Добыча золотого орла - Скэрроу Саймон - Страница 51

• Предыдущая
• 51/101
• Следующая

Катон был столь поглощен размышлениями о будущем, что сам не заметил, как поднялся на гребень холма и оглядел затянутую пеленой мелкого дождя долину, которую они недавно пересекли.

Кавалерийский заслон примерно из двадцати всадников, скачущих врассыпную, придерживаясь расстояния, друг от друга шагов в пятьдесят, он увидел сразу. Преследователи находились не далее чем в паре миль и двигались по касательной к маршруту, пройденному Катоном и его командой. Молодой центурион мигом упал на землю, с замиранием сердца высматривая признаки того, не был ли он замечен. Он проклинал себя за беспечность: это ж надо было взять да и подняться на гребне в полный рост. Усталость не оправдание, особенно когда от твоей осторожности зависят жизни твоих спутников.

– Дурак! – процедил Катон сквозь зубы. – Проклятый болван!

Однако никаких признаков того, что разведчики заметили появившуюся в отдалении на холме одинокую фигуру, не наблюдалось. Скорее всего они просто не смотрели вдаль, а пристально изучали землю перед собой в поисках оставленных беглецами следов. Конница неспешно продвигалась по травянистой равнине, а всякий раз, когда по пути попадалась рощица, задерживалась, чтобы ее прочесать. Катон прикинул, что, следуя этим курсом, они проедут довольно далеко от него, и начал понемногу успокаиваться. Он задумался о том, наткнулись ли всадники на Поллия. Поднял ли ветеран меч против своих недавних соратников или, памятуя слова Катона, предпочел обратить оружие против себя? А возможно, ему удалось найти укрытие, и преследователи проехали мимо? Катон поймал себя на том, что надеется: бедолагу все-таки поймали, принудили говорить, и он, выложив то, что с умыслом рассказал ему Катон, навел погоню на ложный след.

Во всяком случае, кавалеристы определенно следовали в том направлении. Однако когда ехавший впереди всадник находился примерно в миле от Катона, посередине их растянувшейся линии возникло какое-то замешательство. Один из разведчиков остановился, спрыгнул на землю и замахал руками, подзывая товарищей. Его призыв был передан по цепочке в обе стороны, и солдаты, развернув коней, направились к нему, образуя все более разраставшуюся группу. Катон напрягал глаза, пытаясь разглядеть, что же именно происходит в долине. Большинство всадников спешились, командиры что-то обсуждали с человеком, остановившим продвижение. О чем речь, Катон, разумеется, понять не мог, зато, присмотревшись, выяснил, что это не легионные разведчики. Покрой плащей и закинутые за спины кожаные, натянутые на раму щиты выдавали в них бойцов вспомогательной когорты, а когда он разглядел венчавшую их штандарт, тускло поблескивающую медвежью голову, кровь застыла в его жилах.

– Батавы…

Командующий Плавт имел в своем распоряжении несколько конных когорт, набранных из воинов этого безжалостного германского племени, славившегося безрассудной отвагой. В прошлом году, при форсировании реки Мидуэй, батавы стяжали себе зловещую репутацию, в приступе кровожадной злобы перебив на месте всех попавших в их руки пленников. Катон с ужасом припомнил, что подобную кровожадность воинственные германцы проявляли не раз: если они настигнут его с товарищами, пощады ждать не придется. Между батавами и легионерами существовало напряжение, выходившее далеко за рамки обычного соперничества между подразделениями в большинстве армий, и когда войска стояли в Камулодунуме, находившиеся в увольнении римляне и германцы нередко вступали в кровавые драки, в том числе и со смертельным исходом.

Командир патруля выбрался из толпы своих воинов, расправил плечи и, почесывая спину, принялся озирать окрестности. Катон инстинктивно припал к земле за долю мгновения до того, как взгляд германца обратился к тому самому холму, на котором он находился. Правда, молодой человек пытался убедить себя, что бояться ему нечего, поскольку при столь тусклом свете и на таком расстоянии все равно ничего не разглядеть.

Тем временем вождь батавов развернулся и замахал руками. Спешенные воины быстро вскочили в седла и подтянулись к нему в свободном порядке, ожидая приказа. Вождь тоже вскочил на коня и натянул поводья. По взмаху его руки небольшая колонна всадников тронулась с места, быстро перейдя на равномерную рысь. Мгновение ушло у Катона на осознание того факта, что они скачут почти прямо к нему. Он понятия не имел, заметили ли они лежавшего на земле человека, но, как бы то ни было, батавы правильно определили направление, в котором ушли беглецы.

Катон поспешно сполз вниз по склону, а как только решил, что его уже не смогут увидеть, вскочил, повернулся и со всех ног припустил бегом по дороге, ведущей к болотам. В полумиле перед собой он видел маленькие фигуры своих товарищей, утопающие в призрачном тумане, начинавшем затягивать дорогу. Чтобы не споткнуться, он то и дело смотрел на бегу себе под ноги и всякий раз видел в грязи четкие отпечатки сапог бежавших впереди легионеров. И с ужасом понимал, что эти следы приведут – и уже ведут – всадников прямо к ним. Мало того что этот проклятый дождь не переставая изводил и без того измученных беглецов, так теперь он коварно вознамерился выдать их батавам. Преследователи неизбежно настигнут свою добычу, а настигнув, расправятся без всякой жалости.

Командующий Плавт медленно шел по площадке, на которой содержались осужденные, сопровождаемый беспокойными взглядами своих подчиненных. С ним находились не только центурионы Третьей когорты, но также легат Веспасиан, его старшие трибуны, префект лагеря Второго легиона и старшие командиры остальных трех легионов, которые должны были присутствовать на намеченной на это утро казни. Лишь немногие позволяли себе переговариваться, да и то так тихо, что их голоса едва пробивались сквозь равномерный шум дождя. Остальные, кутаясь в плащи, взирали на командующего армией с неподвижными лицами. Из-за тепла их тел жир, которым пропитывалась ткань плащей для придания ей водоотталкивающих свойств, испускал заплесневелый запах, всегда казавшийся Веспасиану тошнотворным: он навевал воспоминания о принадлежавшей его дяде в Реате сыромятне, на которой дубили шкуры мулов. Веспасиан припомнил и грязный, маслянистый смрад, вечно висевший над мастерской, и данную им себе клятву ни за что и никогда не заниматься ничем, связанным с несчастными животными.

Заставив себя вновь сосредоточиться на настоящем, Веспасиан бросил взгляд на Максимия и прочих командиров Третьей когорты. К ним, к другим центурионам трудно было не испытывать сочувствия. Они оказались под дурным руководством и вовсе не заслуживали тех наказаний, которые их ожидали. Максимий, несмотря на свой многолетний опыт, просто не обладал моральной устойчивостью и холодным рассудком, необходимыми для командира когорты. Классический пример того, к каким последствиям приводит назначение человека на слишком высокую, явно не по его способностям, должность. Веспасиан горько сожалел о том, что зачислил Максимия во Второй легион, и гадал, у скольких центурионов, стоявших сейчас рядом с командиром когорты, события последних нескольких дней безнадежно испортят карьеру. «А ведь среди них есть хорошие, заслуженные люди, – размышлял легат. – Вот Туллий, он уже немолод, до полной выслуги ему осталось всего два года – человек опытный, с железными нервами, никогда не подводивший товарищей. Или Макрон, на которого всегда можно положиться. Во многих отношениях это просто идеальный центурион – смелый, находчивый, стойкий, как старая дубленая кожа. Может быть, лишенный воображения, но для центуриона это, пожалуй, не недостаток, а достоинство». Двоих других Веспасиан знал хуже. Лишь недавно получившие повышение Антоний и Феликс имели прекрасные послужные списки, и их производство в центурионы всячески поддерживал префект лагеря Второго легиона. Но, припомнив, как неуверенно вели они себя на дисциплинарных слушаниях, Веспасиан предположил, что Секст мог рекомендовать их за взятку. В качестве рядовых легионеров они проявили себя прекрасно, но были ли готовы проявить себя так же и в качестве центурионов?

• Предыдущая
• 51/101
• Следующая