Десять маленьких вдохов - Такер К. А. - Страница 32

• Предыдущая
• 32/62
• Следующая

Целой минутой позже.

Трент: Какое-нибудь голое тело было твоим?

Я: Пока нет.

Я забралась в постель и положила телефон на грудь, ожидая его ответа. Он пришел не сразу.

Трент: Холодный душ зовет. Сладких снов. Спокойной ночи. Целую.

Расхохотавшись, я мгновенно прикрыла рот рукой, опасаясь, что разбужу Ливи или Мию, которая сегодня ночевала у нас. Я положила телефон на тумбочку и заснула спустя несколько минут.

Я и не подозревала, что три дня без Трента окажутся такими тяжелыми. Мы обменялись всего лишь несколькими сообщениями, да и то только вечерами. Чем бы он ни занимался в течение дня, работой или семейными делами, должно быть, это загружало его полностью, потому что сообщения приходили не раньше полуночи. Но когда они приходили и я чувствовала вибрацию в кармане, это было словно наступление Рождества.

Все сообщения были довольно безобидными, вроде «Привет, как ты?», «Скучаю» и «Больше никаких парней в спортзале грушей не била?». Несколько раз я ловила себя на том, что набираю нечто немного более провокационное, только чтобы удалить все прежде, чем нажму кнопку «отправить». Что-то подсказывало мне, что для секс-эсэмэсок еще рановато, особенно если учесть, что мы еще не зашли дальше первой базы.

Господи, не могу дождаться, когда мы уже преодолеем первую базу.

«Сегодня возвращается Трент».

Эта мысль сразу пришла мне на ум, когда я проснулась в пятницу. Не смерть, не кровь, не жалкие обрывки, оставшиеся от моей жизни. В виде исключения первой мыслью было будущее и то, что оно может принести.

Идеально начавшись, день определенно закончился как полное дерьмо.

Я понятия не имела, в какое время Трент возвращается в Майами. Я отправила ему несколько сообщений, чтобы узнать, но ответа не получила, и мне стало невероятно тревожно. Ужасные картины авиакатастроф преследовали меня, не давая покоя весь день и всю смену в «Пенни».

Так что, когда Нэйт вытащил меня из-за барной стойки и отвел в кабинет Кейна, где тот стоял, протягивая мне телефон, желудок ухнул вниз.

– Это срочно.

Это все, что он сказал. Его брови были сурово сведены вместе. Несколько долгих мгновений я стояла и пялилась на Кейна и черную трубку, не в силах заставить себя столкнуться с неизбежным. Детский плач на другом конце провода вернул меня из оцепенения, и я выхватила телефон из его рук.

– Алло? – Мой голос дрожал.

– Кейси! Я пыталась дозвониться на твой сотовый, но ты не отвечала! – Я едва понимала, что говорит Ливи сквозь рыдания и вопли Мии. – Пожалуйста, приезжай домой! Какой-то ненормальный пытается выломать дверь! Он выкрикивает имя Мии! Я думаю, что он под наркотой. Я вызвала полицию!

Это все, что я услышала. Это все, что было мне нужно.

– Запритесь в ванной. Я еду, Ливи. Оставайтесь там!

Я нажала отбой. Слова вылетали краткими, сжатыми обрывками, словно их говорила не я. Я бросила Кейну:

– Это экстренно. Мия. Дочь Шторм. И моя сестра.

Кейн уже хватал ключи от машины и пиджак.

– Нэйт, стащи Шторм со сцены. Сейчас же. И пусть Джорджия и Лили займутся баром, – он обхватил меня рукой, аккуратно привлекая к себе. – А теперь объясни мне все по порядку, хорошо, Кейси?

Я чувствовала, будто мне дали под дых. Голова дернулась вверх-вниз, все чувства были сметены потоком криков и воплей, идущим изнутри. Шторм и я оказались в «Навигаторе»[24] Кейна и вымахнули на автостраду за тридцать секунд. Громоздкое тело Нэйта заполнило все пассажирское сиденье. Шторм, в одном серебристом бикини для своего акробатического номера, засыпала меня одними и теми же вопросами снова и снова, но все, что я могла делать, лишь кивать головой. «Дыши, – я слышала мамин голос. – Десять маленьких вдохов». Снова и снова. Они не помогают. Они никогда, блин, не помогают, черт побери! Я дрожала всем телом, опускаясь все глубже и глубже в темную бездну, где я оказывалась всегда, когда умирали любимые люди. Казалось, я не могу выбраться оттуда. Я тону под тяжестью всего этого.

Я не смогу вынести потерю Ливи. Или Мии.

В конце концов Шторм перестала задавать вопросы. Вместо этого она схватила мою руку и прижала к своей груди. И я позволила, находя утешение в ее бешеном сердцебиении, которое говорило мне, что сейчас я не одинока.

У дома нас встретила цветомузыка из огней полицейских автомобилей и машин «Скорой помощи». Вчетвером мы вбежали в открытые ворота и пронеслись мимо обеспокоенного Таннера, который разговаривал с офицером полиции, мимо пререкающихся любопытных соседей, до квартиры моей подруги, чтобы обнаружить, что дверь наполовину снесена с петель и расколота надвое чьими-то кулаками, или головой, или и тем и другим. Трое полицейских нависали над скрученной мужской фигурой. Я не видела его лица. Все, что я рассмотрела – татуировки и наручники.

– Я здесь живу, – объявила Шторм, проскочив мимо них, не обращая внимания на арестованного.

Я проследовала за ней и нашла на диване заплаканную Ливи. На ее коленях свернулась фигурка, которая сосала большой палец и давилась от измученных всхлипов, давно преодолевших точку истерического плача. Над ними возвышался офицер, листающий записи. Светильник со столика у двери превратился в осколки, а гигантская нержавеющая сковорода Шторм покоилась на полу рядом с Ливи.

Шторм в секунду оказалась на коленях перед Мией.

– Ох, моя малышка!

– Мама! – Две тоненькие ручки обвились вокруг шеи Шторм.

Мать подхватила ее на руки и стала баюкать. Она напевала песенку, а по ее щекам катились слезы.

– Она не ранена, – убеждал нас полицейский, и от его слов вышел весь воздух, который я задерживала в легких. Я устремилась к Ливи, обхватила ее.

– Прости. Я не хотела пугать тебя. Это было так жутко! – воскликнула она.

Я едва понимала ее. Я была слишком занята, ощупывая ее руки и ноги, хватая ее за подбородок и вращая ее голову так и эдак, проверяя на наличие ран.

Ливи рассмеялась и задержала мои руки в ладонях.

– Я в порядке. Я хорошенько его приложила.

– Что… что ты имеешь в виду под «хорошенько его приложила»? – Я тряхнула головой.

Ливи пожала плечами.

– Он сунул голову через дверь, так что я врезала по ней гигантской сковородой Шторм. Это его притормозило.

«Что?» Я посмотрела на сковороду, лежащую на полу. Я посмотрела на свою изящную пятнадцатилетнюю сестру. Снова посмотрела на сковороду. А затем, то ли от облегчения, то ли от страха или от всей этой нервотрепки (скорее, от всего сразу) я расхохоталась. Неожиданно мы обе согнулись пополам, упав друг с другом рядом, истерически хохоча и фыркая. От боли я схватилась за живот – слишком давно я не применяла этот способ тренировки мышц.

– Кто этот ненормальный в наручниках? – прошептала я между приступами смеха.

Смех Ливи резко оборвался, а глаза многозначительно расширились.

– Отец Мии.

Я онемела от изумления, взглянув на разломанную дверь, а затем на Мию и ее мать, и мое воображение вышло из-под контроля. Он хотел добраться до своей дочери.

– Что он здесь делает? – Я не могла сдержать тревогу в своем голосе, желание смеяться испарилось.

Ужас прокатился сквозь тело, словно отголосок землетрясения, разделяя неустойчивые плиты, на которых я балансировала все эти годы. От одной только мысли о том, с Мией может случиться беда, у меня кружилась голова. Или со Шторм, коли на то пошло.

Потому что я любила их.

Мия – не просто беззубый ребенок, за которым присматривает Ливи. Шторм – не просто моя соседка-стриптизерша, нашедшая мне работу. Как бы сильно я ни старалась держать всех на расстоянии вытянутой руки, эти двое, прямо как Трент, нашли путь в мое сердце. Иной путь, что привел к тому местечку в моем сердце, которое, как я думала, замерзло и больше не способно чувствовать.

Ливи обхватила себя руками, наблюдая за соседками, и я поняла, что страх окутывает и ее мысли.

• Предыдущая
• 32/62
• Следующая