Десять маленьких вдохов - Такер К. А. - Страница 52

• Предыдущая
• 52/62
• Следующая

Я кивнула в оцепенении.

– Спа… спасибо.

Он нам помогает. Почему он нам помогает?

Он мне улыбнулся.

– Еще я поговорил с вашим дядей. – Его взгляд стал ледяным и жестким. – От страховки еще остались деньги, Кейси. Он не промотал их целиком. Я прослежу, чтобы все они были переведены на ваше с сестрой имя. – Он вытащил что-то из внутреннего кармана пальто. – Вот моя визитка, если вам когда-нибудь что-то понадобится. В любое время, Кейси. Ливи. Что угодно. Я помогу, чем только смогу.

Он положил ее на прикроватную тумбочку.

Кивнув доктору Штейнеру, он направился к двери. Плечи его были сгорблены, словно он нес ужасное бремя. И полагаю, так и было, учитывая, что натворил его сын. Он остановился, положив руку на дверную ручку.

– Чего бы это ни стоило, я никогда не видел Трента таким счастливым, каким он был с тобой. Никогда.

Я уставилась на огромные дубовые двери. Они так сильно контрастировали со стерильно-белой внутренней отделкой клиники.

Мой дом на ближайшее время.

Пухлая ручка скользнула в мою ладонь, и я не отпрянула.

– Не переживай. Не так уж тут и плохо, а если ты будешь хорошей, то когда тебя отпустят, мы пойдем есть мороженое, – сказала Мия с грустью на лице.

Они с Дэном гуляли по зоопаркам и паркам Чикаго, пока Шторм оставалась со мной. Сейчас они пришли попрощаться. Она подняла свободную руку и показала два пальца.

– По три шарика!

Шторм появилась позади нее, держа Дэна за руку, и рассмеялась.

– Все правильно, Мия, – и подмигнула мне.

– Готова? – спросила Ливи, повиснув у меня на локте.

Глубоко вдохнув, я снова осмотрела это место.

– Выглядит чересчур шикарно.

– Не парься. Я знаю парня, который знает парня… который знает другого парня, – усмехнулся Дэн.

По какой-то причине, я ему не поверила. У меня возникло ощущение, что в этом как-то замешаны ухоженные руки Картера Рейнольдса. Может быть, мне повезло с участием в акции «купи два по цене одного», потому что Штейнер не помог его сыну в первый раз. Хотя, в виде исключения, я этому не перечила.

Ливи и я пошли вперед, ступая в ногу.

– Спасибо, что делаешь это, Кейси, – прошептала она, смахивая катившуюся по щеке слезу.

Мужчина в светло-голубой униформе открыл дверь и протянул руку, предлагая взять мою сумку.

– Я буду звонить так часто, как мне разрешат, – вскрикнула Ливи, последний раз сжимая мое предплечье, прежде чем меня отпустить.

Я подмигнула, нацепив на лицо храброе выражение.

– Увидимся над водой.

Я этого не переживу.

Я не смогу это пережить.

Все, чего они от меня хотят, – это разговор. Говори, говори, говори. О своих чувствах, кошмарах, практически совершенном нападении на мужчину, атаковавшего твою подругу, мертвых родителях, Дженни, Билли, Тренте. Каждый раз, когда я заталкивала все эти вещи в темный, тесный шкаф, где им и надлежало находиться, доктор Штейнер врывался туда и вытаскивал их обратно на свет, словно это было его навязчивой идеей, хотя я лягалась и орала, вцепившись в его пиджак.

Ничего мне не поможет.

Не поможет успокоительное. От него я чувствую усталость и тошноту. Доктор Штейнер сказал, что лекарству потребуется время, чтобы начать действовать.

Я сказала, что двину ему в морду.

Ненавижу его до глубины души.

А когда я закрываю глаза ночью, меня встречает Трент. Смеясь. Всегда смеясь.

Однажды я рассказала об этом доктору Штейнеру на ежедневном личном сеансе в его кабинете.

– Думаешь, он смеется, Кейси? – спросил он.

– Разве я не это только что сказала?

– Нет, ты сказала, что тебе приснился сон, в котором он над тобой смеялся. Но веришь ли ты, что он смеется?

– Не знаю, – пожала плечами я.

– Не знаешь?

Я зло взглянула на него. Этот разговор продолжался намного дольше, чем я ожидала. Вот, что я получила за то, что открыла свой большой рот. Обычно я молчу и даю односложные ответы – «да» и «нет». Пока они меня устраивали. Не знаю, почему я подумала, что эта тема будет безобидной.

– Давай на минутку об этом задумаемся, Кейси, ладно?

Он откинулся на спинку стула и просто сидел, наблюдая за мной. Он думает об этом? Он думает, что я думаю? Это действовало на нервы. Я позволила своему вниманию рассредоточиться по кабинету, чтобы отвлечься от неловкости. Кабинет был маленьким и вписывался в интерьер клиники. Стены были забаррикадированы книгами, как и должно быть в кабинете всякого порядочного мозгоправа. Но Штейнер не был похож ни на одного мозгоправа, которого я встречала ранее. Не знаю, как описать его. Голос, манеры, все это было необычным.

– Трент – молодой парень из колледжа, который перепил однажды вечером, как и многие студенты. А потом он совершил ужасную, глупую ошибку.

Руки сжались в кулаки, и я подалась вперед, сидя в кресле, представляя, что плююсь кислотой в Штейнера, и она растворяет его кожу.

– Ошибку? – прошипела я. Ненавижу это слово. Ненавижу, когда оно используется для описания той ночи. – Мои родители мертвы.

Доктор Штейнер поднял палец.

– Это результат его ужасной, глупой ошибки. Но не его ужасная, глупая ошибка, разве нет?

Ответа от меня не последовало, я была слишком занята, разглядывая синий ковер на полу. Я почувствовала, как что-то ударилось в мой лоб. Я опустила глаза и увидела у себя на коленях скрепку.

– Вы только что запустили в меня скрепкой? – спросила я, абсолютно искренне удивившись.

– Ответь на вопрос.

Я стиснула зубы.

– Что было ужасной, глупой, изменившей жизнь, ошибкой Трента? – надавил на меня доктор Штейнер.

– Он ехал домой, – проворчала я.

В мой лоб врезалась очередная скрепка, когда доктор Штейнер неистово затряс головой. Его голос стал чуточку выше.

– Нет.

– Он дал ключи своему другу, чтобы тот отвез их домой.

– Бинго! Он сделал выбор, находясь в состоянии алкогольного опьянения, выбор, который ему никогда не стоило делать. Очень плохой и очень опасный выбор. А когда он протрезвел, узнал, что этот его выбор убил шестерых человек. – Последовала длительная пауза. – Поставь на мгновение себя на его место, Кейси.

– Не буду…

Доктор Штейнер предвидел мой ответ и пресек протест на корню.

– Ты же напивалась раньше?

Я крепко сжала губы.

– Нет?

Без усилий в мыслях пронеслась одна ночь. За полгода до аварии мы с Дженни оказались на вечеринке и напились коктейлей Jagger bomb.[29] Та ночь была одной из самых веселых в моей жизни. Последовавшее за ней утро – уже другая история.

– Вот именно, – продолжил доктор Штейнер, словно прочел мои мысли. Может, и прочел. Может, он – суперпридурочный шарлатан. – Скорее всего, ты творила что-то глупое, говорила что-то глупое.

Я нехотя кивнула.

– Насколько ты была пьяна?

Я пожала плечами.

– Не знаю. Я была… пьяна.

– Да, но насколько сильно?

Я одарила его сердитым взглядом.

– Да что с вами не так?

Он снова проигнорировал мои слова.

– Ты бы поехала домой, сев сама за руль?

– Эм… нет.

– А почему нет?

– Потому что мне тогда пятнадцать было, гений!

Костяшки пальцев побелели, так сильно я вцепилась в подлокотники.

– Точно, – он небрежно махнул рукой. Но, очевидно, не добился, чего хотел. – А твоя подруга? Друзья? Насколько именно пьяными были они?

Я дернула плечами.

– Не знаю. Пьяными.

– Как это можно было определить? Очевидно ли было, что они пьяны?

Я нахмурилась, вспоминая, как Дженни танцевала и пела под Ханну Монтану на столе для пикника. Я понятия не имею, насколько пьяна она была. Дженни бы вела себя так же, даже будь она трезвая как стеклышко. Наконец, я пожала плечами, а от воспоминаний в горле застрял болезненный комок.

– Что, если бы под конец веселья эти самые подруга или друг сказали тебе, что уже протрезвели и могут сесть за руль? Ты бы им поверила?

• Предыдущая
• 52/62
• Следующая