Великие химики. Том 2 - Манолов К. - Страница 28

• Предыдущая
• 28/94
• Следующая

— Хочу вам сообщить приятную новость, — сказал однажды Коля. — Летом отец отправляется в большую экспедицию к Каспийскому морю, мы можем ехать с ним.

— Вот это здорово! — воскликнул Саша.

— С нами будет Модест Яковлевич Киттары, вы его знаете, он доцент кафедры химической технологии.

— Чудесно. Модест Яковлевич будет нас консультировать по химии, твой отец, как профессор минералогии, — по поводу пород и минералов, а мы трое будем представлять ботанику и зоологию, — нарисовал Митя радужную картину.

— По этому случаю я покажу вам фокус, который мы вчера видели в цирке, — объявил Саша и повел товарищей во двор.

Он быстро сбросил куртку и рубашку и, взяв толстый железный прут, положил его на грудь.

— Внимание, дорогие зрители! Сейчас вы увидите самого сильного человека в мире! Этот брус сейчас будет согнут голыми руками! — Саша сделал глубокий вдох, напряг мышцы, и железный прут начал сгибаться. Мускулы на руках у Саши вздулись и дрожали от напряжения. — Готово! — Саша отскочил назад, бросив прут на землю.

— Ты иногда все-таки слишком усердствуешь, — с укором сказал Коля. — Просто рисуешься своим здоровьем.

— Ничего подобного. Ведь в цирке выступают тоже обыкновенные люди. Чем же мы хуже их? Давайте-ка проделаем еще один фокус! Коля встанет ко мне на плечи, а Митя наденет на него длинную рубашку, так чтобы была видна одна голова, мои же голова и руки будут скрыты. Нас примут за великана.

Удобно устроившись на плечах Саши, Николай накинул длинную рубашку, и, действительно, получилось странное существо: над длинными, стройными ногами Саши вытягивалось несоразмерно длинное туловище, а еще выше торчала круглая голова Коли и его коротенькие руки.

— Великолепно! — закричал Митя. — Пошли! Пройдем так через весь город.

Странный великан медленно шел по улице. Изумленные прохожие останавливались и долго смотрели ему вслед, а некоторые женщины крестились и старались поскорее уйти…

Итак, неразлучные друзья отправились в большую экспедицию. В середине лета они решили разделиться на две группы: профессор Вагнер, Николай и Саша пошли на восток, а Модест Яковлевич Киттары и Митя на юг — таким образом, возможности собрать богатый «улов» стало вдвое больше.

Через несколько дней после того, как путешественники разделились, Саша почувствовал недомогание. Он весь горел, чувствовал острую боль в животе и мышцах. Болезнь уложила его в постель.

— Положение Саши очень серьезно, — озабоченно сказал профессор Вагнер своему сыну. — Боюсь, что у него тиф. Нужно поскорее добраться до Симбирска. Беги на почту и отправь телеграмму его отцу, а я тем временем найду повозку.

В дороге Саша начал терять сознание. Жар усилился, он непрерывно бредил. В Симбирск приехали поздно ночью. Врач подтвердил опасения профессора Вагнера.

— Брюшной тиф, — мрачно сказал он. — Единственная надежда на силу молодого организма. Будем надеяться, что выживет.

На следующий день приехал отец Саши, Михаил Васильевич Бутлеров. Начались бессонные ночи, мучительные, бесконечно длинные, полные страха и надежд дни у постели больного. Но молодость взяла верх. Через три недели температура наконец спала, Саша открыл глаза и слабо улыбнулся отцу. Теперь больному день ото дня становилось лучше, но тут пришла новая беда — Михаил Васильевич сам почувствовал недомогание. Охваченный тревогой за любимого единственного сына, Михаил Васильевич забыл о том, что может заразиться, и тиф свалил его. Они еще успели добраться до Бутлеровки, но там все усилия врачей оказались тщетными: Михаил Васильевич умер.

Тяжело потерять отца, того, кто был тебе лучшим другом с первых дней твоей жизни. Истерзанный горем и болезнью, погруженный в себя, Саша часами лежал неподвижно и, казалось, был без сознания. Родные окружили его заботой, но он был ко всему безраличен.

— Как он будет один в Казани, просто ума не приложу, — сокрушалась Сашина тетя.

— Нельзя его оставлять одного, сестра. Может быть, нам всем переселиться в Казань? Найдем удобную квартиру, и Саша будет постоянно под присмотром.

Осенью 1846 года они переехали в Казань.

Постепенно молодость брала свое, к Саше вернулись и здоровье, и веселье. Бутлеров пользовался любовью не только среди своих товарищей, но и у преподавателей. Александр привлекал внимание и своим атлетическим видом, и исключительным прилежанием, с которым он слушал и записывал лекции. Казалось, он совсем не уставал, и в конце лекции его взгляд не блуждал рассеянно по сторонам, а оставался по-прежнему сосредоточенным и внимательным. Молодой Бутлеров вообще занимался с исключительным усердием, но, к своему удивлению, заметил, что самое большое удовольствие доставляют ему лекции по химии. Он был студентом естественно-научного отделения, но лекции профессора Клауса его не удовлетворяли. Он стал регулярно ходить и на лекции Николая Николаевича Зинина, которые читались для студентов физико-математического отделения. Очень скоро Зинин, наблюдая за Александром во время лабораторных работ, заметил, что этот светловолосый студент необыкновенно одарен и может стать хорошим исследователем.

…Бутлеров тщательно выполнял задание, предложенное студентам профессором Клаусом. Он осторожно пересыпал в пробирку оранжево-красные кристаллы сульфида сурьмы, любуясь их цветом. Опыт удался.

— Посмотрите, какие красивые кристаллы! — воскликнул Бутлеров, обращаясь к соседу.

— Можно и мне посмотреть? — спросил находившийся в Лаборатории Зинин и, подойдя к столу, взял пробирку. — Очень хорошо! Отлично поработали.

— Я бы и больше работал, но профессор Клаус не разрешает брать более двух задач в неделю.

— Если хотите, можете получать задания и от меня.

— Конечно же! — Бутлеров сиял от радости.

— Тогда начните вот с этого. — Зинин подал юноше несколько аккуратно исписанных листков. — Тут прописи получения яблочной и галловой кислот, которые я взял из статьи в «Анналах» Либиха. Хочу их проверить.

Зинин проверял в своей лаборатории почти все рецептуры получения новых веществ. Многие опыты он ставил сам или совместно с сотрудниками, а иногда и со студентами.

Доверие, которое оказал профессор Александру, польстило ему, и начинающий исследователь постарался выполнить задание как можно тщательнее. Бутлеров ознакомился с некоторыми разделами органической химии, попробовал синтезировать в лаборатории сложные органические вещества. Он настолько увлекся работой, что начал проводить опыты и дома. При этом дом наполнялся таким отвратительным запахом, что обитатели его начинали не на шутку сердиться и упрекать в безрассудстве; тетки все еще боялись за его здоровье. Но Александр не слушал никого. Что могло сравниться с радостью творческого труда?

По мере того как Александр все глубже вникал в суть синтеза органических соединений, все отчетливее становилась для него разница в теоретических воззрениях его учителей. Профессор Клаус твердо стоял на позициях электрохимической теории Берцелиуса. По его мнению, вещества образуются в результате электрохимического притяжения между атомами или радикалами, которые заряжены положительным или отрицательным электричеством. Николай Николаевич Зинин подчеркивал в своих лекциях, что в случаях, когда речь идет об органических соединениях, теория Берцелиуса терпит полный крах. Одна из другой рождались новые теории — в основном во Франции, — но они не могли в полной мере объяснить образование и состав органических соединений. Любознательному студенту не оставалось ничего другого как засесть за книги, читать, сравнивать факты и искать истину.

Бутлеров занимался успешно, но все чаще задумывался над своим будущим, не зная, что ему в конце концов выбрать. Заняться биологией? Так много неизученного в этой области! Но с другой стороны, разве отсутствие ясного представления об органических реакциях не предлагает бесконечные возможности для исследований?

Чтобы получить ученую степень кандидата, Бутлеров должен был представить диссертацию по окончании университета. К этому времени Зинин уехал из Казани в Петербург, не оставалось ничего иного, как заняться естественными науками. У Бутлерова была огромная коллекция бабочек — материал достаточно обширный, и он начал с энтузиазмом готовить статью «Дневные бабочки Волго-Уральской фауны». Однако обстоятельства сложились так, что Александру все-таки пришлось вернуться к химии[152].

• Предыдущая
• 28/94
• Следующая