Первичный крик - Янов Артур - Страница 86
- Предыдущая
- 86/144
- Следующая
Так как потребность не меняется и не исчезает по ночам, то она разыгрывается и в сновидениях, опять?таки в символической форме. Во сне человек может стараться умилостивить жестокое чудовище или делает что?то невозможное, но никогда не доводит дела до конца. Эта невозможная символическая задача в действительности есть попытка сделать мать доброй.
Первое и самое главное, что надо сказать о сновидениях: они являются продолжением поведения в состоянии бодрствования, и не представляют собой какой?либо независимый отдельный феномен. Сновидение — это символическая ночная борьба, — невроз ночного времени. Нет никаких оснований полагать, что невротик ложится спать больным, во сне выздоравливает, а просыпается снова невротиком. Реальные личности, с другой стороны, никогда не видят нереальных сновидений, во всяком случае, не больше, чем они совершают нереальных поступков в дневное время.
Второй важный пункт заключается в том, что символические сновидения характерны только и исключительно символическим личностям. Я занимался первичной терапией много месяцев до того как впервые заметил, что по мере улучшения состояния сновидения больных становятся более реальными. В конце курса лечения люди становятся самими собой — не только днем, но и ночью, в своих сновидениях: мать есть мать, дети есть дети, Нью–Йорк есть Нью–Йорк. Более того, сны начинают относится к настоящему времени, а не к прошлому, как это наблюдается у невротиков. Это представляется логичным, так как символы возникают для того, чтобы замаскировать старые чувства детского возраста. Символические сновидения — это попытка заключить сделку с прошлым. Нормальный человек давно покончил со своим прошлым. Он живет сегодня — как днем, так и ночью.
Человек, чувствующий свою никчемность, не может по ночам заниматься важными делами, чтобы скрыть это чувство, но об этом позаботятся сновидения. Человеку может присниться, что на собрании его чествуют за выдающиеся достижения. Такое сновидение и постоянное откладывание важных дел наяву являются характерными аспектами одного и того же не пережитого чувства. В первичной терапии, пациенту, если ему снится подобный сон, предлагают погрузиться в это чувство, чтобы добраться до его ядра, до его центральной сути. То, что пациент при этом почувствует, есть болезненное ощущение, приво–дяшее к значимому символическому поведению, как во сне, так и наяву.
Третий — главный — пункт, относящийся к символическим сновидениям, заключается в том, что эти сновидения защищают рассудок человека, видящего их.Это утверждение противоречит гипотезе Фрейда о том, что сновидения охраняют сон и позволяют нам отдохнуть. Если мы поймем, что нереальное восприятие собственной личности (личности, которая превращает опасные чувства в символы) сохраняет нам рассудок, хотя и вместе с неврозом, то поймем также и то, насколько важны в этом отношении символические сновидения. В противном случае, во сне люди бы испытывали невероятные первичные состояния.
Но иногда истинное реальное чувство подбирается близко к поверхности даже во сне. Обычные символические сны не могут больше связывать чувство, и тогда возникает ночной кошмар. Согласно первичной теории, ночной кошмар означает, что чувство пробило невротическую защиту. Человек, видящий сон, создает символы на новом уровне — на уровне психотическом. Драконы и чудовища — это то, что я называю психотической символизацией. Таким образом, ночной кошмар — это безумие в сновидении. Поэтому?то человек испытывает такое облегчения, пробуждаясь от кошмарного сновидения и оказываясь в реальном мире. Чувство — содержание ночного кошмара— приводит нас в сознание с тем, чтобы мы перестали осознавать его с помощью тех же механизмов, которыми пользуется невротик для того, чтобы сделать подсознательными некоторые свои мысли и чувства во время дневного бодрствования, включая защитные системы. Можно провести аналогию с физической болью. При сильной боли некоторые из нас падают в обморок (теряют сознание) и перестают осознавать боль.
Первичное состояние есть логическое продолжение и завершение ночного кошмара. Первичное состояние есть то же самое кошмарное чувство, ужас, лишенный символического прикрытия. Человек, переживающий ночные кошмары, близок и к переживанию первичного состояния. В действительности, он продолжает испытывать ужас и страх в течение некоторого времени после пробуждения. Сердце бешено колотится, мышцы напряжены; единственное, чего не происходит — это установления связей и перехода в первичное состояние. Такому переходу препятствует боль. Если в такой ситуации рядом окажется специалист по первичной терапии, то он сможет перевести пациента в первичное состояние и направить на путь к реальному бытию.
Регулярно повторяющийся ночной кошмар или дурной сон являются упорными и стойкими первичными чувствами, которые проявляются одной и той же символикой иногда в течение многих лет. Например, может повторяться сон с нападением неприятеля, с заклиниванием патрона в стволе или со сценами едва удающегося бегства от преследования. Такой сон соответствует чувству, что человеку, видящему сон, никто не может помочь. Иногда такой человек во сне даже не подозревает о том, что кто?то должен помочь. Личность одинока в своем сновидении, также как она одинока и в реальном мире в своих попытках совладать с неблагоприятными обстоятельствами. Потребность такого человека — закричать «На помощь!»
Некоторые люди, видящие сны, пытаются во время сновидения позвать на помощь, но у них ничего не получается, и для этого есть основательные причины. Такой крик есть первичный крик, и в том факте, что он не звучит во сне, проявляется действие защиты. Пример: во время психотерапевтического сеанса женщина описывает виденный ею накануне сон: «На меня напали, и какая?то сила загнала меня в угол моей комнаты. Я попыталась ускользнуть и убежать в дом соседа, откуда я хотела позвонить в полицию. Я все время набирала неверный номер и никак не могла дозвониться в полицию».
Я заставил женщину глубже погрузиться в сон и снова рассказать его. Она упорно отказывалась это сделать. По каким?то причинам сон сильно напугал ее. Я продолжал настаивать. Когда она рассказала о бегстве в дом соседа, я вставил: «Набери правильный номер!» Она начала кричать, что не может этого сделать. Я не отставал. Наконец, она набрала верный номер и разразилась ужасающим первичным криком: «Помогите!» Корчась и извиваясь на полу, она кричала около десяти минут. Каждым своим поступком она двадцать лет символически звала на помощь, потому что ни разу не получила ее от родителей. Она была так занята оказанием помощи им, что не могла прочувствовать потребность в их помощи себе.
Почему она не кричала это слово во сне? Потому что надеялась. Если бы она крикнула, но никто бы не пришел, то все было бы кончено. Она бы ощутила свою полную беспомощность и почувствовала бы, что никогда в жизни никто даже не собирался ей помогать. Отсутствие крика защищало ее от понимания. Когда же она, наконец, закричала у меня в кабинете, она в полной мере ощутила леденящее душу чувство беспомощности и безнадежности. Таким образом, удержание крика позволяло ей бороться и надеяться. Кроме того, это позволяло прикрыть истинное чувство. Крик прорвался сквозь нереальный покров и помог пациентке встать на путь, ведущий к реальности.
Многие невротики настолько хорошо прикрыты, что никогда не кричат во сне. Иногда они едва могут вспомнить содержание сновидения, потому что чувства и их символы погребены глубоко в подсознании. Но все же невротик сам по себе — ходячий крик. Но кричим мы весьма замысловатыми способами. Раболепие и подобострастное послушание — это крик, требующий нежного отношения; неуемная болтливость— это крик, требующий постоянного внимания.
Как следует из вышесказанного, невроз — это не просто неверная социальная адаптация. Мы не можем судить о наличии или отсутствии невроза только потому, как человек справляется со своей работой. Даже у прекрасно работающего человека могут быть ночные кошмары, красноречиво свидетельствующие о его неврозе. По этой причине для оценки степени выраженности невроза не имеют существенного значения специально разработанные для этой цели шкалы социальной адаптации — дело в том, что все эти шкалы приспособлены для оценки состояния испытуемого во время его дневной активности.
- Предыдущая
- 86/144
- Следующая
