Одна крошечная ложь (ЛП) - Такер К. А. - Страница 44

• Предыдущая
• 44/66
• Следующая

— Потому что ты сказала не лгать им, — произносит он на выдохе.

«Ладно».

— А что насчет стать юристом?

— Я буду юристом, пока не смогу стать пилотом. — Его голос настолько спокоен и тих, что внушает мне чувство комфорта.

— Любимое воспоминание о матери? — спрашиваю я, сменив тему.

Следует небольшая пауза.

— Этот вопрос я пропущу, Айриш. — Все еще спокоен и тих, но появилась некоторая резкость.

Я наблюдаю, как он рассеяно дергает ремешок на запястье.

— Сколько тебе было лет?

— Восемь. — На этом слове его голос ломается. Я прикрываю глаза и поворачиваюсь к окну, наблюдая за мелькающими огнями домов в надежде, что они смогут заменить собой образ напуганного мальчика, который пылает в голове.

Эштон берет меня за руку.

— Он потерял контроль лишь раз. Я имею в виду шрамы. В остальное время он не оставлял следов. — Остальное время. — Его любимым наказанием была кладовка. Он сажал меня туда на несколько часов. Обычно заклеивал рот скотчем, чтобы я молчал.

Я пытаюсь подавить рыдания, зажав рот свободной рукой, но не могу, и с губ срывается странный, гортанный всхлип.

Мгновение мы молчим, но мне нужно узнать об Эштоне больше. Знать всё. Проглотив вставший в горле комок, я спрашиваю:

— Зачем ты его носишь?

— Потому что я — гребаный узник собственной жизни, Айриш! — И словно этот внезапный всплеск раскрыл больше, чем ему бы хотелось, его рот захлопывается. Эштон отпускает мою руку.

Я мечусь между тем, что искоса смотрю на него и разглаживаю складки на юбке, но молчу, когда он сворачивает на тихую парковку. Когда Эштон останавливается на крайнем месте в углу, я ожидаю, что он заглушит двигатель и выпрыгнет из машины, торопясь избавиться от меня. Но этого не происходит. Эштон оставляет машину заведенной, чтобы тихо играло радио, а сам пальцами сжимает переносицу.

— Скорее всего, ты считаешь, что я преувеличиваю. — Его голос снова успокоился. Я тихо сижу и слушаю. — Живу ведь на широкую ногу, да? Этот универ, деньги, девушка...эта гребаная машина. — Со злости он бьет кулаком по приборной панели. — Какой, блядь, бедняжка, да? — Он хватается за шею, наклоняясь вперед, и закрывает глаза. — Он контролирует меня, Айриш. Мою жизнь. Всё контролирует. Я в ловушке. — Теперь в его голосе безошибочно угадывается боль. Неукротимая и мучительная, и от этого у меня сжимается грудь.

Мне не нужно спрашивать, о ком идет речь. Уверена, о том же человеке, из-за которого у Эштона появились шрамы. Я настолько сильно хочу спросить, как он оказался в ловушке и что это значит, но не хочу слишком сильно на него давить. Ведь он может закрыться. Так что, я шепчу:

— Как я могу помочь?

— Заставь меня забыться. — Он смотрит на меня. И та печаль, которую я видела в его глазах неделю назад, появляется снова.

— Я… — колеблюсь я. О чем он меня просит? Чтобы забыть, он использует секс и уже это предлагал. Но я не стану…не могу… Во мне поднимается паника, и, видимо, отражается на лице.

— Не это, Айриш, — шепчет он. — Этого я от тебя не хочу. И никогда не попрошу.

Он отстегивает свой ремень безопасности и тянется к моему. Взяв меня за руку, Эштон прикладывает ее к своей груди. И без лишних раздумий, но с огромным облегчением, я поворачиваюсь так, чтобы положить ладонь ему на сердце. Оно тут же отвечает, забившись чаще и сильнее, а его ладонь накрывает мою, согревая.

— Твоя ладонь на моей груди? Даже описать не могу, насколько невероятно это ощущение, — тоскливо улыбается он.

Я прикусываю губу, а во мне разливается радость от того, как хорошо ему со мной, от ощущения этого единения с ним.

Откинув голову на подголовник и прикрыв глаза, Эштон тихонько спрашивает:

— Ты думаешь обо мне, Айриш?

— Да. — Ответ срывается с языка быстрее, чем мне бы того хотелось, и под своими пальцами я чувствую ответный удар его сердца.

— Часто?

Тут я медлю с ответом, стараясь побороть стыд.

— Ты должна просто мне сказать, — бормочет он, приоткрыв один глаз.

— Точно, — улыбаюсь я себе. — Да. — Еще удар.

Повисает пауза, а потом Эштон шепчет:

— Я не хотел, чтобы ты плакала из-за меня, Айриш. Все плохое случилось давно. Больше он не в силах так меня ранить. У него есть другие способы, но…

— Прости, — улыбаюсь ему я, измученно вздохнув. — Я часто плачу. Сестра постоянно дразнит меня из-за этого. И думаю, причина в том, что день был очень насыщен событиями. Иногда бывает сложно не зацикливаться на плохом.

Его губы размыкаются, словно он собирается ответить, но потом снова смыкаются. Мне так интересно, о чем он думает, но я не задаю вопросов. Просто наблюдаю, как выражение его лица становится спокойным и мирным, пока сердце все также колотится.

— Хочешь, помогу забыть ненадолго?

— Я… — Мои глаза расширяются, а взгляд перескакивает на его губы.

И внезапно Эштон шевелится, разворачивается и аккуратно прижимает меня к сидению. Просит расслабиться, а я еще даже не сообразила, что все мое тело напряглось.

Эштон не теряет времени. Его губы прижимаются к моим, а язык с силой проталкивается внутрь. В груди у меня легко, но одновременно с этим тяжело, а все тело словно горит, но при этом будто заледенело. И вскоре меня перестает заботить всё и все, кроме меня самой и него.

Я молча удивляюсь тому, как его язык может быть и нежным, и сильным сразу, умело скользя по моему. Ощущение его губ такое же мятное, божественное и восхитительное, каким я его запомнила. Такое восхитительное, что я едва замечаю, как откидывается мое кресло. Эштон оставляет его под удобным углом, когда я все еще сижу, но могу вытянуться. Скользнув губами по шее, он касается мочки уха языком и произносит низким, серьезным голосом, который вибрацией отдается во мне:

— Я кое-что сделаю, но ты можешь попросить меня остановиться. — Я резко вдыхаю, когда его ладонь опускается на мое бедро и начинает подниматься. — Но я очень сильно надеюсь, что не попросишь.

Думаю, я знаю, что именно он хочет сделать, и не могу поверить в происходящее. Я позволю этому случиться? Природный инстинкт заставляет сжать колени на мгновение, но потом Эштон целует меня с еще большим желанием. Ноги расслабляются, ведь тело жаждет его прикосновений, радуется его рукам, когда они медленно потирают бедра сквозь капрон.

Я чувствую, что отвечаю ему с каждым новым движением, и задаюсь вопросом, очевидно ли это для Эштона. Безотчетно я кладу руку ему на затылок, где темные волосы свисают сексуальными локонами, и хватаюсь за них, слегка потягивая. Поцелуй становится еще более глубоким, его ладонь движется быстрее, и кажется, что сорвавшийся с моих губ стон становится для него последней каплей.

Эштон шевелится и тянется вниз другой рукой. Зажав пальцами шов колготок, он тянет, и салон машины заполняется звуком рвущейся ткани. Может быть, немного бы меня это и разозлило, но мне не дают шанса, потому что Эштон не теряет времени даром, и его рука проникает под мои трусики.

Задыхаюсь и отрываюсь от его губ, глядя ему в глаза. Мое тело напрягается и дрожит.

— Я никогда…

Он прерывает меня поцелуем.

— Знаю, Айриш. Помнишь? «Джелло» — твой криптонит, когда речь идет о секретах.

Закрыв глаза, я стону и прижимаюсь своим лбом к его. Щеки у меня пылают.

— Я правда сказала тебе, что никто никогда…? — Не могу заставить себя произнести эти слова.

Словно в ответ, один палец Эштона медленно проникает в меня.

— Никто никогда что, Айриш? — шутливо шепчет он, вводя в меня еще один палец. И после моего ответного стона снова припадает к моим губам.

На уровне подсознания я понимаю, что сижу в пассажирском кресле машины на парковке. Я должна быть в ужасе. Но быстро нахожу для себя рациональное объяснение: стекла затонированы, а поблизости никого нет. Эштон умело шевелит пальцами, прекрасно зная, с какой скоростью нужно двигаться и как сильно нажимать, чтобы мое тело расслабилось, а бедра раздвинулись. И вскоре я понимаю, что машину могут окружить зомби, а меня это совершенно не будет волновать.

• Предыдущая
• 44/66
• Следующая