Пепельный свет Селены - Дручин Игорь Сергеевич - Страница 40

• Предыдущая
• 40/49
• Следующая

Вездеход сбавил ход, свернул с наезженной колеи и, сделав небольшую петлю, остановился.

— Вон тот купол, о котором я говорил, — указал водитель на зияющее темнотой огромное отверстие с неровными краями. — Наши обрушили его потом, чтобы заметнее…

— А кто водитель того вездехода, который, по твоему выражению, чуть туда не зарюхался?

— Сима. Ну, этот, — водитель хмуро кивнул в сторону гор. — Из четверки…

— Ясно, — сказал Алферов. — Не вешай нос. Вы еще с ним потягаетесь в мастерстве. Только «молоко» я у вас отберу.

— А что? Есть что-нибудь новенькое?

— Нет, так будет. «Молоко» придется снять.

— Когда будет, тогда и снимите!

— Ты мне зубы не заговаривай, — нахмурился начальник космоцентра.

— Так ведь отличная машина! Попробуйте на другой одолеть эту гряду, — водитель указал подбородком на круто поднимающийся склон.

Гряда и в самом деле казалась настолько неприступной, что Алферов тут же пожалел, что доверился водителю и потому сказал раздраженно:

— Не возьмешь с первой попытки, поверну обратно.

Водитель насупился и замолчал. Луноход нырнул в темноту, и несколько минут они ехали при свете фар, пока не вышли из тени центральной горки. Миновав ее, машина начала набирать скорость и в то же время забирала влево, оставляя в стороне самый крутой склон гряды, который Василий Федорович оценил как непроходимый. И тут Алферов увидел ложбину, которая протянулась между округлыми вершинами, образующими первую, самую низкую ступень гряды. Вездеход вошел в эту ложбину и начал медленный подъем, не снижая скорости. Километров через шесть ложбина постепенно отворачивала вправо, а подъем стал заметнее, и ход машины замедлился. По сосредоточенному лицу водителя Алферов понял, что это наиболее трудный участок пути. Так оно и оказалось. На вершину увала вездеход поднялся на пониженной передаче, но поднялся уверенно, с некоторым запасом мощности. Короткий спуск водитель использовал для разгона, и на следующий подъем вездеход выскочил даже без переключения на пониженную передачу. В правом иллюминаторе изза горизонта возникли, как призраки, ближайшие вершины скалистых отрогов Апеннин и тут же исчезли, так как луноход снова нырнул в ложбину. Гряду миновали так незаметно, что Василий Федорович, уяснив это, испытал одновременно и досаду, и разочарование. Досаду на свою непоследовательность: доверившись раз водителю, не следовало подвергать сомнению его знания, разочарование, что не пришлось штурмовать неприступную гряду на пределе возможностей машины и людей, когда малейший просчет может обернуться поражением, и тогда приходится начинать все сначала, а он любит трудные победы не потому, что они почетнее, а потому, что в них проявляется настоящий мужской характер.

— Пожалуй, по этой дороге и тяжелый луноход пройдет, — выразил он вслух свои впечатления.

— Хм!

Междометие прозвучало недвусмысленно иронически. Так встречает опытный игрок в го наивные советы начинающего, видящего лишь ближний тактический успех и не подозревающего о хитросплетениях стратегического замысла противника. Василий Федорович, один из лучших гоистов космоцентра, знал цену слабого хода. Он отлично понимал, что проявив свой начальнический норов, он не только нанес ущерб своему авторитету, но и, самое главное, почти потерял интересного собеседника, что при такой дальней дороге немаловажно. Теперь приходилось уступать ослабленные поля, чтобы попытаться перехватить инициативу. Он и сам был неплохим водителем, а по служебному положению прекрасно знал возможности каждого типа лунохода, но ведь на словах любые доказательства выглядят неубедительно, другое дело за пультом управления… И, сознавая это, он все же сказал, лишь бы продолжить разговор.

— Жаль, нет времени. Я, пожалуй, и сам смог бы показать, как это делается.

— Хм!

Алферов заерзал в кресле: еще одна ошибка! Так не разговоришь, только выставишь себя в невыгодном свете. Хорошее же впечатление останется у подчиненного о своем начальнике! Нет, надо ждать случая…

Вниз по склону луноход набрал отличную скорость и, выкатив на плоскую базальтовую равнину Моря Дождей, легко проходил неровности рельефа. Прошло не менее часа с неудачной попытки Алферова разговорить водителя. Его мысли были далеки от мелочной заботы о собственном авторитете; он в который раз уже пытался разобраться, в какую же ловушку угодил экипаж Субботина…

Предгорные районы не так уж богаты ими, да и исчезнуть бесследно на Луне — мудреное дело: внезапно оборвавшаяся колея вездехода на нетронутом тысячелетиями реголите не только легко позволяет обнаружить попавших в беду, но и определить характер ловушки. Что же может быть здесь нового и необычного? Он снова скрупулезно перепроверил свои действия: не совершил ли он ошибки, замедлив прямые поиски предварительным обследованием района и решил, что принял оптимальное решение, ведь не случайно пропавший экипаж проводил кали-съемку. Скорее всего, тот район чем-то отличается от других, а значит, нельзя и поиски вести традиционными способами. Настроение его несколько поднялось, он взглянул на однообразный пейзаж равнины, изредка нарушаемый мелкими кратерами, на прямую наезженную колею дороги и вдруг увидел, что луноход мчится прямо на воронку, плоскую, едва выраженную в рельефе, а потому особенно опасную.

— Взять правее! Воронка!

Водитель, еще не осознав опасности, машинально выполнил приказание, но чуть не вписался в поворот и, скользнув левыми колесами по краю, обрушил склон воронки. Луноход тряхнуло и по инерции он успел проскочить опасный участок прежде, чем заколебавшееся дно обрушилось вниз, образуя мелкий кратер, заполняющийся реголитом…

— Ну и глаз у вас, шеф! — переводя дыхание, сказал водитель. — Я по этой дороге раз десять проехал и никогда бы не подумал. Откуда она тут взялась?

— В этом и коварство воронок. Никогда не знаешь, обрушится она или нет. И, самое главное, никто до сих пор не может толком объяснить их происхождение. Известно, что при обрушении часто выделяются газы: гелий, кислород, азот и даже пары воды. Видимо, нарушается какое-то естественное равновесие. Есть правдоподобная версия, объясняющая возникновение воронки скрытыми под реголитом массами льда. Постепенное испарение его составляет рыхлую структуру и при малейшем толчке все сыплется. Однако ни разу льда ни в одной воронке не находили.

— Но как вы ее разглядели? Вот это был бы номер! — водитель покачал головой, испытывая запоздалый страх.

— Разглядеть не штука, когда есть определенный навык. Запомни: увидишь блюдцеобразное понижение, или, как говорил мой друг Дима, сковородку, сверни в любую сторону. Надежнее будет.

— И, главное, на наезженной колее. Нас не сразу бы обнаружили, — продолжал размышлять вслух водитель.

Василий Федорович мгновенно оценил ситуацию.

Действительно, нигде лишнего следа, а отличить свежую колею от прошлогодней можно лишь по наложению.

— Связь с поисковым, быстро! — вдруг скомандовал он.

— Пятый, на связь с первым!

— Слушаю вас, Василий Федорович!

— У вас есть свежие снимки площади после исчезновения экипажа?

— Нам провели съемку через пятнадцать часов.

Как раз проходил рейсовый.

— Проверьте, нет ли воронок на наезженных колеях.

— Я сейчас же передам ваш приказ, Василий Федорович.

— Что нового?

— Аномалии по калию ведут к завалу, но мы уже практически разобрали рухляк до твердого основания. Скорее всего они там просто буксовали. Возможно, выбравшись, они спустились вниз по каменистому склону и потому не оставили следов.

— А у основания склона?

— Проверили. Ничего.

— А вверх по склону?

— Круто. Луноходу не подняться. Даже «молоку».

— Продолжайте работы.

— Миша, ты слышишь? Тихий шепот жены не сразу дошел до сознания

Субботина, хотя он не спал. Минут через двадцать должен был вернуться с вахты Саша. Время будить Симу, но Михаил медлил, так как Смолкин, придя со смены, выглядел чересчур осунувшимся. Жесткая экономия во всем начала сказываться, хотя шли только пятые сутки их погребения…

• Предыдущая
• 40/49
• Следующая