Пророчество орла - Скэрроу Саймон - Страница 39
- Предыдущая
- 39/99
- Следующая
— К этому придется привыкнуть, командир. Когда мы сойдемся с пиратами вплотную, поворотов будет хоть отбавляй.
— Будем надеяться, что они не примут бой.
Феликс отреагировал осторожным взглядом.
— Почему это, командир?
— Мы перегружены. Они имеют преимущество если не в силе, то в скорости. Но я надеюсь, что они учтут наше численное превосходство и отступят.
Оптион посмотрел вперед, прямо по курсу, где над горизонтом маячили паруса. Всякий раз, когда трирема приподнималась на вспенившейся волне, пиратские корабли были уже вполне различимы на фоне поблескивающей синевы моря.
— Непохоже, чтобы они собирались бежать.
— Непохоже, — буркнул, поджав губы, Катон. Неприятельский флот сближался с римлянами и намерения менять курс не выказывал. — Передай Миницию, пусть готовит «ворон».
Отсалютовав, Феликс повернулся вперед. Спустя мгновение Миниций уже приказывал своим людям положить щиты и копья на палубу и следовать за ним к поднятому на борт и закрепленному на палубе напротив мачты устройству. Они взялись за дело, а Катон, бросив взгляд вдоль палубы, прикинул время, которое потребовалось «Спартанцу», чтобы в четверть оборота развернуться за флагманом. В его глазах трирема выглядела довольно громоздкой — во всяком случае, по сравнению с биремами, стремительно разворачивавшимися веером по оба фланга от «Гора». Про себя центурион отметил, что это напоминает сухопутное боевое построение: огромная квинквирема и тяжелые триремы в центре, подобно легионам, и легкие корабли по флангам, словно кавалерия, ждущая момента, чтобы стремительным броском преодолеть отделяющее ее от врага пространство. Два флота медленно скользили по морской глади навстречу друг другу. Римляне по ходу сближения перестроились из походной колонны в широкую атакующую линию, позади которой двигался оставленный на тот случай, если придется закрывать бреши в строю, небольшой резерв из двух трирем и четырех бирем.
Катон из-под ладони огляделся по сторонам, высматривая корабль Макрона, и увидел увенчанный трезубцем нос биремы на левом фланге, а напрягши зрение, смог рассмотреть и красный гребень на одном из шлемов столпившихся на корабельном носу бойцов. Он улыбнулся при мысли о том, что Макрону в кои-то веки выпало исполнить роль кавалериста. Не приходилось сомневаться в том, что его друг уже готов к бою и наверняка прикажет триерарху протаранить первое же вражеское судно, какое окажется в пределах досягаемости. На глазах Катона над Макроном и его бойцами поднялся и развернулся под атакующим углом, готовясь обрушиться на неприятеля, «ворон».
Миниций и его люди тоже приводили «ворон» «Спартанца» в боевую готовность. Корабль поднимался и опускался на волнах, и бойцам пришлось нелегко, однако в конечном счете мостки с железными клювами-наконечниками были подвешены на раме, подняты и зафиксированы в этом положении до того момента, когда потребуется навести острие на цель. При этом Катон отметил, что под совокупным весом боевой машины и управляющейся с ней команды корабельной пехоты нос «Спартанца» заметно просел, и, как ни налегали гребцы на весла, скольжение триремы по морю замедлилось.
Римский флот двигался прямо против ветра, разрезая носами кораблей встречные волны, которые, разбиваясь, осыпали тучами брызг стоявших на передних палубах бойцов. Моргая из-за летевших прямо в лицо соленых капель, Катон неотрывно следил за приближающимся противником. Пираты, по-прежнему шедшие под парусами, быстро сближались с римлянами и через час, подойдя на расстояние меньше мили, были уже прекрасно видны. В большинстве своем пиратские корабли относились к тому же классу, что и римские биремы, а в центре их строя находилась та самая трирема, которую Катон видел несколько дней назад. Ее темный вымпел извивался на ветру, как змеиный язык.
Несмотря на предостережение Альбина относительно того, что перегруженным кораблям опасно вступать в бой, Катону все равно казалось, что идущий им навстречу флот не сможет выдержать прямого столкновения с превосходящими силами римлян.
— Ну привет, — пробормотал оптион Феликс. — Это и есть большой ублюдок?
Катон бросил взгляд на трирему. Главный парус яростно затрепыхался, и распределившиеся по рее матросы принялись его сворачивать, а борта в следующий миг ощетинились всеми веслами. Биремы и еще более легкие либурны, шедшие по обе стороны, продолжали свой бег прямо в зубы римскому военному флоту. Однако как только пиратская трирема перешла на весельный ход, Катон нахмурился: что-то в маневре противника показалось ему странным. Потом до него дошло, что именно.
— Они гребут назад!
Феликс уставился в том же направлении и спустя мгновение кивнул.
— Точно, командир, назад. Что за игру затеял этот подонок? Неужто вправду решил уйти?
— Не знаю.
Внезапно Катон ощутил глубоко внутри ледяной укол тревоги. Что-то шло не так: он был уверен в этом, хоть и не знал, что именно. Отнюдь не будучи докой по части морской тактики, хоть он и усвоил все то, что ему успели преподать на краткосрочных курсах в Равенне, молодой центурион не сомневался, что они имеют дело с какой-то уловкой. Однако все вокруг — и матросы, и его подчиненные, морские пехотинцы, — откровенно радовались при виде отступающего пиратского флагмана, решив, что битва выиграна, еще не начавшись.
— Тихо! — рявкнул Катон. — Всем заткнуться! Кто откроет свой вонючий рот, тот у меня пожалеет!
Радостный гомон смолк, и центурион вновь пригляделся к кораблям противника, находившимся уже так близко, что на передних из них уже можно было рассмотреть носившихся по палубам людей. Трирема Телемаха продолжала отходить перед двигавшимся прямо на нее «Гором», и ликующие возгласы команды римского флагмана разносились над волнами, воодушевляя людей на остальных кораблях. Некоторые бойцы посматривали на Катона искоса, однако у всех хватало ума не нарушать приказ центуриона и держать рот на замке.
На высокой корме квинквиремы появилась фигура в алом плаще. В свете утреннего солнца сверкнул серебром меч, которым, посылая своих людей вперед, взмахнул Вителлий. Но внимание Катона привлекла другая цветная вспышка: яркий, желтый вымпел взвился и затрепетал на мачте пиратского флагмана. В тот же миг остальные пиратские суда принялись разворачиваться, ставя паруса под углом к ветру. Пиратская флотилия разошлась в стороны, выйдя из-под удара тяжелых кораблей, составлявших центр римского строя, и возобновила движение вперед, но уже против римских флангов, состоявших из легких судов.
Словно не замечая опасности, угрожавшей его биремам, Вителлий продолжал вспахивать волны, преследуя пиратского вожака. Катон мог лишь с нарастающим отчаянием наблюдать с передней палубы «Спартанца» за тем, как вражеские суда уходят с курса крупных кораблей Рима, хотя и ход мыслей префекта он понимал прекрасно. Если ему удастся убить или пленить Телемаха, с пиратским флотом будет покончено в первом же сражении. И действительно, «Гор» сближался с вражеским флагманом — правда, медленно. Слишком медленно.
Пират отступал, отвлекая на себя главную ударную силу римлян, выводя их тяжелые корабли из боя, которому предстояло разразиться на флангах. И этот замысел, как с отчаянием осознал Катон, срабатывал безупречно. Телемах мог оставаться вне досягаемости, но заманивать префекта обманчивой перспективой покончить с ним одним ударом и одержать триумфальную победу, что обеспечит тому блистательную карьеру. Фокус состоял в том, чтобы создать у римлян впечатление, будто они вот-вот догонят его корабль, а на самом деле сохранять дистанцию, позволяющую в любой момент оторваться и уйти от погони.
— Вот где они наступают, — пробормотал Феликс, и Катон повернулся в направлении корабля Макрона.
В полумиле в стороне над колышущимся морем паруса пиратов уже смешались с голыми мачтами римских бирем. Прямо на глазах у Катона один пиратский корабль, движимый ветром, прошел борт в борт с биремой, сокрушив и переломав корпусом все ее весла с одного борта и полностью лишив маневренности. При этом пират двигался так быстро, что у корабельной пехоты не было ни малейшего шанса подловить его на «ворона»: устройство только начали разворачивать, а вражеский корабль, переломав в щепки весла, уже пронесся мимо, оказавшись вне досягаемости. Между тем весла другого борта продолжали грести, и бирема начала поворачиваться вокруг своей оси и крениться. На глазах у охваченной ужасом команды «Спартанца» вода перехлестнула через ее борт, люди и снаряжение попадали за борт. Крен усилился, мачта треснула и переломилась, и корабль перевернулся. Над водой, поблескивая, выступало днище, окруженное отчаянно барахтавшимися, пытаясь уцепиться за какие-нибудь обломки, людьми.
- Предыдущая
- 39/99
- Следующая