самолеты?
— Я даже не успел их разглядеть, — признался пилот.
— Это были бипланы. Ну, тот, что я подбил, — точно.
— «Суордфиш», не иначе. Видать, Союзники припасли для нас пару трюков в рукаве. Запускали явно не с КАМа, ракетные двигатели разнесли бы их на куски. У британцев новые игрушки.
— Но мы бы заметили, как они взлетали!
— Что ж, видно, они засекли нас и поднялись в воздух еще до того, как мы обнаружили конвой.
— Нужно немедленно передать информацию в штаб.
— Йозеф уже над этим работает. Правда, ничего, кроме помех, мы так и не услышали. Через полчаса будем над побережьем, там связь получше.
— Какие будут приказания?
— Сиди и будь начеку, не хватало нам еще истребителей на хвосте. Мы и сотни узлов не набираем, нас с легкостью догонят.
— А как же лейтенант Эбельхарт и унтер-офицер Дитц?
— Не у тебя ли, случаем, отец священник?
— Дед. В нашей лютеранской церкви.
— Пускай помолится, как возвратимся. Эбельхарт и Дитц погибли.
Повисло тягостное молчание. Кесслер все вглядывался в темноту, ища глазами признаки вражеских самолетов и в глубине души надеясь их не найти. Казалось бы, на войне как на войне… так откуда же это гнетущее чувство вины? Почему так трясутся руки и сводит живот? И зачем только Лихтерман упомянул его дедушку! Можно себе представить его реакцию. Он терпеть не мог глупых политиков и эту проклятую войну, а теперь еще и внук стал убийцей! Кесслер никогда больше не осмелится взглянуть ему в глаза.
— Вижу берег, — нарушил тишину Лихтерман сорок минут спустя, — так и до Нарвика доберемся.
«Кондор» летел в километре от земли. Северное побережье представляло собой малоприятную пустошь, где пенистые волны разбивались о безобразные скалы.
Кесслер воспрял духом. Как ни странно, он испытал облегчение. Не то чтобы его шансы на выживание при падении выросли, но все же лучше разбиться здесь, где твое тело смогут отыскать и как положено предать земле, чем безвестно уйти на дно океана, как подбитые им бедолаги.
- Предыдущая
- 2/90
- Следующая