Добыча золотого орла - Скэрроу Саймон - Страница 78

• Предыдущая
• 78/101
• Следующая

– Мы разделим судьбу остальных в ближайшем будущем. Как только Каратак разделается с Третьей когортой.

– Они где-то рядом?

– Да. Я видел Макрона во главе патруля. Каратак сказал, что они поставили лагерь у самого болота. И, похоже, Максимий набросился на местных жителей даже с большим, чем обычно, остервенением. Каратак, ясное дело, не будет сидеть сложа руки и позволять ему зверствовать. Кроме того, у меня такое чувство, что его воинам позарез нужна победа.

Некоторое время Фигул молчал.

– Как я понимаю, – сказал он наконец, – на каждого из наших ребят придется по пять, а то и по шесть варваров.

– Что-то в этом роде, – согласился Катон. – И если их застигнут врасплох, с ними покончат очень быстро.

– Да… и не похоже, командир, чтобы мы могли как-то этому помешать.

Катон был вымотан, и безысходность ситуации давила на него тяжким грузом, ему даже этот разговор давался с трудом. Оглядываясь по сторонам, он и в остальных видел те же подавленность и отчаяние. Они тоже знали, что конец близок, и воспринимали неизбежность смерти с таким же тихим отчаянием, что и их центурион.

С наступлением темноты во вражеском лагере на открытых площадках между хижинами запылали костры, и скоро сквозь ограду загона, добавляя мучений запертым внутри пленникам, стал просачиваться запах жареной свинины.

– Ох, и убил бы я свинью, – проворчал Метелл, и несколько человек разразились ироническим смехом.

– Ты уже раз убил, – хмуро указал Катон. – В первую очередь именно по этой причине мы здесь и торчим. Из-за тебя и твоего проклятого ненасытного желудка.

По мере того как проходил вечер, лагерь все более и более охватывал праздничный дух. Воины пировали и через некоторое время, судя по доносившимся снаружи звукам, изрядно перепились. Повсюду звучали похабные песни, прерываемые выкриками и взрывами смеха. Пленники в загоне угрюмо слушали пьяный гомон, а Катон гадал, не приберегли ли их, чтобы устроить попозже для воинов кровавую потеху. Он вспомнил о несчастных, затравленных охотничьими псами на пиру у царя атребатов Верики, и волоски на его шее поднялись дыбом из-за леденящего ужаса. Но намного ли предпочтительнее быть сожженным заживо в плетенной из прутьев клетке? А именно такая судьба, как слышал Катон, постигла многих других пленников, угодивших в руки врага. Конечно, со стороны воинов, понесших в боях с легионами страшные потери, пощады римлянам ждать не приходилось.

– Римские ублюдки… – донесся из-за изгороди раздраженный голос. Говорили по-кельтски. – Все люди веселятся, а мы что же, должны из-за них тут всю ночь торчать?

– Вот именно, – поддержал говорившего другой голос. – И почему именно мы?

– Почему мы? – передразнил говорившего другой голос, принадлежавший, как понял Катон, человеку постарше. – Да потому что вы сопливые мальчишки, а меня к вам приставили проследить, чтобы глупостей не натворили. А ведь если по справедливости, то мне следовало бы быть там, с ребятами, где полные чаши.

В голосе звучало неподдельное негодование. И Катон вдруг ощутил легкое головокружение: к тому времени, когда старший стражник поворчал и умолк, в его мыслях уже созрел план.

Он набрал воздуха и закричал по-кельтски:

– Эй, караульный! Караульный!

– Заткнись, римлянин! – рявкнул старший стражник.

– Что у вас за гулянка?

– Гулянка? – Послышался тихий смешок. – Это не гулянка, а празднество в честь тех римских голов, которые собираются отсечь завтра наши воины.

– А, понятно… Поэтому и празднуют одни воины. Не женщины, не дети… и не вы.

– Сказано тебе, римлянин, заткни пасть, – проревел старший караульный. – Пока я не зашел и не заткнул ее тебе навсегда.

Последовало молчание, потом один из караульных помладше опять принялся сетовать:

– Ну почему мы даже выпить не можем?

– А ты что, выпить хочешь? – отозвался воин постарше. – На самом деле?

– Ага.

– А ты пить-то умеешь?

– Конечно! – возмутился юнец.

– И я тоже! – подхватил его товарищ.

– Ладно, – воин постарше понизил голос и тоном заговорщика продолжил: – Тогда стойте здесь, а я пойду и что-нибудь для нас раздобуду.

– А что с пленниками?

– С этими? А что с ними? Они смирные. Просто присматривайте за ними, пока я не вернусь.

– И долго тебя ждать?

– Ну, это уж как получится, – хохотнул воин, повернулся и зашагал прочь, туда, где шумел пир.

В это время в загоне Катон с бешено бьющимся сердцем развернулся и нащупал связанными руками в плетеной стене на уровне своей головы небольшое отверстие. Запустив туда пальцы и надавливая то в одну сторону, то в другую, он расширил его настолько, что стало видно происходящее снаружи. Старший воин как раз свернул за ближнюю хижину и пропал из виду. Покатые соломенные крыши окружающих хижин выделялись на фоне уличных костров; то здесь, то там в ночи рассыпались фонтаны искр. Вытянув шею, Катон приник к отверстию и увидел двоих пареньков, оставшихся в карауле. Вооруженные боевыми копьями, они стояли рядом с оградой, на их лицах играли тени и блики костров. Юнцы-то юнцы, но, судя по виду, вполне способные убить человека, если потребуется. Катон повернулся обратно и схватил оптиона за руку.

Фигул не спал, но был погружен в раздумья и от неожиданности вздрогнул.

– А… что? В чем дело?

– Тссс! – шикнул на него Катон, усиливая хватку. – Не шуми. Один из караульных ушел.

– И что?

– Да то, что у нас есть шанс. Сейчас или никогда.

– А что ты собираешься делать с этим? – Фигул поднял руки и кивнул на кожаные ремни, стягивающие запястья.

Оставив вопрос без ответа, Катон задрал подол туники и принялся шарить в набедренной повязке. Фигул, глядя на него, пожал плечами.

– Ну, я думаю, для последнего раза время всегда подходящее…

– Тихо!

Катон повозился еще чуть-чуть, а потом, вытащив руку, раскрыл ладонь. На ней лежал маленький, с острой гранью, кусочек кремня.

– Руки давай.

Фигул протянул связанные запястья, и Катон принялся резать ремни кремнем.

– Где ты его взял, командир?

– В усадьбе. Подумал, может, на что сгодится. Не дергайся, сиди смирно.

– И ты всю дорогу прятал это… там? – Фигул ухмыльнулся. – Должно быть, не слишком удобно.

– Ты и представить себе не можешь… А сейчас молчи и не шевели руками.

Катон сосредоточился на ремнях, стягивавших руки оптиона. Его пальцы крепко сжимали тупой конец кремня, а острая грань резала перекрученные полоски кожи. Он спешил, понимая, что старший из стражников может вернуться в любой момент, как бы ни соблазняли его яства и выпивка. Катон разрезал первый ремешок и сосредоточился на двух остальных. Скоро настала очередь второго. Фигул вскрикнул, когда острый кремень соскользнул и порезал ему кожу.

– Что это там? – спросил один из караульных.

– Ты о чем?

– Звук такой, будто кто-то из них поранился.

Его спутник издал ехидный смешок.

– Ну, если они сейчас этак хнычут, я просто жду не дождусь, что будет, когда за них возьмутся друиды… Да ты присядь, отдохни. Завтра силы тебе понадобятся.

– Это точно.

Катон перевел дух и продолжил работу, но теперь осторожнее, стараясь не поранить товарища, разрезая последний ремешок. Фигул, со своей стороны, напряг мышцы, растягивая ремень, что облегчило Катону его дело. Спустя мгновение запястья оптиона были свободны.

– Теперь освобождай меня, – шепнул Катон, передавая ему кремень. – Быстро!

Фигул резал ремни кремнем как одержимый, и очень скоро руки и ноги центуриона были свободны. Растирая затекшие запястья, Катон кивком указал на остальных, и оптион крадучись перебрался к ближнему из пленников и продолжил работу. Восстановив нормальное кровоснабжение и убедившись, что руки и ноги его не подведут, Катон повернулся и снова выглянул в глазок, проделанный в плетеной стене. Двое караульных сидели на корточках у входа в загон, тоскливо поглядывая в сторону, откуда доносились звуки пиршества.

• Предыдущая
• 78/101
• Следующая